Елена Медникова - Два крыла. Русская фэнтези 2007

— Что же… — Илья помедлил. — И детей тоже нету?

— Мои дети — мои ученики, — сказал Вежда и легонько на ходу наподдал Илье своим посохом по заднице. — Так что родителей у тебя не двое, а на одного больше.

И он рассмеялся. Илья промолчал и стал прикидывать, смог бы и он жить, как Вежда, один. Он вспомнил о своей Оляне, и сразу заныла в сердце старая заноза. Сколько раз он в бессилии стискивал кулаки, зная, что никогда не увидит больше свою любимую. В такие времена ему не хотелось дышать, и весь мир становился постылым, и ничто не могло быть интересным и стоящим. Тогда он чувствовал себя одним во всем этом чужом мире, и мысль о том, что есть еще матушка и отец, ничуть не грела его. Впрочем, он любил их, а они его, и даже уйди он в Киев, в дружину княжескую, то ведь и тогда не был бы он одинок, потому как знал бы, что помнят его в родимой сторонке, любят, просят о нем богов… А у Вежды даже дома родного нет на этой земле. И любимой…

— А как же подруга, Вежда? — не выдержал Илья.

Вежда спокойно пожал плечами:

— Я умею быть один.

Илья прищурился:

— Постой, постой, учитель! Выходит, мужчина живет с женщиной потому, что чего-то не умеет?

— Конечно.

— Но почему тебе не нужна женщина?

— Надеюсь, ты спрашиваешь не потому, что думаешь, что мне не хватает домашней еды и ласки? — улыбнулся Вежда.

Илья нетерпеливо кивнул.

Вежда сказал:

— Видишь ли, я — целый.

— Подожди, подожди! — сказал Илья, перебрасывая мешок с одного плеча на другой. — А я половинчатый, что ли?

— Ты сам сказал, — захохотал Вежда.

Илья тоже заулыбался:

— Шутишь…

— Да не шучу я с тобой! — притворился рассерженным Вежда. — Женщина нуждается в мужчине, мужчина — в женщине. Так было и так будет на этой земле до тех пор, пока не перевелись здесь люди. Мужчина и женщина — части целого. При этом женщина всегда движитель, а мужчина — правило. Он не сумеет без нее двигаться, а она без него не сможет понять, куда ей двигаться нужно. Это закон, и на нем стоит мир. И закон этот касается не только людей. Впрочем, плох тот закон, который нельзя было бы нарушить. Ведь он, сказать по секрету, для этого и нужен, чтобы его время от времени нарушали некоторые люди. Вот и я не только знаю, куда мне следует идти, но также имею для этого нужную силу. Но это вовсе не значит, что я чураюсь женщин. Просто… — Вежда почти незаметно вздохнул, сделав паузу, и закончил: — Так получилось… И все.

— Значит, ты тоже мог бы любить женщину?

— Вот олух, — беззлобно рассмеялся Вежда. — А я и люблю! Ее нет со мной, но это не так важно, потому что я люблю ее, и все. Это, если хочешь, и есть, быть может, мой тайный двигатель. Вечный двигатель. Без него… То есть без нее я бы давно сломался. А так — вот я какой! — Он рассмеялся и взмахнул своим посохом, словно показывая, какой он. — Эх ты, ученик! Я, если хочешь знать, вообще могу считаться самым ярым поклонником Женщины. Она — чудотворения, венец совершенства человека разумного. А мужчина — всего лишь ее раб, телохранитель, слуга — да назови его как угодно, но знай, что он всегда — второй номер. Придаток к Женщине. Лоно женщины — Врата в этот мир. Что еще нужно добавить, чтобы ханжи, да гордецы с глупцами подняли наконец ее с колен, на которых она стоит уже не одну сотню лет? Женщина держит в своих нежных ладонях этот хрупкий мир, не давая его растоптать сандалиям ненасытных, падких до с павы и богатств воителей. Женщина — это поистине МИР, и не нам, мужчинам, этот мир судить и судачить о его мнимом несовершенстве. Он прекрасен, даже когда гневается, даже когда плачет и, уж конечно, когда он смеется и любит. Если бы я верил в бога с седой бородой, я бы непременно спросил его: господи, за что ты наградил это тупое бесстыдное чудовище, называемое мужчиной, таким чудом, как Женщина? И за что ей такое наказание?

Вежда рассмеялся и вдруг остановился как вкопанный. Илья удивленно повернулся к нему:

— Ты чего, учитель?

Лицо Вежды было таким, словно он спал. Даже глаза его были прикрыты. Илья испугался и подскочил к нему:

— Что с тобой?!

Но Вежда открыл глаза и сказал железным голосом:

— Поворачиваем оглобли. В селе беда.

И первый бросил на траву свой мешок. Уже повернувшись, чтобы бежать, он коротко приказал Илье:

— Меч тут оставь. Мешать только будет, — и рванул сквозь ветки. Илья бросил мешок на землю, с сомнением посмотрел на меч в ножнах, но, не смея ослушаться учителя, отцепил его вместе с поясом и кинулся догонять Вежду.

Только пробежав с дюжину стрельных перелетов, Илья начал различать между деревьев белую рубаху бегущего впереди Вежды. Он давно уже не удивлялся огромной выносливости учителя, но привыкнуть к тому, как тот бесшумно перемещался бегом даже по лесу, не мог. Скоро они уже бежали вровень, и разница была лишь в том, что чащоба трещала лишь там, где бежал Илья.

— Что там, Вежда? — на ходу выкрикнул Илья.

— Кочевники пожаловали. Поднажмем, — ответил Вежда и тотчас скрылся из глаз. Изумляться у Ильи времени не было, и он только прибавил ходу. И сейчас же лес расступился, и он вылетел на опушку, откуда было видно село и многочисленные дымы над ним.

Он увидел, как от околицы уже тянется вереница людей, сопровождаемая конными фигурами, и еще заметил белую молнию, летящую им наперерез. Это был Вежда.

На аркан сажали только подростков, и набралось их в этот раз две дюжины. Печенегов было столько же, но большинство из них еще орудовали в разоренном селе — выгоняли коров да ловили птицу, а еще били непокорных, рвущихся на подмогу детям, уводимым в полон. Иных кривой меч или стрела останавливали навсегда. Дети, навьюченные на длинную веревку, обмотанную каждому вокруг шеи, громко кричали от ужаса и горя, оторванные от дома и родителей, и их привычно правили плетью погонщики. На околице вереница пленных остановилась — верховой, к седлу которого была приторочена веревка, вглядывался куда-то в сторону леса. Вой невольников усилился: кто-то из мальчишек тоже заметил нечто, нагоняющее конвой и во что тревожно вглядывался раскосыми глазами степняк; дети отчаянно желали спасения. Вожак что-то непонятно крикнул своим подельникам, и те обнажили мечи, а двое натянули луки, пытаясь разглядеть, что взялось их преследовать. По неясному белому пятну, стремительно приближавшемуся к веренице пленников, уже было выпущено для порядка несколько стрел, но все они прошли мимо цели. Голос вожака стал тревожным — белая тень неслась прямо на него. Он развернул коня ему навстречу, пытаясь понять, что же это такое, и тут все увидели, как белое пятно останавливается и превращается в седого старика с посохом. Старик как ни в чем не бывало размеренным шагом подошел к вожаку и насмешливо поглядел на него снизу вверх.