J.M. - Убийца теней

Ярла спрятала рукопись в поясной кошель.

- Про "все" не скажу. Много у него там разных философствований. Но что он про природных духов говорит, да про двойственность, которая внутри людей, а не снаружи - правда. Но долго-то мне все эти дела с тобой обсуждать некогда. Мой тебе совет: в себя приди малость да таким полоумным не смотри, а то у святых братьев ненужные подозрения вызовешь.

- Ладно... - Лорк насупился, надеясь, видимо, что от этого менее "полоумным" выглядеть будет. - А вы... то есть, ты - что де...

Не договорив, замолчала. Ярла догадалась, что дальнейшими ее планами поинтересоваться хотел, но решил - неудобно. Ответила на незаконченный вопрос:

- Да уж найдутся дела. Для начала вот разрешение тюрьму посетить попрошу.

- К нему пойдешь?

Ярла уставилась в землю, шмыгнула носом. Ну как по-другому-то? Теперь уже не подозрения насчет того, что ларв - дело рук узника этого, ее ведут. Теперь - иное.

"Такого как ты они в клетку заперли, как зверя. Хуже, чем зверя..." Язвительный голос в голове, мерзкий. Справедливый?..

Эмоциям она поддалась, вот что. Хуже нет... Ну да, поддалась.

- Пойду.

Не желая продолжать разговор, направилась Ярла обратно к площади. С десяток шагов прошла, и вдруг как ударило ее что-то - остановилась. Взгляд?.. Чей? Лорк куда-то своей дорогой побрел, и нет больше в переулке никого. Из дома, из окон, вроде, никто не смотрит, а с другой стороны заросли. Да только в зарослях-то, вон, промежуток, и стену храма видно. И в этой стене, у самой земли, крошечное оконце, прутьями забранное. И человеческое лицо за решеткой. Но теперь уже человек не смотрит на нее, опустил голову.

Сообразила Ярла, что это один из добровольных заключенных двухбережников. Есть такие, считают подвигом навсегда себя в такую вот подземную нору заточить. Люди им сквозь решетку подаяние бросают, сухари какие-нибудь, да кружку воды раз в сутки подают. А они молятся день и ночь напролет - то есть, должны молиться, а может, разум теряют и не помнят уже никаких молитв.

Ко многому Ярла была привычна, но сейчас почему-то мороз ее по коже пробрал. Вон по соседству с первым еще одно еще такое же окошко, и третье, много их тут. А все ли обитатели нор добровольно в них сидят? Поговаривают ведь, что не все, не всегда...

В советном доме Ярла выловила писаря, не гусино-петушиного, помоложе. Тот сто лет копался в каких-то бумажках, проверял, что Ярла Бирг - действительно Ярла Бирг, сумеречный охотник, и ее действительно в город приглашали, и давали задаток за работу, и ночную тварь означенная Ярла Бирг обязалась уничтожить... Но такое условие, чтобы Ярле Бирг узника Талвеона в городской тюрьме посещать - не оговорено.

Изо всех сил стараясь не потерять терпение, Ярла в объяснения пустилась: означенное посещение с ее работой, то есть с охотой на ночную тварь связано, потому как означенный узник важные подробности может знать...

Писарь почесал в затылке и пошел у какого-то другого, старшего писаря инструкций спрашивать. Когда тот появился, оказалось, что это знакомый уже "гусь". Но на нем дело не закончилось: с третьим советоваться отправился, а третий с кем-то еще.

Ярла ждала, как на иголках сидя. Неведомый "кто-то еще", видимо, отважился взять на себя ответственность, рассудил, что раз узник может знать подробности, а город от ночной твари срочно избавить следует, то разрешение на встречу надо дать.

Получив документ, Ярла поспешила с ним в тюрьму. На этот раз ее пропустили, заставив только ножевую перевязь и кинжал оставить в караульной будке у ворот. После этого стражник без лишних разговоров провел посетительницу к камере Талвеона. Но предупредил, что время визита строго отмерено будет - за тем и песочные часы с собой принес. Это двухбережным братьям можно сколько угодно с узниками беседовать: отступника к покаянию склонять - дело благое. А для остальных посетителей тюрьмы регламент действует.

Как только стражник в конец коридора удалился, узник приблизился к решетке.

- Давно меня не навещал никто кроме тех, кто носят рясу двухбережника, форму стражи или плащ судьи, - тихо сказал Талвеон. - Да что там - давно... ни разу.

Несколько долгих мгновений они вглядывались друг в друга. Наконец заключенный произнес:

- Вы Ярла Бирг, сумеречный охотник.

- А вы - Талвеон из Эйра.

- Теперь скорее из лореттской тюрьмы, чем из Эйра.

- Но новости к вам поступают, кажется, своевременно, несмотря на тюрьму.

- Не все. Вы не удивлены?

- Я не двухбережный брат, которого запугали происхождением от злого духа. Я мало чему удивляюсь, хотя предположений насчет вашего источника делать не спешу. Времени у меня не так много... Расскажите мне больше, расскажите такое, что поможет мне... помочь вам.

- Разве вы для этого здесь?

- Лишних вопросов не задавайте.

- Вы сами знаете, что тому, кто попал в лапы к святым братьям как отступник, не помочь. Постарайтесь быстрее сделать то, зачем вас позвали в город. Этим вы поможете и мне.

- Вы странный человек. Впрочем, другого ждать не приходилось. Но скажите, все-таки... вы маг? Вы обрели дар видуна, не обладая им от рождения?

- Да. Но не так, как ваш легендарный предок... Я не приготовил чудесного эликсира. Мне помогала только любовь к истине. Или к ее поиску. Любовь к истине и... к миру. Желание увидеть его подлинное лицо. Нежелание верить в то, что это лицо враждебно. Стремление чувствовать одними с ним чувствами...

Неподвижно сидя у решетки, Талвеон тихо говорил, и на его губах была улыбка. Глаза он закрыл и как будто бы видел то, о чем рассказывал. Ярле он показался чем-то отдаленно похожим на... на кого-то. Но это мимолетное впечатление от нее ускользнуло.

- Дар видуна, как вы его называете, у меня действительно появился не от рождения. Но, думаю, он не настолько силен, как у вас. Впрочем, его хватило, чтобы сделать немало выводов.

- И чтобы привести вас в тюрьму.

- Я знаю, что потомственные видуны никогда не записывают своих знаний. И - не подумайте, что в чем-то виню вас... Но я не как вы. Вы делаете свое дело, а я должен был делать свое. У меня не было выбора.

- И вы решили рассказать об истине, которую увидели, всем? Не исключая двухбережных братьев?

- Поймите правильно. Что бы и от кого вы обо мне ни слышали - я не хотел спорить с двухбережниками и заявлять им, что они кругом неправы. Я хотел показать только, что можно смотреть на вещи иначе. Что есть и другой путь... другой взгляд. Прежде всего, истина в том, что в человеческом мире одной истины быть не может. Если она и есть - то где-то выше нас, и мы пока не в состоянии ее постичь. Пока мы можем только приближаться к ней и, поскольку все люди различаются, то различаться могут и пути.