Александр Прозоров - Заговорщик

Из Москвы они выехали вместе с князем Друцким на следующий день пополудни. Андрей даже успел встретить возок с несчастным Максимкой, вручить ему обещанное серебро и разрешить смерду жить при дворце до тех пор, пока он полностью не поправится. Неприятная штука, конечно – дыба и батоги. Но все же… Два дня мучений – и на всю жизнь богат. Теперь, когда все было позади, бывший служка смог даже пошутить:

– По рублю за кнут получается. Хороший приработок, коли время свободное в достатке.

Проследив, как накрытого кафтаном бедолагу заносят в дом, князь поцеловал жену и поднял холопов в седло. Спустя четыре дня общий отряд двух князей, числом почти в два десятка сабель, спешился у знакомого постоялого двора, сверкающего слюдяными окнами и подкупающего чистотой и порядком.

Утром холопы, получив по три новгородки, были отправлены в слободу – ходить по лавкам, пить пиво, сидеть в кабаках – и везде, где только можно, пересказывать историю про литовское предательство. Андрей засобирался в царский «монастырь» – но не успел. Дверь содрогнулась от сильного удара, открылась, и он увидел…

– Бог ты мой, кого я вижу! Даниил! Адашев! Жив-здоров!

– Я, княже!

Служилые люди шагнули навстречу друг другу, обнялись, дружески похлопывая по спине, по плечам. Разошлись, придирчиво оглядывая.

– Ты возмужал, Андрей Васильевич! Под Казанью воином был, а ныне уж богатырь. Заматерел.

– А ты как, боярин? Как обошлось?

Даниил Федорович Адашев был братом царского писаря Алексея. Но если тот держал в руках лишь перо да бумагу, то Даниил во главе нескольких сотен кованой рати встал под Казанью на пути татарской конницы, атакующей стрельцов Андрея. Разве такое забудешь? Боярские дети полегли все до единого – да только поле битвы в итоге осталось за русскими, и потому добить раненых изменники не смогли, большую часть воинов холопы вытащили живыми. Среди израненных, но дышащих бояр оказался и Даниил Адашев.

– Постой, я сейчас дворню крикну, велю стол накрыть.

– Поздно, княже, – рассмеялся гость. – Я уж велел вина и закуски принесть, хозяин суетится.

– Эк ты поспешил… Да ладно, боярин, сказывай. Как ты, чем занят, как семья, какие замыслы имеешь?

– Дык, какие у меня могут быть замыслы? – развел руками гость. – Все те же, как и ранее. От Казани меня привезли столь мятого, два месяца с постели не вставал. Да еще с год больным был и два – силы опосля восстанавливал. Видел бы ты меня поначалу, Андрей Васильевич! Ноги толщиной с палец были. Руки – как лучинка жалкая. Еле-еле мясо обратно наел. Пока маялся, все войны кончились. Астрахань без меня завоевали, Сибирь сама поклонилась, черемисы тоже. Османов Иван Шереметев[18] запугал. Хотел я славы ратной добыть, да не судьба. Не осталось для меня деяний. Вот, сижу возле брата, на удачу надеюсь. Может, куда и направят. А походов более и нет. Мир на русской земле, Андрей Васильевич, вечный мир. Нет более супротив нас достойных врагов.

– Твои бы слова, да Богу в уши, – невольно перекрестился Зверев. – Нечто твою сечу под Казанью государь забыл? Мы же в тот день, почитай, все ямчургеевы сотни истребили!

– Да помнит, Андрей Васильевич, помнит, – махнул рукой гость. – Наградил казной за храбрость.

– Что-то скучно ты о награде говоришь? Награда мала, али славы не хватило?

– Какая слава, коли воином одной сечи оказался? В тот день многие доблесть свою выказали. Кабы хоть воеводой, а то…

В светелку шустрыми зверьками забежали сразу пятеро мальчишек, споро накинули на стол чистую скатерть, поставили кубки, кувшин, блюда с убоиной и рыбой, лотки с заячьими почками, миски с капустой, с грибами – и выскочили наружу, плотно притворив дверь.

– Ну, боярин, – налил вина Андрей. – Давай за встречу!

Они выпили, накололи себе по куску тушеного мяса, прожевали.

– Откуда ты узнал, что я здесь, Даниил Федорович? – полюбопытствовал Зверев. – Случайно, али подсказал кто?

– Да брат и сказал, – легко признался гость. – Помнит, как сдружились мы в осаде. Вечор спросил, помню ли я князя Сакульского? Как я расспрашивать начал, так и указал, где ты поселился. Просил, коли навещу, узнать у тебя кое-что.

«Однако! – мысленно отметил Зверев. – Мы только вчера приехали, ан Адашев уже все знает. Быстро проведали. Или от Москвы проследили? Видать, оказался я кому-то костью поперек горла».

– Сказывал Лешка, в Ливонии у тебя интерес какой-то возник. Интересно ему, насколько сие дело велико стало, чем помочь можно? Сказывал, целиком перекупить готов, коли ты согласишься.

– Перекупить? – не сразу понял Андрей. – Что там покупать-то? Кроме интереса и нет ничего.

– Он, может, и интерес купит, княже. С него станется.

– Ах, вот оно что… – рассмеялся Зверев и снова наполнил кубки. – Интерес. Разве же его продают? Это все равно, как мечту продать, надежду. Сбудется, нет – неведомо, ан без мечты и надежды жизнь тосклива становится. Уж лучше несбывшийся интерес, чем проданный…

Итак, ему предлагали взятку. Предлагали назвать цену, за которую он согласится не портить чужую игру, не будоражить государя и народ скандалами из всеми забытой окраины. Интересно, Адашеву-то с компанией чего там нужно? Надеются поделить уворованную дань? Так ведь Кетлер про русских сообщников ничего не упоминал. Тогда что?

– Брату-то твоему что за прок с этой Лифляндии? Нечто за судьбу епископств тамошних беспокоится?

– Про то не ведаю… – развел руками Даниил. – Отродясь его в этой глуши ничто не привлекало. Может, Лешка просто замириться с тобой желает? Сказывают, ты на него обиду таишь. Оступился он когда-то, слаб волей оказался. Государь простил, а ты не хочешь.

– Ливония-то тут при чем?

– Ни при чем, княже. Он тебе отступного даст, а ты обиды забудешь. К чему на Руси грызня меж преданными слугами царскими?

Похоже, Даниил даже не подозревал, что последние события были связаны с ливонским посольством и обманом, задуманным комтуром Кетлером. Значит, его решили использовать «втемную», просто как общего для двух сторон друга, через которого можно передать мирное предложение. Плату предлагали за отказ князя Сакульского лезть в ливонские дела, и только за это. Хотя, если согласиться – Адашев и его сообщники наверняка перестанут считать Зверева своим врагом. Что за враг, которого можно купить, с которым легко договориться? Причем это будет мир с царским писцом, начальником государевой канцелярии. С тем, кто выписывает приглашения, пропуска, кто всегда может напомнить царю о твоем существовании, предложить на доходную должность.

Соблазнительно…

Взамен от него хотят отказа от планов рассорить государя и Ливонский орден. А значит: поместья останутся в прежней цене, людям не добавится безопасности, государь будет опорочен, попавшись на простую, даже глупую уловку.