Юлия Латынина - Повесть о государыне Касии

– Пейте, государь. За ночь мы проедем лес, оставим коней и сядем на лодку. За нас будет ехать река, а мы будем спать в свое удовольствие.

Инан выпил глоток, и Идасси перенял у него фляжку и сам сделал глоток. Потом отвязал от пояса большую бутыль с водой и передал ее государю.

Несмотря на то что государь весь предыдущий день спал, а Идасси не ложился двое суток, государь первым пожаловался на усталость. Правда, ночью Идасси, заметив, что конь под ним умен и хорош, дремал прямо на коне, по горскому обычаю, а Инан был к таким вещам не приучен.

Государь напился и спросил:

– Куда мы едем? Или ты надеешься убежать от моей мачехи?

– Мы едем в Опаловые Горы.

– Зачем? Кто нас там ждет?

– Войско, чьим королем я являюсь с тех пор, как отец мой умер. И это войско поможет мне отомстить за твою мать и за твоего отца и вернуть тебе трон, который у тебя отняли.

Государь побледнел.

– Но твой дядя… Разве он позволит…

– Король – это тот, кому служит войско, – ответил Идасси, – а войско служит тому, кто сулит наибольшую выгоду и добычу. Как ты думаешь, кому будет служить войско, когда они узнают, что их зовут в поход на империю, и не абы как, – а с настоящим императором во главе! Да они побегут ко мне быстрей, чем хорек за курицей! Никто не сулил им выгоды столь большой и законной!

Дрожь пробежала по телу молодого императора.

– Но разве выгода варваров – это не смерть империи? Разве не значит их прибыль – сожженные села и разграбленные города?

Глаза Идасси сверкнули. Государь был умнее, чем Идасси думал!

– Пусть их считают, – усмехнулся Идасси, – что король зовет на грабеж империи. Когда они поймут, что это не так, это уже не будет иметь значения.

Идасси наклонился, поправляя рукой узду, и продолжал:

– Может, тебе и придется пожаловать парочке дядиных графов титул наместников Иниссы или Варнарайна, только не очень переживай: мы им перережем горло позже, чем они доберутся до столицы, но раньше, чем они доберутся до провинции, в которую их назначили.

Тут дорога внезапно повернула, и Идасси вздернул коня.

– Стой!

На дороге, ухмыляясь, стояло пятеро или шестеро людей с натянутыми луками, и стрелы с оперением из белых и зеленых перьев целились прямо в обоих юношей.

Идасси обернулся – и увидел, как сзади, с края дороги, вниз спрыгивают новые злоумышленники. Признаться, ему было б нетрудно сбежать, схватившись за корни выступающего над дорогой дерева и перекинувшись вверх, – но какой смысл бежать без государя?

Тут вперед своих молодцов вышел человек лет сорока, в хорошем кафтане и белых сапогах, подпоясанный серебряной цепью, и был у его кафтана только один недостаток, – прореха на груди, там, куда вонзился меч в бывшего владельца кафтана.

– Сдается мне, – сказал человек, – что наша дорога превратилась в реку, а мы в рыбаков, и попались нам сегодня в нашей реке две большие рыбины.

– Не задерживай нас, глупец! – сказал надменно государь, – и дай нам проехать! Или ты не видишь, что мы чиновники?

– Вижу, господин, – кланяясь, отвечал разбойник, – и еще как вижу, – и поверьте, что я и мои люди питаем такой почет к налоговым чиновникам, что не можем не просить вас погостить в нашем стане!

– Мы торопимся, – сухо отвечал государь, – и не можем принять твое приглашение, простолюдин.

– Я знаю, что вы торопитесь, – возразил разбойник, – торопитесь сосать кровь и костный мозг народа, – но вам придется задержаться на ужин, и будь я не Рагон Сушка, если не заставлю вас отведать на этом ужине вашей же печени! Взять их, – и с этими словами несколько разбойников двинулось к государю.

Тогда Идасси ударил ближайшего разбойника плеткой и вскричал:

– Разуй глаза, Рагон Сушка, да посмотри, на кого разеваешь пасть? Мы бежим из своего дома, как ты бежал из своего! Давно ли ты видел налоговых чиновников семнадцати лет?

– Гм, – сказал разбойник, прищурившись, – рожицы ваши и вправду слишком молоды для этакого подлого ремесла, но откуда же ты раздобыл это платье?

– Так же, как ты раздобыл то платье, которое на тебе, – ответил Идасси.

– Что-то не верится мне, – возразил разбойник, – чтобы такой безусый юнец решился убить налогового инспектора, ибо за убийство мытаря казнят весь род преступника, не считая младенцев в утробе матери, и страшнее только кара за убийство государя. Кто вы такие?

– Или ты не держал в руках серебряного оменя, что спрашиваешь? – спросил Идасси. – Так дай я тебе подарю штучку!

Идасси вскинул руку и внезапно бросил разбойнику серебряную монету достоинством в два оменя, – единственную монету империи, на которой чеканили облик Инана.

– Великий Вей! – вскричал разбойник, переводя глаза со спутника Идасси на изображение на монете и обратно. – Да они похожи, как печатка и ее оттиск!

А Идасси внезапно выхватил из ножен свой меч, и гарда его, выполненная в форме листа лотоса, усыпанного бриллиантами и украшенного золотым силуэтом дракона, взблеснула в тени деревьев.

– Помнишь ли ты, старый осел, – вскричал Идасси, – рассказ о Двух Мечах Империи и о мече Парчового Бужвы, на алмазной гарде которого дремлет дракон?! Вглядись-ка в мой меч и скажи, видал ли ты налоговых инспекторов с таким мечом?

Разбойник вгляделся в меч и замер с открытым ртом, словно ожидая, что крылатый дракон с гарды вот-вот оживет и взлетит, а потом спросил:

– Если этот человек – тот, который изображен на монете, то кто такой ты и как вы очутились здесь?

– У нас нет времени на беседу на месте, – ответил Идасси, – проводи нас, и мы расскажем тебе, что хочешь.

– Ах, Идасси, – промолвил государь. – Я устал, и я хочу есть и спать. Эти люди уж верно либо убьют нас, либо накормят – нельзя ли принять их приглашение?

– Сплетите носилки и положите на них моего спутника, – ответил Идасси, – а мы с тобой, Рагон Сушка, поедем вперед. Ты мне расскажешь, как ты стал разбойником, а я тебе расскажу, как мы стали беглецами.

Разбойники тут же принесли носилки, которые имелись вверху дороги на случай, если будут раненые или убитые, и положили на них государя. Рагон Сушка и Идасси подъехали к носилкам, и Рагон Сушка сказал:

– История моя не такая занимательная. Я был в здешней деревне пахарем и крестьянином, и я работал больше других и расчистил себе десять делянок в лесу. На этих-то делянках я выращивал дивные дыни, а когда пришло время взимать налоги, в деревню приехал налоговый чиновник и потребовал, чтобы я отдал половину из того, что я получил за дыни, и еще половину от второй половины. Я отказался, и тогда он пригрозил, что натравит на меня деревню. И он в самом деле созвал сход и разделил делянки между общинниками…