Кол Бьюкенен - Фарландер

— Хорошо хотя бы то, — заметил министр Мемес, — что к зиме нам удастся довести до приемлемого уровня продовольственные резервы. — В большом зале заседаний голос богатого торговца прозвучал напряженно. Мемес прекрасно понимал, как относятся к нему, человеку огромного богатства и политического влияния, выходцу из низших слоев — еще один знак наступающих перемен, — остальные участники совещания.

— Нам такое говорить легко, — возразил первый министр Чонас. — Никто из присутствующих здесь особых лишений, похоже, не испытывает. — Впрочем, сам Чонас примером сытости и здоровья служить не мог. Предвидя возможные возмущения и протесты, он поднял руку и, призвав собрание к молчанию, бесстрастно продолжил: — Нет, они правы, что занимаются в первую очередь своими флотами. И уж лучше затянуть потуже пояса, — Чонас оглядел комнату из-под нахмуренных кустистых бровей, — чем лишиться нашего естественного преимущества на море и потерять все.

— Генерал Крид, что у вас? Есть предложение?

В пустом животе у Бана опять заурчало. Он отвел взгляд от заставленного вкусностями стола у главного входа в зал, подтянулся и посмотрел на генерала. Они сидели вместе в конце стола — лицом к другим участникам совещания, за спиной которых сияли золотом огромные окна южной галереи. Генерал не только не ответил на обращенный непосредственно к нему вопрос, но даже и не пошевелился.

Скосив глаза на старого воина, Бан увидел, что генерал Крид, Хранитель Хоса, смотрит через окно на залив Бурь. С того места, где они сидели, была видна только голубая вода залива. Невидимыми оставались и скалы, на которых стояло здание Конгресса, и тем более трущобы Шоалса, растянувшиеся у подножия скал и регулярно подтопляемые во время сильных приливов. Сегодня открывавшаяся из окна картина радовала глаз: воздух был особенно чист и прозрачен, и объекты казались ближе, чем на самом деле. Воды залива рассекала эскадра военных трехмачтовиков под хосским флагом. Корабли находились вне зоны досягаемости тяжелых орудий противника, закрепившихся на дальнем берегу. Красно-бурые холмы выглядели в лучах солнца бледными, с серыми пятнышками фортификационных укреплений. Наиболее плотно эти пятнышки группировались вокруг грязной кляксы, бывшей патианским городом Номарлом, в бухте которого до сих пор лежали останки маннианского флота, сожженного три года назад в результате дерзкого рейда хосов. Тот рейд был их последней наступательной операцией, увенчавшейся значительным успехом.

Генерал Крид смотрел на далекую крепость так, словно уже был готов улететь туда вслед за мыслями.

Опять ушел в свои мечты, вздохнул про себя Бан и осторожно наступил генералу на ногу.

— Да, первый министр, — спокойно, словно все это время внимательно следил за ходом дискуссии, сказал генерал и, отодвинув стул, поднялся. Отполированные латы вспыхнули, отражая солнечные лучи. Опершись ладонями на гладкий тиковый стол, он обвел министров тяжелым взглядом и нахмурился, как будто остался недоволен увиденным. — Предлагаю вернуться к вопросу о береговых укреплениях. И делайте что хотите, господа, но я намерен решить этот вопрос сегодня, здесь, до конца дня.

— Генерал, мы уже обсуждали это много раз. Все понимают, что гарнизоны восточных фортов недоукомплектованы. Но что, по-вашему, мы можем с этим поделать?

— Во-первых, первый министр, гарнизоны не недоукомплектованы, как любят выражаться на этом совете. Они просто не укомплектованы. Я считаю, что служащих там достаточно для их обслуживания, но совершенно недостаточно для сколь-либо серьезного сопротивления. У них там мало пороху и мало пушек, потому что все брошено на оборону Бар-Хоса и южной береговой линии. При внезапном нападении с востока ответить будет нечем.

— Да, но только при условии, что такое нападение вообще возможно. До сих пор наш третий флот надежно прикрывал восточное направление. Будем молиться за то, чтобы такое положение сохранилось и далее.

Крид лишь махнул рукой:

— Третий флот патрулирует огромную территорию. До сих пор нам везло, не более того. Теперь, когда восстание в Лагосе подавлено, маннианцы получили в свое распоряжение базу для нападения на нас. Мы больше не можем полагаться на флот. Нужно обязательно укрепить береговые форты. Первый министр Чонас — философ в той же степени, что и политик, — отнесся к требованию старого вояки и, между прочим, своего давнего друга и оппонента с обычным добродушием.

— Я понимаю тебя, Марсалас. Но наши силы и без того растянуты до предела. Ты не хуже меня знаешь, что наши возможности ограниченны. Может быть, подскажешь, где взять еще солдат? Может быть, ты уже решил эту простую задачку?

— Разделим резервы и отправим одну половину в форты.

Предложение вызвало протестующие возгласы присутствующих.

— Это трудно назвать решением, — раздался голос министра обороны Синиза, третьего по влиянию человека в Хосе. Его руки в белых перчатках лежали на костяной рукояти трости. — Нынешнее правительство не позволит распылять резервы. И даже если мы укомплектуем форты по всей форме, они все равно не смогут противостоять полномасштабному вторжению. В том, что вы предлагаете, нет ничего нового. — Синиз повернулся к соседу. — Министр Элиф, если я правильно понимаю, у вас есть новости с дипломатического фронта.

— Есть, — подтвердил Элиф и на мгновение опустил глаза, чтобы собраться с мыслями.

— Наш посланник в Занзахаре договорился с представителями Халифата о продолжении переговоров, касающихся их недавнего предложения. Он полагает, что они вполне искренне заявляют о желании расширить в нашу сторону границы безопасных вод. Похоже, надежда вполне реальная.

Половина присутствующих встретила эту новость с явным недоверием и сомнением. Многие сочли последнее предложение Халифата пустыми обещаниями, очередным маневром в его нелегком торговом споре с Империей Манна.

— Халифат надеется по возможности затянуть войну, продолжение которой выгодно ему во всех отношениях, — терпеливо, словно разговаривая с ребенком, объяснил Чонас. — Он получает огромную прибыль, поставляя порох обеим воюющим сторонам.

Кто-то постучал по столу костяшками пальцев — в знак одобрения. Несогласные зашумели, требуя, чтобы им предоставили слово. После этого собрание разбилось на группки, каждая из которых спорила о своем. Такого рода дебаты могли продолжаться сколь угодно долго, что прекрасно понимал Бан.

В зале, где окна выходили на солнечную сторону, становилось невыносимо душно. Хотя ручные вентиляторы под потолком и работали вовсю, а в открытые окна дышал прохладный ветерок, запах пота держался стойко, и никакие тошнотворно сладковатые ароматы духов замаскировать его не могли. По прошествии некоторого времени внимание стало рассеиваться, а потом мысли и совсем переключились на другие дела.