Олег Северюхин - Беги, Василич, беги!

Но тут в комнату вошла моя жена и сообщила, что к нам приехал непосредственный начальник отца Андрея.

Глава 45

Скажу честно, я думал, что сейчас в комнату войдет генерал, начальник местного КГБ, но в комнату вошел священник в парадном одеянии и с колодкой медалей и орденов на груди. Отец Андрей в это время мышкой выскользнул из комнаты. Вышколенный товарищ.

— Честь имею, архиепископ Можайский и Бородинский Евлампий, — четко сказал он, прищелкнув каблуками лакированных ботинок, — полковник, бывший командир отряда милиции особого назначения, ЧОН по-старому, воевал в Чечне и в других горячих точках, свидетельством чему все эти награды, а ныне тружусь на ниве духовного просвещения граждан после окончания высшей духовной академии и присвоения звания архиепископ.

— Присаживайтесь, товарищ архиепископ, — пригласил Гудыма и закрыл полу распахнувшегося пиджака, убрав от взоров подарок председателя ЧК. — Чем обязаны?

— Да, как вам сказать, — несколько замялся Евлампий, но потом по-военному сказал, — одним словом — дело обстоит так. Внешняя разведка получила информацию, что в библиотеке Папы Римского в Ватикане хранится доклад епископа Адальберта Магдебургского, склонявшего князя Владимира к принятию христианства. В нем было сказано, что на его стороне активно выступали языческий жрец Гудыма и посланник Перуна по имени Олег. Они склоняли князя к принятию католического уклада христианства и доказывали, что православие принесет России немалые невзгоды, однако князю понравились богатые одеяния греческих священников и он склонился в сторону греческого ответвления христианства. Преследуемые князем, Гудыма и Олег исчезли в неизвестном направлении, стреляя в княжеских дружинников из диковинного оружия, не пробивавшего доспехи воинов. И к докладу приложена пуля калибра 7,63 миллиметра от пистолета Маузер «Боло». Нашему сотруднику удалось сфотографировать эту пулю. И вот, по данным оперативно-технического управления МВД, пуля эта выпущена из оружия, подаренного председателем ВЧК оперуполномоченному Гудыме за успехи в борьбе с мировой контрреволюцией. Похоже, что стреляли из этого маузера, а, товарищ Гудыма?

— Вы, Ваше преподобие, белены не объелись? — спросил чекист Гудыма, не моргнув глазом. — Вы хоть представляете, когда князь Владимир был и какой сегодня год?

— Называйте меня просто — Ваше Преосвященство, — сказал Евлампий, — я-то представляю, а вот органы не представляют и хотят это дело выяснить прямо сейчас в хорошо изолированной камере с магнитофонами и видеокамерами, потому что они считают, что ничего невозможного нет, да вот только не хотят тревожить организованную преступность, одним из лидеров которой вы являетесь. Вот они меня и послали с вами переговорить, чтобы вы добровольно и без стрельбы сдались и ответили на все интересующие их вопросы.

— А они не боялись за последствия, направляя вас сюда, Ваше Преосвященство? — спросил я.

— Они ни за кого не боятся, — сказал бывший полковник, — они боятся, что их с работы попрут за неисполнение приказа, а без работы им не на что семьи свои содержать. Потом, конечно, и их обвинят в том, что они выполняли преступные приказы, а куда им деваться? То-то и оно. А за себя я не боюсь, ухну так, что чертям в аду станет тошно, а ангелам на небе это фейерверком покажется, — и он достал из-под рясы руку с противотанковой гранатой.

Вот, попы пошли, особенно те, которые из бывших офицеров. Те, которые из партийных работников, те вперед себя массы посылают, а офицеры сами идут и еще матюгами солдат подбадривают, чтобы не отставали.

А нас с Гудымой они четко прищучили. Вот ведь епископ католический, приехал, написал рапорт и пульку ему принесенную к цидулке приложил. Ни дать, ни взять, а хорошо подготовленный разведчик из земли далекой, приехал просвещать, в свою веру обращать, да и разведку проводить. Сейчас к нам миссионеры со всех сторон едут. Позвонят в дверь и спрашивают:

— О вере не хотите поговорить?

