Джоэл Розенберг - Серебряный камень

Время и пространство решали все. У Йена более длинные руки; Бирс Эриксон скорее всего намерен пробиться внутрь его обороны, отведя в сторону клинок.

Если только не попытается покончить с противником сразу, ринувшись в атаку.

Нет, не попытается. Не станет он так нападать. Атака стрелой — прием фехтовальщика, но не того, кто бьется на мечах. Одно дело пытаться атаковать стрелой на фехтовальной дорожке — там такой прием гарантирует тебе очки, если ты, конечно, проведешь атаку надлежащим образом и если дело только в очках.

Но лишь законченный авантюрист либо столь же законченный идиот решится на такое во время настоящей схватки. Человек, который хочет дожить до старости, опытный боец вроде Ториана Торсена из Дома Стали не станет так явно открываться для клинка противника.

Да, никаких атак стрелой, но Бирс Эриксон все равно попытается закончить схватку быстро, чтобы унизить Йена.

Левую руку Йен держал, как подобало — подняв чуть вверх и слегка отставив назад. Юноша стремился использовать преимущества, даже самые малые — левая рука на уровне головы обеспечивает большую устойчивость, улучшает равновесие, а резкие движения рукой вверх и вниз добавляли чуть-чуть больше скорости атаке.

Ну давай же, нападай, подстегивал про себя Йен своего противника.

Фехтование, по сути своей, есть схватка двух идиотов; проигрывает тот идиот, который первым совершит ошибку. А ошибкой могло служить что угодно — в этом смысле фехтование подобно жизни.

Соперники медленно сходились, и вот Бирс Эриксон, горевший желанием поскорее разделаться с наглым щенком, шагнул вперед, как бы пошатываясь и стремясь дотянуться до противника; тут же последовал резкий скачок вперед в попытке нанести удар по клинку Йена. Неплохой дуэльный прием — когда ты завладел клинком противника, ему куда сложнее нанести тебе удар. Но юноша был готов к такому повороту и парировал выпад, хлестнув по клинку Бирса, однако в атаку переходить не стал. В первые моменты схватки разумнее ограничиться прощупыванием слабых сторон оппонента.

Бирс Эриксон не попытался сделать очевидное: не стал отвечать быстрым ремизом и продолжением атаки, что скорее всего принесло бы очко; все это было техникой фехтовальщика, а не дуэлянта. На настоящей дуэли противники, вероятно, просто проткнут друг друга мечами.

Заминка сбила Бирса Эриксона с ритма, и его клинок ушел в сторону. Йен сделал вид, что проводит атаку верхом, потом нырнул и на полной растяжке нанёс укол в область пояса.

И тут же отпрыгнул, с легкостью парировав следующий выпад Бирса. Клинки скрестились.

Йен не собирался предпринимать активных действий однако его мышцы и нервы решили все за него: он отвел клинок, сделал выпад и нанес укол в область груди, затем, мгновенно отступив, вновь скрестил клинки.

Эриксон повел вялую атаку на незащищенное предплечье противника, но Йен шутя парировал удар и продолжил выпад, опять нанеся укол в грудь.

Отступив на шаг, юноша салютовал оппоненту, не пуская шпагу до тех пор, пока пристыженному Бирсу не пришлось повторить движения Йена.

— Весьма удачно, сэр — вы почти угодили мне в плечо.

Бирс Эриксон, повторив свой замысловатый салют, снова встал в позицию.

— Еще, — скомандовал он.

Йен немедленно начал ложную атаку. Клинок не коснулся бы груди Бирса Эриксона, даже если бы тот не удосужился защищаться — слишком далеко до него было. Но отражение удара последовало предсказуемым образом, и Йен почти не сомневался, что сумеет с разворотом выбить оружие из рук противника. Он сделал выпад, нанес укол и мгновенно отступил.

Йен покачал головой. Он действительно собирался пойти на обезоруживание — в соответствии как с местными, так и с родными традициями, противник не считался обезоруженным до тех пор, пока выбитое из руки оружие не коснется земли, — и еще пару раз хорошенько шлёпнуть его, пока рапира Бирса будет падать, однако тренировок сделали его осторожным.

И хорошо. Теперь наконец он мог позволить себе улыбнутся не таясь.

— Наверное, достаточно?

Йен демонстративно взглянул на свой клинок.

В следующий раз, казалось, говорил он, я выбью у тебя оружие. И если ты думаешь, что проигрывать позорно, посмотрим, как ты запоешь, когда твой меч пролетит по воздуху и со звоном упадет у ног хорошенькой молодой жены твоего отца!

Но именно этому пытался научить его Ториан Торсен — лучше просто одолеть противника и ни в коем случае не унижать его. Победа сама по себе уже великая награда; унижение способно вызвать месть.

Подбросив рапиру, Йен ловко поймал ее за рукоять и, опустив клинком вниз, подал слуге-вестри, после чего направился к Бирсу Эриксону. Юноша небрежно хлопнул в ладоши, точно карточный дилер, показывающий, что вышел из-за стола, не прилепив к ладоням фишки, и протянул правую руку.

— Неплохой бой, — с улыбкой произнес он. Если ты вынужден зарабатывать деньги уроками фехтования, нужно научиться побеждать деликатно.

— Благодарю. — Рукопожатие Бирса Эриксона оказалось, пожалуй, крепче, чем следовало, да и улыбнулся он довольно натянуто. Видимо, смутно начинал подозревать, что его каким-то образом провели.

Дело в том, что фехтование на рапирах развилось во времена смертельных поединков, и любая рана в треугольнике, образуемом плечами и пахом, являлась смертельной. Фехтование на эспадронах возникло из дуэлей до первой крови, то есть до любого ранения; не приходилось удивляться, что местных воинов, как и дуэлянтов из Домов, тренировали на кровопускание.

Йену потребовались годы для того, чтобы прилично освоить рапиру, и хотя он занимался с Иваром дель Хивалом и Торианом Торсеном тем, что представлялось ему мастерством неформального ведения боя на эспадроне, вряд ли он долго выстоял бы против хорошего дуэлянта.

Но играя по правилам Йена, Бирс имел куда меньше шансов на победу, чем Йен, играющий по правила Бирса.

Йен послал короткий кивок Ивару дель Хивалу. Полезно иметь под рукой этого верзилу — и не только для того, чтобы таскать носилки.

Он победил. Откуда же тогда возникло чувство, будто выиграл в покер, играя краплеными картами?

— Итак, — промолвил маркграф, — вы показали себя истинным мастером меча, однако это не основание для того, чтобы направить вас к Престолу с какими-то требованиями.

В таком случае к чему все это затевалось, маркграф? — мелькнул у Йена вопрос, хотя юноша, разумеется, не стал задавать его. Все же поединок содержал негласное условие: мол, вот выиграешь бой, и тогда…

— А не продолжить ли нам обсуждение за вечерним столом? — предложила маркграфиня, беря под руку супруга. — Мне бы хотелось послушать этого… весьма занятного молодого человека.