Елена Звездная - Будь моей ведьмой

— Из дома без меня не выходишь. — Поцелуй. — Во двор тоже не стоит, у дома защита лучше. — Второй поцелуй. — Я часа через два-три буду, но постараюсь раньше. — Совсем улетный поцелуй и приказное: — Все, Ритусь, я ушел.

И перестав сжимать меня в объятиях, Стужев отступил с порога и самолично закрыл дверь. После еще и запер. Стою в шелковом халатике и смотрю на дверь.

Три проворота ключа, дверь снова распахивается, Князь в безупречном фраке, рубашке с золотыми запонками, галстуке и лакированных туфлях вновь оказывается совсем близко, очередной поцелуй и хриплое:

— Никому не звони, на звонки сама тоже не отвечай, для этого Генри есть.

— Хорошо, — уже несколько раздраженно произношу я опухшими от поцелуев губами.

— На улицу не выходи, — требовательно напоминает Стужев. — Все, я скоро буду.

Еще один поцелуй, он выходит из дома, закрывает дверь, запирает дверь…

— С тебя пятьсот баксов, — шепчет Иван.

— Я на семь раз ставил, — напоминает Генри.

Прив молчит, и мне уже известно, что он на три раза ставил. Собственно, остальные ставки распределялись следующим образом — Иван шесть, Генри, вот как выяснилось, семь.

— Нет, — почему-то тоже шепчу я, — уже не вернется.

Три щелчка, дверь открылась, Стужев в два шага оказался рядом, обнял мое лицо ладонями в белоснежных перчатках и с надеждой спросил:

— Звала?

— Нет, — отвечаю с улыбкой.

— Зараза! — в сердцах выругался злой младший Кощей.

— Сашенька! — Я поднялась на носочках, чтобы стать ближе, и выдохнула: — Я уже полчаса тебя провожаю. И если честно — мне уже страшно представить, сколько времени придется тебя встречать.

Позади нас раздалось торопливое и воодушевленное: «Делаем ставки?» Голосок был привидения, но его воодушевление мне понятно — с провожанием он круто просчитался, теперь мечтал о реванше.

— Какой смысл делать ставки — нас явно выставят? — пробурчал Генри.

Стужев бросил на гопкомпанию внимательный взгляд, и троица мгновенно ретировалась на кухню. И даже двери закрыли, но судя по тому, как затихли, явно в замочную скважину опять подглядывают.

— Ритусь, — сильные руки скользнули на мою талию, — я должен уйти.

— Иди, — в очередной раз разрешила.

Он кивнул, но выглядел при этом очень несчастным. И вдруг начал объяснять:

— Понимаешь, если я не вмешаюсь, вырежут половину клана Дормеинтес. А мне поддержка Кристофа нужна, особенно сейчас, когда я планирую устранить инквизиторов.

— Кого устранить? — переспросила я.

— Компашку няшек анимешных, — «перевел» Стужев. — Ты слышала, что Руслан сказал?

Пожала плечами. Нет, я слышала, но явно не все поняла, судя по намеку Саши.

— Плохо ты слушаешь. — Он наклонился, нежно поцеловал и пояснил: — Команда Гошика была не единственной, кого заслали на Терру, там есть и второй отряд. Их следует найти и уничтожить, а для этого мне нужна поддержка Кристофа, так что я должен вмешаться, понимаешь?

Не особо, но все равно кивнула.

— Не хочу уходить. — Он порывисто обнял меня, прижал к себе. — Не знаю почему. Не хочу оставлять тебя одну.

— Саш, — я осторожно отстранилась, — я же не одна, со мной Генри, Иван и привидение.

Стужев кивнул, нахмурился. Вновь заиграл телефон, все та же заменяющая похоронный марш «Someone Like You». Даже не делая попытки ответить, Саша наклонился ко мне, снова поцеловал и напомнил:

— Из дома не выходи, поняла?

Я кивнула.

— Люблю тебя. — Еще один быстрый поцелуй, и Стужев ушел.

Дверь закрыл, запер на ключ. Стою, жду. Внезапно понимаю, что очень хочется услышать, как ключи снова проворачиваются в замке, а затем увидеть, как дверь распахивается и входит Саша. Но вместо этого услышала, как взревел мотор «Феррари».

Подойдя к окну, увидела выезжающую со двора машину… ворота закрылись. Мне вдруг стало очень-очень тоскливо и одиноко.

Дверь в кухню отворилась, и я услышала низкий голос Генри:

— Леди Маргарита, может, чаю?

— Рита, — поправила я его.

От окна отходить не хотелось. И вообще как-то разом расхотелось двигаться, разговаривать и даже думать. Поймала себя на мысли, что есть желание стоять тут и ждать, пока не вернется Саша.

— Леди Маргарита, — костлявая рука осторожно опустила жалюзи, закрывая от меня вид на пустой двор, — давайте чаю или, может, пирожное, или…

Грустно смотрю на скелета. Чувствую, как глаза заполняются слезами, и думаю, что надо было не отпускать Стужева… хотя жалко этот клан, как его там… А кстати:

— Генри, что такое «Дормеинтес»?

— Спящие, — пояснил скелет. — Это латынь, леди Маргарита.

— Ясно. — Я совсем сникла.

Потом мелькнула мысль — из окон спальни двор тоже преотлично просматривается!

— Ладно, я наверх, — сообщила я Генри и, обойдя дворецкого, направилась к лестнице.

И вот я поднимаюсь, а сзади слышится:

— Все, это любовь. — Тоненький голосок привидения.

— Лепота. — Бас Ивана.

— Кому лепота? — Баритон Генри.

— Нам, — уверенно сказал Иван-скелет. — Маленьких-то полный дом будет…

Я споткнулась. А вот упасть мне не дали — с одной стороны придержало привидение, с другой — костлявые руки Генри.

— Леди Маргарита, вам плохо? — Скелет встревоженно на меня глядел.

А я представила, как со стороны смотрюсь, в смысле, в обществе скелета и призрака. Невольно улыбнулась и отрицательно покачала головой. Генри отпустил мгновенно, а привидение осторожно предложило:

— А давайте я вас до постели провожу.

Снизу прозвучало:

— Делаем ставки, кто первый родится?

Меня мгновенно оставили одну. И уже из кабинета послышались разговоры про ставки, риски, проценты и остальное. Букмекеры загробные!

В спальню я почти прибежала, торопливо отодвинула шторы, подняла жалюзи — двор и кусочек улицы были видны превосходно. Я переоделась в очередную майку Стужева и свои джинсовые шорты, постелила на широком подоконнике покрывало, притащила подушки и устроилась с ягушенской книжкой в руках, собираясь с пользой провести время.

Бросив взгляд на ворота, открыла первую страницу учебника. Оттуда на меня смотрела самая что ни на есть настоящая классическая баба Яга. Старая, сгорбленная, с огромным носом, на котором красовалась бородавка. У бабки в одной руке была метла, во второй прутик, перехваченный так, словно она кого-то бить собралась. И такое ощущение, что меня. И была Ёжка вся грязная, в старой порванной одежде и жуткая такая. Стояла она на болотной кочке, тощие лодыжки словно болтались в широких, не по размеру, лаптях.