Ксения Медведевич - Мне отмщение

   Среди шатров было не протолкнуться - на торжества сбежались и свои, и чужие, охочие до дармового угощения людишки. С криками выносили котлы с дымящимся рисом, вертели над угольями ободранные тушки козлят и даже баранов.

   От шатра шейха донесся жалобный рев верблюда - видно, готовились резать. Антара лично ходил сегодня с отцом к стаду, выбирать молодых самцов, годных на мясо.

   Мальчишки надеялись, что в свадебную ночь все перепьются, а на следующее утро, за похмельем и счастливой сытостью, и думать забудут об их проступке. Судя по гомонящей толпе, толкающейся и пихающейся у каждого полога, так оно и будет.

   Осторожно ступая и на всякий случай прикрывая лицо краем бурнуса, Антара крался к отцовскому шатру. А потом вдруг остановился, как вкопанный - куда он прется, идиот! Сегодня оттуда точно всех выставят - отец будет заниматься с девчонкой!

   И парень решительно свернул на окраину - к шатру толстой Афаф. Провести вечер с сумеречником всяко лучше, чем попасть под палку дюжего Азама, чернокожего раба отца, - по слухам, брата покойной матери.

   Дойдя до шатра, он вовремя остановился - что-то вокруг подозрительно тихо. Сутолока осталась позади, у шатров шейха и его семьи. А здесь, вдалеке от колодца и от приготовлений к свадьбе, было пустовато.

   Вот потому-то Антара сразу увидел двоих людей, совещавшихся у полога шатра Афаф. Занавес-гата, тканый в красно-зеленую полоску, привалили охапками хвороста - чтобы ветром не поднимало. На этих-то вязанках и сидели двое разговаривающих тихими голосами, с ног до головы закутанных - кто же это?.. может, сумеречники?..

   Антара хлопнулся наземь и, чуть подняв голову и насторожив уши, пополз вперед.

   Подползя, он чуть не плюнул - вот себе навыдумывал. Это ж сама Афаф и - отец. Интересно, что он в такое время здесь делает, ему ж скоро Римку за полог вести...

   О чем это они беседуют, да еще так тихо?..

   - Спит, говоришь?

   - Да он вечно дрыхнет, этот сын змеи... - сварливо бурчала старуха.

   - Накормила досыта?

   - Да уж куда больше, сколько сожрал, как в него столько влезает, в этого сына прелюбодеяния, и куда девается потом, худосочный заморыш, как на ногах держится, однако ж обглодал все ребрышки...

   - Тогда пойдем.

   Похожие на кули тени - по осеннему времени все кутались в шерстяные аба - поднялись и пошли вдоль гата. К хозяйственной половине, где квартировали кобыла и Рами. Затаив дыхание, Антара осторожно поднялся и потрусил следом. Чего им надо от сумеречника?

   За откинутым пологом фыркнула и утробно гоготнула кобыла. Зазвякали путы - лошадь затопталась.

   Афаф с отцом что-то такое делали внутри - только непонятно что.

   - Я не понял, - вдруг донесся до Антары спокойный голос Рами.

   - Чего ты не понял, о бедствие из бедствий? - рявкнула старуха.

   - Что это такое?

   Звякнуло.

   - Ты и впрямь, что ль, дурачок? Это цепка лошадиная!

   - Вы меня что, с кобылой в темноте перепутали? - зазвенел злостью голос сумеречника. - Я обещал - значит, не сбегу! Какого...

   - Не обижайся, Рами, - вдруг сказал отец. - Это не для того, чтоб ты не сбежал. Это чтоб тебя не украли.

   - Что?!..

   - Эй-эй-эй! Забыл? Слово ты дал, слово дал, что меня слушаться будешь! Я сказал - ты сиди!

   - А ты не забыл? Что обещал плохого не приказывать?! Это что такое, по-твоему, а?! Хорошее, да?!

   - Зачем так кричишь? Ты жизни не знаешь, Рами, уж не обижайся! Украдут тебя, коли не пристегнем, как есть украдут, даже глазом ты моргнуть не успеешь! А утром Афаф тебя отстегнет - иди куда хочешь, да?

   - Угу, - сдавленно и зло отозвался Рами. - Если меня будут красть, я буду ржать и бить копытом, небось не пропустите.

   - Тебе бы все шутить, дурачина, - сурово отрезала Афаф и величественно выплыла из шатра.

   Затаясь в темноте, Антара едва сдерживал рвущийся наружу хохот. А потом, проводив глазами удаляющуюся тень отца, раздумал лезть под полог к Рами, - этим вечером сумеречнику, похоже, будет не до рассказов. Афаф, меж тем, звеня ключами, засеменила следом за шейхом - к пиршественным кострам.

   Улыбнувшись в темноте, Антара направился следом за ними - побьют так побьют. Зато накормят досыта.

   Кобыла сочувственно вздохнула у Тарега над головой. Он отсутствующе погладил ее по мягким бархатным ноздрям. Теплое дыхание пощекотало пальцы.

   Цепь, кстати, оказалась очень короткой - всего в локоть длиной.

   - Не грусти так.

   Мягкий женский голос заставил его подпрыгнуть на циновке.

   Ну да, конечно. На земле перед ним непринужденно расположилась бедуинка в черной абайе. На этот раз Узза приняла облик вполне человеческих размеров - тоже понятно, в шатре тесно, миледи не при параде, корона бы полог задевала.

   - Может, отстегнете по дружбе? Ну, или в знак благодарности за услугу? А, миледи? - и он выразительно покосился на железный браслет на щиколотке.

   - Ты осмелел, - фыркнула Узза. - Смотри, как дерзишь мне, не то что в Таифе. В Таифе ты дрожал, как тушканчик.

   В ответ Тарег пожал плечами:

   - А что вы мне сделаете, миледи? У меня же ничего нет. А когда ничего нет, отнимать нечего. Я - свободен.

   Узза тихонько рассмеялась. Он скривился:

   - Ну да, ну да. Лошадиная цепочка. Наши философы называли это словом парадокс.

   - Я смеюсь, потому что ты говоришь, как суфий.

   Тарег скривился еще сильнее:

   - Причем тут дервишеские бредни? Это здравый смысл. Чем меньше привязанностей, обязательств и имущества, тем ты свободнее.

   - Как же ты собираешься одолеть нашу сестру? Выйдешь против нее вот так - без обязательств и имущества?

   - А это уж ваша забота! - рассердился в ответ Тарег. - Я выполняю уговор? Выполняю. Вот и вы давайте. Думайте, что мне делать.

   Узза хмыкнула:

   - Ты сначала с моей псоглавой сестрицей сочтись. Манат - не такая, как я, она не любит ни людей, ни сумеречников. Вот выполнишь ее поручения, жив останешься - тогда и поговорим.

   - Вот только не надо меня смертью пугать, - процедил Тарег.

   - Я не пугаю, - удивилась женщина в черном. - Я лишь говорю, что твое будущее не определено.

   - Еще бы ему определиться, - пробурчал нерегиль. - Здешняя жизнь - как болото. Точнее, зыбучий песок. Что ни делай - все канет и растворится, останется лишь грязища. Где уж тут взяться будущему, да еще и определенному. Разве что четыреста девяносто первый год маячит - и то хорошо...

   В ответ на его мстительное шипение Узза лишь повела плечами:

   - Ничто не ново под этим небом. Конец света пророчили незадолго до прихода Али. И перед тем, как из степей вышли джунгары.