Юлия Горишняя - Слепой боец

А кроме того, ради такого случая, как нынешний поход за море, решили отправиться в Летний Путь даже и люди, что иначе никак бы этого не сделали. Купцы из деревни снарядили для Гэвинова похода большой «круглый» торговый корабль с припасами, причем приказав настрого корабельщикам на нем ни в какие драки не в лазить (не так, как частенько поступают в подобных походах «круглые» корабли), только перевозить припасы, и ничего больше. На доход они и без того рассчитывали порядочный.

Отчаянные парни из рыбаков, кто хотел поглядеть на подвиги, тоже собрались вроде как в дружину — благо среди них были и такие, кто ходил уж за море чьим-нибудь дружинником, — и отправились с Гэвином на шестнадцативесельном корабле. И Хюсмер на своей однодеревке в двадцать весел тоже с ним поплыл вместе. Этот Хюсмер, сын Круда, стал как бы даже капитаном вот из какой причины.

(Капитан — слово, к этому званию лучше всего подходящее: главное в капитане — то, что у него есть корабль, и на своем корабле он такой же хозяин, как капитан судна на богатом юге; настоящий перевод с языка, которым говорят тут, на северных островах, — «предводитель людей» — никому ведь ничего не скажет. А еще капитанов называют «морскими князьями», но это уж просто лесть. Ведь настоящий князь — это предводитель ополчения, которого выбирают, когда округ ведет с кем-то войну, — вот Арверн Ярый Ветер целый год был князем. А капитана выбирает себе не ополчение, а всего-навсего его дружина. И он предводитель своей дружины в море, и потом на суше капитан — всем им голова. Чтоб быть капитаном, немалое нужно: и имя, и удача, и чтоб люди пошли за тобой, и чтоб морские демоны и боги войны были к тебе благосклонны. И званием этим не бросаются, и, если человек из недавнего рода или совсем неродовит, еще долгонько о нем говорят: «Ну, он вроде как капитан». Есть такое даже слово: имовалгтан — «как-бы-капитан»; и Хюсмера тоже так называли.)

Тем самым штормом, из-за которого потонула пиратская «змея», что увозила Ивелорн, еще один корабль из той же пиратской флотилии выбросило на Горелый Остров. Горелым он называется, наверное, оттого, что там словно выгорело все — ни деревьев там нет, ни травы почти, — одна скала голая. Там эти пираты и застряли. В корабле у них была пробоина, и вот они какое-то время жили там, чинили корабль понемногу, жгли плавник, ели свои припасы, какие оставались, и держаться старались незаметно и с морской стороны острова, чтоб здешние жители их не увидели, потому как если бы увидели и явились на остров в большом числе и с оружием, было б пиратам худо.

А как починили они свой корабль, то сели на него и поплыли прямиком к ближайшему хутору поживиться чем можно, оттого что припасы у них вышли. Ближайший хутор там был хозяйство вот этого Хюсмера, в месте он стоит одиноком, на отшибе, с одной стороны лесом прикрыт, с другой тоже лесом да Колдуньиным Мысом вдобавок.

Пираты и думали, что там они смогут похозяйничать и уплыть незаметно. Была уже осень, и здешние корабли вернулись домой, так что могли отправиться за пиратами в погоню.

Вот они и подплывают и прямо на берегу встречают Хюсмера, сына Круда. Он их увидел и сразу понял, что сборную стрелу по соседям посылать уже поздно. Тогда он им сказал, что он-де гость на этом хуторе, а хозяин и хозяйка отправились-де к родичам и их дома нет, и пригласил тех пиратов на хутор, мол, там и поесть чего наприпасено, и браги наварено. Еще много шуток было между ними, что вот, мол, какой веселый гость — приглашает на хутор без хозяев, как видно, такой гость, что и при хозяевах сам себя угощает.

Короче говоря, привел он их к себе на хутор, расположились они там как дома, Хюсмер их напоил и накормил до отвала, уложил их спать потом в гостевом сарае да и поджег сарай, и пираты там сгорели, и кое-кого, кто пытался выскочить, Хюсмер и его люди зарубили. Всех пиратов там было две дюжины человек, на корабль это немного, да ведь их еще прежде Арверн со своими сыновьями проредил порядком.

После этого Хюсмеру достались их корабль да еще часть добычи, что была на нем, — а это было немало, на хуторе Арверна пираты хорошо поживились. Возвращать это было, почитай, некому, ведь Арверн, и сыновья его, и родичи защищались до последнего. Когда пираты на них напали, не рассчитывали, должно, застать кого дома, да Арверну, сыну Арверна Ярого Ветра, после распри Гэвиров и Локхиров походы были невмоготу, а сыновья не захотели оставлять его одного; но, даже и наткнувшись на самого Арверна с его дружиной, пираты не захотели отступать, упорный были они народ, — и говорят, что в их упорстве отчасти тоже была повинна красота Ивелорн. Так что Хюсмер, сын Круда, рассудил, что может оставить эти деньги себе, и еще он подумал и решил, что мореплавание, как видно, — занятие выгодное. И он сговорился с кое-какими соседями, а был он теперь известен как человек удачливый, и нашлись такие, кто отозвался на его клич.

Эти семь зим, что прошли с тех пор, он нападал на купеческие корабли тут, на островах, а все больше в Ястакбо, сперва на корабле, взятом у пиратов, а потом ему так везло, что взамен старого он и собственный корабль построил. Прежде он был человек нрава скорее мирного, а со временем так разохотился, что вот решил отправиться вместе с Гэвином далеко на юг, к тем островам, где (как говорят) не бывает даже зимы.

А из тех настоящих капитанов, что пошли в поход с Гэвином, еще надо в первую очередь упомянуть Дьялверов — их было двое, Дьялвер и Дьялвис, родные братья, да еще с ними их родич Ганейг, сын Ганафа Золотая Пуговица. И большой «круглый» корабль у них тоже принадлежал Ганафам.

Ганафы — это, конечно, большею частью купцы, но они люди богатые, а при таком родстве, как Сколтисы, с одной стороны, и Дьялверы, с другой стороны, они и вовсе стали уважаемым домом. Дьялверы ведь в то время очень разбогатели, потому как, раз Арвернов больше не было, именно они стали брать деньги со всех кораблей, что проплывают мимо Капищного Фьорда, а Дьялверы там и живут возле берега, чуть севернее острова Ивелорн. У Ганафов в то лето стало уже два торговых корабля: один они для похода с Гэвином нарочно построили, а на другом, старом их корабле Ганаф, старший сын Ганафа Золотая Пуговица от первой его жены, отправился в торговую поездку.

А кроме того, в то лето только один именитый человек поплыл за море для торговли — всех прочих соблазнил поход Гэвина; но этот один был Валгейв, сын Валгейва Глашатая, а более уважаемого рода, чем Валгейвы, нет в здешней округе. Ведь это они первыми приплыли сюда и первыми поселились, и, как прежде славились они доблестью, уже три поколения славились еще и миролюбием, и мудростью — больше, чем кто-нибудь еще. И уж четвертый срок подряд Валгейва Глашатая выбирали на сходе Глашатаем Закона, а это уж, как-никак, что-нибудь да значит.