Мари Кирхофф - Кендермор

Несколькими часами спустя, к наступлению сумерек, кендер, не привыкший давать хоть какие-нибудь определенные инструкции, наконец управился с семью овражными гномами, которые, в свою очередь, не привыкли следовать никаким инструкциям, а тем более четким; однако им удалось поднять парус, сняться с якоря и даже положить восьмисотфутовое судно на более-менее правильный курс.

Гизелла и Тас сидели на крыше каюты, прислонившись спинами к перилам. Так как крыша каюты изгибалась в сторону рулевой палубы, Вудроу стоял по правую руку и руководил уборкой правой палубы. Под неусыпным контролем человека тем же на левой палубе занимался овражный гном по имени Плук. Глядя, как мальчишка почти втыкает пальцы в ледяную воду, Вудроу наконец не выдержал.

— Ненавижу вмешиваться не в свои дела, — начал он, — но как мы узнаем без карты, где мы и как расскажем, куда нам надо?

Тассельхофф распахнул один глаз.

— По этому поводу мне в голову пришло несколько идей.

Гизелла застонала.

— Прежде чем критиковать мои предложения, — обиделся Тас, — могла бы сперва их выслушать. Нужно быть чуть-чуть терпимее.

— Ох, ну давай послушаем, — вздохнула гномиха.

— Спасибо, — съязвил Тас. — Мне кажется, что до Кендермора нам предстоит долгий путь, по моим прикидкам самое меньшее пятьсот миль. Чем большее расстояние мы покроем, тем для нас же лучше. Так что я считаю: нам нужно двигаться на восток, север или юг, и как можно дальше. Когда мы наконец достигнем земли, мы будем знать, что заехали так далеко, как смогли.

Гизелла медленно повернула голову и оглядела кендера.

— Да это же мои мысли! Иногда ты можешь приятно удивлять, Непоседа, — призналась она. — На том и порешим. Мы останемся на судне так долго, как позволят обстоятельства. Побудешь рулевым, а, Вудроу? Будь другом…

Приняв это окончательное решение, гномиха удалилась в повозку.

Вудроу взглянул на Таса.

— На первых порах, Вудроу, поглядывай, чтобы скалы оставались позади. До тех пор, пока они уменьшаются, мы движемся прямо от них. Как только они исчезнут из виду — а событие это не заставит себя ждать — мы станем ориентироваться по солнцу.

— Откуда ты знаешь столько об управлении судном? — простодушно поинтересовался Вудроу.

Ответ Таса был прозаичным.

— Я совершенно в этом не разбираюсь. Но, как картограферу, мне часто приходится ориентироваться по солнцу во время наземных путешествий. Если на земле работает, то не вижу причин, по которым этот метод не сработает на море.

Вудроу кивнул и стал наблюдать за прибрежными утесами, пока они не растаяли с наступлением ночи в белесом лунном сиянии.

На следующий день, ранним утром, Вудроу заметил на севере островок суши, а прищурив глаза и присмотревшись повнимательнее, он выяснил, что это либо обширный остров, либо выдающийся в море полуостров. Он изменил курс, чтобы не выпускать клочок земли из виду.

— По тому, как быстро мы мимо него пройдем, можно оценить нашу скорость, — резонно заметил он.

На третий день они следовали по каналу шириной почти десять миль, разделявше-

му остров и еще один клочок суши. Постепенно сужаясь, пролив внезапно резко расширился на востоке. После непродолжительного голосования все согласились, что следует снова скорректировать курс и теперь двигаться параллельно береговой линии. Этой же ночью звезды заслонили облака.

На следующий день солнце так и не появилось. Ночь сменилась серым, хмурым рассветом, и на море опустился густой туман. Не было и намека на ветерок, так что судно, которое с подачи Гизеллы окрестили «Прокат», едва волочилось. Но все облегченно вздохнули, когда к середине утра ветер окреп, унес прочь туман и поднял настроение путешественников. В любом случае, овражные гномы были настолько счастливы, что тут же затеяли игру "Овражный гном за бортом", которая заключалась в бесконечных скачках, падениях или выбрасывании соседей за борт, отчего Тассельхофф с Вудроу не остались без работы: они толкали паршивцев к веревкам и то и дело затаскивали пострадавших на палубу. Даже терпеливый юноша сорвался и пригрозил никого не спасать, если игра впредь продолжится. Однако единственного слова предмета их обожествления, Гизеллы, оказалось достаточно для прекращения свалки.

Тем временем все утро ветер продолжал усиливаться. К полудню Тас уже стоял на раскачивающейся палубе, длинные пряди, выбивающиеся из хохолка, больно хлестали по плечам, а туника и штанишки напрочь промокли от ледяных брызг морской воды.

— Если так пойдет и дальше, мы можем оказаться в крайне затруднительном положении, — завопила Гизелла, пытаясь перекричать оглушительное хлопание парусины, рев ударяющихся о палубу волн и заунывное завывание ветра в веревках и щелях деревянных конструкций. Еще через мгновение она спешно уползла внутрь повозки, дабы спастись от ветра и брызг.

Четверо овражных гномов, словно покорные утята, выстроились в шеренгу и направились к повозке вслед за Гизеллой.

— И куда это вы направились? — закричал Тас, ухватив одного из дезертиров за воротник.

— Моя холодно, — промычал овражный гном. — Все намокли и забрызганы. В маленьком домике тепло и сухо.

— Нет, вам туда нельзя, — предостерег Тас. — Теперь вы моряки, а моряки ни за что не покидают поста, особенно при столь незначительном ветре и брызгах.

В этот момент над морем громыхнул раскат грома, и с неба на палубу начал срываться мелкий дождик.

— Или когда идет дождь, — с сомнением добавил Тас. Он заколебался. — Хотя дождь куда хуже легкого ветерка и брызг.

Овражные гномы обменялись взглядами и вновь уставились на Таса, не на шутку озадаченные. Теперь они по крайней мере не бежали сломя голову к каюте, но кто мог поручиться, что они вернутся на свои посты?

Вдруг Тас просиял.

— Знаю! Я научу вас матросской песенке!

Тас отвел каждого по отдельности овражного гнома на рабочее место и затянул песню.

Если ты живешь у моря, если дух твой молодой,

Расцелуй свою красотку и айда за мной!

Натянули паруса да подняли якоря,

Полетели вслед за ветром через Балифор в моря.

Вскоре под песенку Таса прихлопывали и притопывали все овражные гномы, и, подхватив припев: "Эй, сплюнь через плечо, нам все нипочем!" — принялись подбрасывать друг друга в воздух.

Достаточно утомленный после уборки палубы, Вудроу забеспокоился, чтобы овражные гномы не начали сталкивать друг друга за борт. Ведь при теперешней скорости судна на этот раз им ни за что не удастся остановиться и спасти утопающего. Он собирался было предупредить Таса об опасности, когда морскую гладь всего в сотне ярдов от судна озарила ослепительная вспышка молнии. И уже через минуту на крохотное суденышко обрушился шквальный ветер, опрокинув его на левый борт заставив гарцующих овражных гномов похвататься за поручни. Едва «Прокат» выпрямился, последовал второй порыв, раздался глухой треск, и в парусе появилась трехфутовая прореха.