Терри Гудкайнд - Девятое правило волшебника, или Огненная цепь

Отсутствие врожденной искры дара не только дает такому неодаренному иммунитет против магии, но поскольку они не могут взаимодействовать с тем, чего для них не существует, это делает их недосягаемыми для магических сил.

Если даже один из родителей обладает такой неодаренностью, это свойство обязательно передается его потомкам. В древности такие люди были высланы, чтобы сохранить магический дар в природе людей. Это было ужасное решение, но в результате человеческий род сохранил в себе магию. Если бы не это решение, она уже давно перестала бы существовать.

Поскольку пророчества были магией, для неодаренных они также были невидимы. Ни одна книга пророчеств ни разу не упоминала об этих людях. И что произойдет теперь, когда Ричард нашел этих людей и прекратил их изгнание, какое будущее ожидает магию и человечество — этого не могла сказать ни одна из древних пророческих книг.

Энн предполагала, что Ричард придерживается другого мнения. Его отношение к пророчествам было далеко от восторженного. Несмотря на то, что в пророчествах говорилось о нем самом, он не придавал им никакого значения. Он верил в свободную волю. Он не одобрял мнения, что есть вещи, предопределенные а потому неизменные.

Всему в мире, а особенно магии необходим баланс. В некотором смысле, такие действия Ричарда уравновешивали пророчества. Он был центром, вокруг которого вращались самые разные силы. В его случае пророчество пыталось предсказать непредсказуемое. И все же пыталось.

Больше всего беспокоило то, что свободная воля Ричарда делала его темной лошадкой, даже в тех пророчествах, в которых говорилось непосредственно о нем. Он был словно хаос среди порядка, беспорядок среди точно выверенной структуры, капризный, словно молния. И в то же время он действовал в соответствии с истинными причинами, а не подчиняясь прихоти или случаю, и при этом не допускал случайностей. Как мог он одновременно вносить хаос в пророчества и быть при этом совершенно рациональным — это было загадкой.

Энн очень волновалась за Ричарда, потому что волшебники одаренные такими противоречивыми способностями иногда заканчивали помешательством. Сумасшедший вождь — это последнее, что им было нужно.

Ну, все это теории. Главная проблема состояло в том, что пока еще есть время, они должны найти способ убедиться, что он понял свое значение, записанное в пророчествах, убедиться, что его предназначение будет исполнено. Если они потерпят неудачу — если он потерпит неудачу — все будет потеряно.

Сообщение Верны, как тень смерти, маячило в сознании Энн.

Увидев свет их фонаря, из темноты показался Том, бегущий навстречу им по высокой траве.

— Вот и вы, — обратился он к Энн. — Натан будет рад, что вы наконец пришли. Идемте, я покажу дорогу.

В слабом желтоватом свете фонаря было заметно, что Том обеспокоен.

Огромный д`харианец повел их вглубь кладбища, по рядам могил, на некоторых еще можно было заметить каменные плиты. Видимо, они были более свежими, потому что большинство их густо заросло высокой травой, скрывающей не только могильные камни, но и сами могилы, которые они отмечали. В одном углу лежало несколько небольших гранитных плит, сильно пострадавших от непогоды. Судя по их состоянию, они были очень древними. На некоторых могилах вместо камней стояли простые доски с вырезанными на них именами. Большинство досок давно сгнили и упали, из-за чего часть кладбища была похожа на заросшую высокой травой поляну.

— Что это за жуки, которые так шумят? — спросила Дженнсен Тома.

— Не знаю, — ответил Том. — Я раньше никогда таких не видел. Мне кажется они везде.

Энн улыбнулась про себя.

— Это цикады.

Дженнсен, нахмурясь, оглянулась через плечо.

— Что?

— Цикады. Вы о них не знаете. Когда они линяли в последний раз, вы, вероятно, были слишком маленькие, чтобы об этом помнить. Цикл жизни этих красноглазых цикад семнадцать лет.

— Семнадцать лет, — удивленно повторила Дженнсен. — Вы хотите сказать, что они появляются только раз в семнадцать лет?

— Именно так. Скоро самки отложат яйца на ветвях деревьев. Когда вылупятся личинки, они уползут в землю и будут прятаться там в течение следующих семнадцати лет. А взрослая жизнь их будет совсем короткой.

Дженнсен и Том что-то изумленно бормотали, пока продвигались все дальше в глубину кладбища. При свете фонаря Дженнсен Энн могла видеть только темные силуэты деревьев, качающихся от дуновений случайного ветерка. Пока они втроем спокойно скользили через кладбище, темнота вокруг них была полна криками цикад. Энн с помощью своего Хань проверяла, нет ли рядом посторонних, но не чувствовала никого кроме Тома и в отдалении еще одного человека. Несомненно, это был Натан. Поскольку Дженнсен была от рождения неодаренной ее Энн и чувствовать своим Хань не могла.

Как и Ричард, Дженнсен была ребенком Даркена Рала. Рождение неодаренных детей, таких как Дженнсен, было побочным эффектом магии, которую несет в себе каждых из одаренных Ралов. В древности, когда эта черта начала распространяться, был найден выход, состоявший в том, чтобы изгнать подальше всех неодаренных, запечатать их на забытых землях Бандакара. После этого каждый не обладающий даром потомок лорда Рала был обречен на смерть.

В отличие от всех предыдущих лордов Ралов, Ричард был счастлив обнаружить, что у него есть сестра. Он никогда бы не допустил ее убийства только из-за того, что она рождена без дара, и не позволит ей и таким как она жить в изгнании.

Даже теперь, когда Энн прожила некоторое время среди этих людей, она все еще чувствовала себя дезориентированной в их присутствии, ведь даже если один из этих людей стоял прямо перед ней, Энн казалось, что рядом никого нет. Это было похоже на слепоту, словно она потеряла одно из чувств, которое всегда воспринимала как само собой разумеющееся.

Дженнсен ускорила шаги, чтобы идти рядом с Томом. Чтобы не отстать от этих двоих, Энн вынуждена была почти бежать.

Когда они подошли к небольшому холмику, перед ними возник каменный монумент. Свет фонаря осветил одну из сторон основания, более высокого, чем Энн, но ниже, чем Дженнсен. Оно было сложено из грубо обтесанного камня с украшенными резьбой боковыми гранями. Может когда-то камни и были отполированы, но сейчас по ним этого сказать было нельзя. Пятна света от фонаря выхватывали из темноты участки, обесцвеченные временем и покрытые пятнами лишайника цвета горчицы. Массивное основание венчала резная каменная урна с узором в виде виноградных лоз. Виноград был любимым растением Натана.

Том подвел их к лицевой стороне памятника, и Энн с удивлением увидела, что каменное прямоугольное основание было сдвинуто с места.