Татьяна Шуран - Матка

Не добежав до Тасманова несколько шагов, существо неуловимым движением поднялось с пола; оно перемещалось такими плавными и в то же время молниеносными движениями, что за ним невозможно было уследить. Выпрямившись, оно поджало две средние пары ног вокруг корпуса, а потом аккуратно вытянуло их вдоль тела; задние конечности, вывернувшись в суставах, превратились в обычные, если не считать когтистых ступней, ноги, а передние конечности, развернувшись локтями назад, стали похожи на человеческие руки. Последние шаги слегка раскачивающейся, словно танцующей походкой сделала состоявшая из черного с темно-зеленым отливом камня изящная, стройная, полногрудая женщина. Темно-золотые волосы с тихим перезвоном рассыпались по ее плечам. Тасманов взглянул в ее лицо. У нее были чеканные и в то же время чрезвычайно характерные, даже вульгарные черты, недвусмысленно выражавшие безоглядную самоуверенность, беспощадную жестокость и развратную чувственность: широкие скулы, полные губы, выпуклый лоб, упрямый подбородок, вздернутый нос и каменные, абсолютно гладкие, как у статуи, глаза. Впрочем, когда она со стрекотом пошевелила челюстями, Тасманов понял, что ее состоявшее из плотно пригнанных каменных фрагментов лицо только казалось человеческим: на самом же деле вокруг ее пухлых губ располагались по меньшей мере восемь жвал разного размера, острых, как бритва. Ее голову полукругом обхватывала причудливой формы темная каменная корона.

Хотя глаза твари ровным счетом ничего не выражали, Тасманов понял, что она смотрит на него, как вдруг она небрежным жестом уперла кулак в бок, отставила точеную округлую ногу и сказала хриплым голосом с отчетливым призвуком, похожим на мягкий перестук камней:

— Чего уставился? — она нетерпеливо развела второй сверху парой конечностей и посмотрела по сторонам. — Может, приведешь кого-нибудь пожрать? — предложила она с оттенком раздражения.

От потрясения Тасманов даже не попытался задуматься над смыслом ее слов; однако гостью недопонимание явно не устраивало — не дождавшись реакции, она хладнокровно размахнулась и крепко ударила Тасманова по лицу.

Пощечина в самом деле привела его в чувство; во всяком случае, у него начало формироваться конкретное отношение к происходящему. Его в жизни никогда никто не бил; на всех он производил такое гипнотическое впечатление, что ему подчинялись беспрекословно. Бывало лишь, что перед лицом смертельной угрозы жертвы пытались бороться, и сопротивление всегда возбуждало его, но с беспомощными пленниками ему не составляло труда немедленно удовлетворить и ярость, и страсть. Теперь же в неизвестном каменном создании он ощутил не только нечеловеческую физическую силу, но и непримиримую властность, равную его собственной, а быть может, и превосходящую.

От хлесткого удара каменной руки у него зазвенело в ушах; пошатнувшись, он схватился за край стола, и одновременно со вкусом крови на губах почувствовал острое вожделение; но осознание, что какие-либо притязания на подчинение каменной твари своей воле абсолютно бессмысленны — новое, неизвестное ощущение — что-то незаметно, но необратимо изменило в его жизни.

Он обернулся и снова взглянул ей в лицо.

— Ты оглох? — недовольно спросила тварь. — Или отупел?

Тасманов молча развернулся и неуверенно направился к двери.

— Побыстрее ногами переступай! — крикнула ему вдогонку гостья.

На пороге к нему вернулась способность рассуждать.

— Слушай, я не понял, тебе, собственно, чего? — поинтересовался он, обернувшись в дверях.

— Жертву… кретин! — устало пояснила тварь. — Или ты предпочитаешь, чтобы я съела тебя?

— Нет, — быстро сориентировался Тасманов. — Я понял.

Выйдя из мастерской, он некоторое время в растерянности стоял на лестничной площадке. Все произошедшее казалось игрой воображения. Потом он сообразил, что вряд ли твари понравится долго ждать, и стал машинально спускаться по ступенькам, пытаясь на ходу разобраться в сумбуре своих мыслей и чувств.

Пленники при виде него застонали, кто-то выкрикивал ругательства — привычный шум; Тасманов вспомнил, что не взял с собой ни подручных из числа зомби, ни каталку, поэтому выбрал среди пленников хрупкую, болезненную девушку, которую можно было легко вынести из подвала на руках, и, ударив ее в лицо кастетом, рассеянно отстегнул цепь.

Когда он втолкнул каталку с бесчувственной девушкой в мастерскую, там уже никого не было; он огляделся по сторонам, раздумывая, привиделась ему тварь, спряталась или убежала, как вдруг громоздкая черная фигура бесшумно обрушилась с потолка, и в следующее мгновение в воздухе мелькнуло подхваченное с каталки тело жертвы.

Тасманов с трудом перевел дыхание.

— Я заикой сделаюсь, если ты будешь падать на меня с потолка! — рявкнул он.

Сверху послышалось чавканье, а затем мастерскую словно из шланга окатили кровью.

— Поаккуратнее нельзя? — процедил Тасманов; к нему быстро возвращалась его обычная требовательность.

Сверху свалилось несколько кусков мяса и снова послышалось чавканье.

— Еще пригони, — жуя, невнятно попросила тварь.

Тасманов взглянул на нее; она висела на потолке на одной ноге вниз головой и всеми свободными конечностями держала куски жертвы, по очереди ловко заталкивая их в обрамленную хищно шевелящимися жвалами пасть.

— И выражайся повежливее, — посоветовал Тасманов, — от тебя не убудет.

Непрерывный поток замечаний наконец привлек внимание твари; она оторвалась от еды и с усмешкой взглянула на него с потолка, а потом, стрекоча крыльями, прочертила в воздухе плавную дугу, опустилась на землю и неторопливо приблизилась к Тасманову. Глядя на улыбку на окровавленных каменных губах, он, конечно, понимал, что тварь вполне может закусить им предыдущую жертву, просто не привык уступать.

— Пожалуйста, — раздельно произнесла, усмехаясь, тварь и, не отводя от Тасманова взгляда, принялась обгладывать мясо на оторванной девичьей ноге, как куриную косточку.

Тасманов, помедлив, направился к выходу.

— Еще немного, и тебя можно будет представить английской королеве, — похвалил он.

— Да ты сам с ней не знаком! — фыркнула тварь.

— Тоже верно… Тебе сколько? — крикнул он с лестницы.

— Штуки три…

На этот раз Тасманов позвал зомби и велел им нагрузить каталки мужчинами помассивнее; мотаться туда-сюда за добавкой ему не улыбалось.

Тварь снова висела на потолке.

— Интересные создания, — заметила она, проследив за зомби одобрительным взглядом.

Тасманов не ответил.