Мария Дахвана Хэдли - Магония (ЛП)

– Что это за новое задание? – шёпотом спрашиваю я Дэя, когда он подходит ко мне.

– Мы охотимся.

– На что-то живое?

– Засекречено. Обычному матросу знать не следует, – самодовольно отвечает первый помощник.

Высокомерный хвастун. Я бы нарочито закатила глаза, если бы не делала это так часто. Мне уже пришлось вынести целый миллион нотаций Дэя по соблюдению протокола и обязанностям.

Он смотрит на грязь, на которую указала Джик всего несколько минут назад. С цыканьем забирает у меня щётку и вскакивает на фигуру, словно акробат. Встав поуверенней на ноги, он быстро убирает пятно, бормоча о технике. Затем рывком выполняет сальто назад и снова возвращается на палубу. Я не могу подавить изумление и подобрать челюсть. Нет, нельзя таращиться, разинув рот.

Я отвлекаюсь от гимнастических упражнений Дэя, отскребая фигуру, пока не вычищаю все крошечные нарисованные поры. Всё это время я пытаюсь объективно оценить здешнюю жизнь, сравнивая с прежней.

Этот парень, Дэй, ничего для меня не значит. Он просто ещё один ученик, шлёпающий по коридору, совсем неинтересный.

Хотя это не совсем так. И я чувствую, как Магония незаметно устроилась в моей голове на краю сознания.

«Я должна быть благодарной, что хожу и дышу. Я не мертва, хоть всю жизнь меня готовили к этому».

Я что-то другое. Что-то важное. Что? Без понятия.

«Здесь всё по-другому. Ты тут другая. Лучшая?»

Нет.

Даже если я застряну тут на всю оставшуюся жизнь. Даже если никогда больше не увижу свою семью и Джейсона, не смогу их забыть и не забуду. Что, если я забуду себя вместе с ними? Кем я стану тогда?

Я скребу, пока из-под ногтей не начинает сочиться синяя кровь, а сама бормочу:

– Джейсон, Эли, Грета и Генри. Джейсон Эли Грета и Генри. Джейсонэлигретагенри. И Аза.

Я поднимаю глаза, и натыкаюсь на разочарованный взгляд Зэл.

Она опускается на колени и помогает мне вернуться на палубу.

– На этом корабле я начала с самого низшего ранга и дослужилась до капитана намного быстрее, чем ожидали. В те годы всё шло наперекосяк. Магонийские корабли не могли собрать достаточно урожая даже для пропитания собственных матросов. Шквалокиты болели. Наш народ познал голод. Теперь наши проблемы намного хуже, чем раньше. Мир пропитан ядами подводников. Магонийцы страдают и умирают. Мы в их власти. Ты вскоре поймёшь, Аза, что значит нести ответственность за будущее своего народа. Некоторые из нас родились работать на судах, а другие – ими управлять. Этот корабль был моим спасением и станет твоим, как ты – спасением своего народа.

Зэл прижимает ладонь к моей спине, что, как ни странно, приятно. Из-за того, что она – моя мать? Или из-за её власти на корабле? Или потому, что в глубине души мне нравится быть её любимицей, особенной?

– «Амина Пеннарум» ищет сокровище, Аза. Ты поднимешь его из глубин, – шепчет Зэл.

– Сокровище? Что вы имеете в виду?

– Научись петь для нас и увидишь. Обязательно увидишь.

Голова кругом. Неужели в мире ещё осталось сокровище? Как волнующе. Я вспоминаю о проклятиях и пиратах. Скелетах, охраняющих тайники с ловушками.

О птице, которую слышу. Той, что поёт под стать моим эмоциям, моей боли. Той самой, которую Ведда назвала призраком.

То есть на самом деле он не призрак. Но что мне известно о Магонии? Здесь могут быть призраки по всему небу. Я не знаю, я тут чужая.

Зэл берётся за штурвал. На открытой карте изображена полная пометок территория. На полях нарисованы монстры.

На мгновение я вижу землю внизу, но затем между нами появляется шквалокит, взбалтывая воздух, пока не остается только облако, в котором мы спрятаны.

Джейсону бы здесь понравилось (прекрати, Аза, просто перестань думать о нём, просто прекрати). Он бы рыскал и всё ощупывал, задавая вопрос за вопросом. И все бы ему отвечали, потому что нет эксперта, который не сказал бы Джейсону то, что он хочет знать.

Нет такого факта, который Джейсон не жаждал бы добавить к своей куче тайн.

Разумеется, Джейсон знает не всё, но в мире запоминаемого осталось не так уж много ему неизвестного.

Чего он не знает? Как быть нормальным человеком? Я тоже не знаю. Но у меня причина явно получше.

Боже, Джейсон, мой лучший друг и самый раздражающий человек, который мог на одном дыхании выпалить монолог из обрывков своего разума, а потом хохотал, когда у меня не хватало уровня мозговитости.

Джейсон, который когда-то заставил меня танцевать перед всеми кураторами музея, потому что я проиграла пари.

Джейсон, который иногда, когда я кашляла, как бы был не со мной. Да, он стоял рядом, но внутри в панике превращался в калькулятор, подсчитывая процент кислорода и показатели пыли, пыльцы и времени, за которое нам удастся добраться до больницы.

Я ненавидела это его поведение, потому что оно напоминало мне о болезни.

Иногда он бормотал себе под нос, рисуя диаграммы, которые мне не показывал, думая о том, что не собирался обсуждать.

Ну так он и не был идеальным, Аза. Не был. Просто в твоей голове ты пытаешься сделать из него то, чем Джейсон никогда не являлся. Какая разница, что в ту же секунду, как ты увидела его в костюме аллигатора, ты подумала «о боже, наконец-то кто-то такой же, как я».

Он не такой, как я.

Он человек.

Верно.

Заткнись, мозг Азы. Заткнись.

Я слышу из глубины судна ужасный крик невидимой птицы.

«Нет. Оставь меня или убей», – поёт призрак.

Он переходит к бессловесным крикам, от которых моё тело холодеет. Призрак-птица – Кару, вспоминаю я – снова поёт, издавая болезненный вой. Все притворяются, что ничего не происходит. Все его игнорируют.

Я пытаюсь заблокировать звук, но потом из ниоткуда мельком вижу то, чего не могу…

Кто-то склоняется надо мной в колыбели.

На мгновение я вижу собственную крошечную руку в большой руке в чёрной перчатке.

И это всё, что у меня есть, обрывок воспоминания.

«Убей меня, – кричит птица-призрак. – Разбитое сердце. Разорванная струна».

Я снова вздрагиваю, когда Дэй трясет меня за плечо.

– Шевелись, если не работаешь. Ты мешаешь ставить сети.

– Ты это слышишь?

– Слышу что?

– Птицу.

Дэй склоняет голову набок.

– Нет, – отвечает он, хоть и слышит.

Что я вспоминаю?

Я тяну Дэя за рукав.

– Магонианские дети. На что они похожи?

– Они? Мы. Мы вылупляемся. И при этом мы намного разумнее детей подводников, – говорит первый помощник с напыщенным видом. – Я помню, как я вылупился.