Стоит только спросить кому, о какой Вере они хотят говорить, то они тут же прямо через закрытую дверь начинают читать лекцию, да еще таким бодрым голосом, как будто представители канадской торговой компании хотят вас сделать самыми счастливыми людьми в мире, всучив вам залежалый товар.

Вот и получается, что люди эти вербуют наших граждан в свою веру и, как правило, вера эта предполагает, чтобы ты отдал свое имущество и деньги на эту веру, а сам с сумой пошел побираться по домам, собирая средства на распространение этой веры во всемирном масштабе, имея в запасе обещание получить тепленькое местечко в раю.

— Вы, Ваше Преосвященство, чайку тут похлебайте, а мы с товарищем перебросимся парой слов, — сказал я Евлампию.

— Идите, ребята, потолкуйте, — сказал священник и долил себе чашку свежим чаем.

Глава 46

— Ну, товарищ Гудыма, что делать будем? — спросил я.

— Примем бой, — сказал старый чекист и снял с шеи свой маузер, — мне живым даваться нельзя, свои уже, значит, сдали, пойду как организатор всей организованной преступности, а это срок светит, если власть захочет бороться с нашим братом. А тебе я все время говорил: не оставляй завтра, что можно сделать сегодня…

— Так сегодня и сделаем, — успокоил я Гудыму, — сейчас отправим попа с посланием, что придем сдаваться, а сами сделаем то, что хотели.

— А что именно? — спросил Гудыма.

— Потом расскажу, — сказал я и мы вошли в комнату.

— Что ж, Ваше Преосвященство, — сказал я, — нам выбирать не из чего. Так что, передайте товарищам, что мы после обеда и придем к ним, а то на голодный желудок в тюрьму садиться неохота.

— Да что вы, ребята, — замахал руками Евлампий, — в какую тюрьму, мы же правовая страна…

— Ладно, товарищ полковник, — сказал Гудыма, — мы знаем, какая у нас правовая страна. У нас законы действуют по приказу свыше. Прикажут — законы действуют. Прикажут — законы не действуют, сплошное беззаконие при полном одобрении единогласно и волшебным образом избранных товарищей.

— Вас будет защищать церковь, — не сдавался Евлампий.

— Какая церковь? — вступил я в спор. — Вы горазды красиво бахорить, а церковь ваша давно превратилась в инквизицию, в отдел пропаганды правящей партии и в пятое управление прежнего КГБ, которое ведало всей интеллигенцией, кто с кем переспал, кто кого послал, и кто джинсы навыворот одел. Я с перестройкой думал, что вот, наконец-то, церковь с народом, можно с кем-то поделиться заботами, поверить то или иное понимание истины, выслушать наставление, а что получилось. Две девчонки по сути, две молодые матери, спели песню про царя в пустой церкви, обратились по-своему, по-скоморшьи к Богородице. И что получилось? Их судили светским судом как ведьм по уложениям Трулльского церковного собора и впаяли им «двушечку», два года тюрьмы, не посмотрев на то, что у них малолетние дети. Убийцу, убившую среди бела одну из сестер, а другую сестру сильно покалечив, по-церковному пожалели, дали условный срок с отсрочкой до четырнадцати лет, пока ребенок не вырастет, а там и давность преступления пройдет. Это что, по-божески? Где вы были, овцы божьи? Рясы золотосеребряные надевали, бороды свои подбривали? Ряженые вы все, как и казаки ваши и хоругвеносцы черносотенные. Придет еще власть народная, которая повыдергает бороды у всех председателей избиркомов и будут выбирать тех, кто народу люб, а вас с вашими рясами мы до народа не допустим. Еще Иисус гнал торговцев их храма, так и мы вас отделим от торговли, повернем лицом к народу. Вы делаете все, чтобы наша страна развалилась на части и еще ввели уголовное наказание для тех, кто будет предостерегать от этого. Скоро вы и врачей будете судить за то, что они будут сообщать больным, что у тех есть серьезные и опасные заболевания. Пусть они живут себе в неведении и помирают только лишь по воле Всевышнего…