Марина Ефиминюк - Магические узы

Ратмир еще не вернулся в наше убежище, и мы в беспокойстве ожидали его. С каждым бесконечно длившимся часом во мне нарастало напряжение. После того, как я ворвалась в соз-нание Ветрова старшего, то ощущала себя мелким нахальным воришкой, испытавшим обманом чужие эмоции. Это было даже хуже, чем копаться в корзине с грязным бельем!

Смутная догадка уже складывалась в моей голове, а документы, выпрошенные у Дока, с каждым новым прочитанным листом лишь убеждали в ее правдивости. Профессор рассказывал, что чернокнижник Гориан умел забираться в головы окружающих и считывать мысли. Подобные магические пассы сводили его с ума, чему я охотно верила. Действительно чувствуешь себя безумной, видя мир глазами кого-то другого!

К собственному облегчению, я не чокнулась, и во мне не проснулось никаких маломальских магических сил (искреннее спасибо тебе, Господи), во всем был виноват браслет, слившийся с моим запястьем! Если единственное из пары украшение имело подобный побочный эффект для обыкновенного человека то, что же делали две побрякушки с магами? Признаться, я начинала испытывать жалость к Гориану.

Стриж с неизменным лэптопом на вытянутых коленях лежал рядом со мной на кровати, для удобства подперев спину подушкой. Парень внимательно просматривал новостную ленту в Мировой Информационной Сетке, и совсем не тяготился моим соседством.

Исподтишка я разглядывала спокойное симпатичное лицо нового приятеля, и уголки его губ чуть подрагивали от сдерживаемой ухмылки. Наверняка он давно засек мои тайные задум-чивые взоры, просто не хотел смущать.

Их с Ратмиром мир крепко отличался от моего, удобного и привычного. В их мире уби-вали, устраивали погони, что-то постоянно утаивали и разъяснялись сущими загадками. В их мире мой родной брат оказался предателем! Я отчаянно хотела снять браслет и вернуться до-мой.

− Это Ратмир столкнул под поезд того человека на станции? − резко высказала я мучив-ший все эти дни вопрос.

Стриж ошарашено уставился на меня, изогнув брови.

− Он похож на убийцу? — явно оскорбившись, обвинительно уточнил приятель.

− Да, нет… Просто…

− Этот сам упал, − парень, уязвленный до глубины души, отвернулся и даже чуть ото-двинулся на край кровати.

Меж нами повисло напряженное молчание, а мне стало искренне стыдно. Я ругала себя последними словами. Нашла, у кого спрашивать! Насупленная гримаса Стрижа не оставляла сомнений, что высказанное предположение ничто иное, как наглый поклеп на его старшего брата. Очень захотелось загладить неловкость. Наконец, не выдержав, я попыталась задать дру-гой тон разговору:

− Почему ты сторожишь меня?

Стриж презрительно покосился из-под полуопущенных ресниц, но, различив виноватую покаянную гримасу, сменил гнев на милость.

− Мешаюсь, народный обвинитель?

− Нет, − тут же отозвалась я, покачав головой. Ни за что не поменяла бы компанию Стрижа, пускай почти безмолвную, на гнусное одиночество в нагретой за день комнатенке.

− Мне выдали целый список того, что с тобой не должно произойти, и за что мне свер-нут шею, − произнес он. Приятель погладил пентаграмму, похожую на горизонтально подве-шенный в воздухе клочок бумажки. На экране отозвалась стрелочка, и закрыла новостную лен-ту.

− Вот я теперь и слежу, − наконец, заключил Стриж, закинув руки за голову.

− В список входил обморок? − сухо уточнила я, откладывая лист с изображением пере-кинувшегося для схватки аггела.

− Нет, − в глазах парня вспыхнули смешинки, − я решил подстраховаться.

В душном воздухе воцарилась тишина, никак не смущавшая нас. Младший брат Ратмира мне действительно импонировал. Если бы он вел другую жизнь, точно бы познакомила с Радкой. С болтуном Стрижом, как ни странно, было приятно помолчать. Ценное качество в мужчинах, особенно для меня, не отличавшейся особой разговорчивостью. Как назло, мне вечно попадались отвратительные пустомели, способные уморить разговорами даже бессловесных домашних питомцев. В голове скользнула ленивая мысль, что старший брат Стрижа тоже не слишком словоохотливый.

Неожиданно среди остальных распечаток обнаружился черно-белый снимок Ратмира, и как любая копия фотографии, изображение оставалось неподвижным. Мужчина сидел за сто-лом в лаборатории Дока, склонившись над книгой, задумчивый и холодный. Мое сердце сладко и тревожно сжалось, и не скажу, что голова обрадовалась подобной вероломной реакции!

− Вы с ним соперничаете? − вопрос вырвался быстрее, чем я сумела оценить о его пра-вильность.

− С кем? − заинтересовался Стриж, повернувшись ко мне, но, заметив портрет брата, понятливо фыркнул: − Я бы и рад, но мы с Ратмиром в разных весовых категориях. Пока, ко-нечно, − он задорно подмигнул. − Заинтересовалась потенциальным убийцей?

− С чего бы? − супротив пренебрежительному тону я густо покраснела и, с нарочито бесстрастным видом отложив распечатку, изобразила живейший интерес к событиям Мировой войны. Только через пару секунд стало понятно, что лист перевернут вверх тормашками. Ка-жется, теперь меня можно было бы использовать вместо светового фонаря на перекрестках, такого насыщенного бордового цвета стали щеки. Сдавленно прочистив горло, я покосилась на Стрижа, с ехидством поглядывавшего в мою сторону, и перевернула документы.

− Давно не видел Ратмира таким раздраженным, − вдруг хмыкнул парень. − Он не лю-бит, когда возникают незапланированные сложности, − продолжил откровенничать Стриж, и внутри у меня екнуло в ожидании признания. − Ты такая обыкновенная, − от его нелестного определения брови поползли на лоб. − Просто девчонка. Это сбивает нас всех с толку.

− Стриж, − промычала я, уже не понимая, стоит ли смертельно оскорбиться или воспри-нять его слова шуткой, − довольно! Твои 'комплементы' разовьют во мне комплекс неполно-ценности!

− Да, ладно, − махнул тот рукой и с удовольствием потянулся во весь рост, хрустя по-звонками, отчего матрас неспокойно заколебался. Пачка листов, соскользнув на пол, рассыпа-лась по комнате. Подлой волной, пробежавшей внутри водяного матраса, меня отбросило к Стрижу, практически прижимая к горячему худощавому телу. Конечно, ровно в этот неловкий момент из дверей раздалось деликатное покашливание Ратмира. Нелепейшая ситуация!

Я забарахталась, пытаясь откатиться от Ветрова младшего на другой край кровати, и бросила испуганный взгляд на долгожданного гостя. В черных радужках усталых глаз уже про-являлись желтые ободки. От одного взора на нас со Стрижом, пускай и полностью одетых, но мирно кувыркавшихся в одной постели, визитера перекосило от досады. На смуглом лице с пробившейся темной щетиной заходили желваки.