Наталия Белкина - Сердце-океан
Как только голоса совсем утихли, гомусы неожиданно перестали рычать и рваться. Они сели на землю как-то странно, почти по-человечески, и чутко стали приглядываться ко мне. Мне снова стало жутко. Теперь я отчетливо видела в их глазах разум. Но не успела я еще и удивится этому, как тут же пришлось не поверить своим ушам.
— Не бойся нас, — сказал самый крупный гомус на чистом цезарийском наречии. — Мы не собираемся есть тебя. Этот спектакль был для охранников.
— Ребята, — растерянно вымолвила я и больше ни слова не смогла сказать. Так не изумлялась я с тех пор, как впервые увидела на небе три луны.
— Удивлена? — спросил гомус.
— Еще бы! Вы умеете разговаривать! И вы… словно люди!
Теперь-то я смогла заметить то, что раньше не замечала или не хотела, боялась замечать. Гомусы действительно были очень похожи на людей. Их отличало от нас лишь несколько особенностей: бурая густая шерсть, покрывавшая все тело, длинные клыки, торчащие наружу и горящие в темноте глаза. И вот оказалось, что они способны разговаривать и разумно мыслить. Но почему об этом никто не знает? Почему я ни разу не слышала даже намека на то, что гомусы могут быть разумны?
— Вы нарочно притворяетесь? — спросила я.
— Да.
— Но зачем?
— Вот ты не притворяешься, и что? Хорошо тебе живется?
— А вам?
Говорил лишь один гомус. Остальные просто смотрели на меня, сверкая красными глазами.
— Да, мы не так глупы, как кажемся, но это вовсе не значит, что мы не смогли бы убить тебя, если бы захотели. Этот штырь, что торчит в проволоке, очень легко вынимается. Надсмотрщик ведь не допускает мысли о том, что мы догадаемся это сделать.
— Так что?
— Ты поможешь нам сбежать!
— Но Эктор мне этого не простит!
— Ты уйдешь с нами. Нам ведь по дороге. Мы с тобой одной породы, породы не терпящих над собой хозяев, Скубилар. И ты поможешь нам.
Мне пришлось задуматься, только мысли сложно было привести в порядок. Я не могла понять даже того, повезло ли мне на этот раз или нет? Чего ждать от этих полулюдей?
— Как я могу это сделать?
— Придумай. На то ты и бигару.
— Так вот зачем я вам. Вы тоже полагаете, что у меня изворотливый ум?
— Так ты хочешь каждое утро оставаться живой?
Мой ум наконец-то прояснился. Озарение снизошло на него. Мне оставили жизнь авансом.
— Мне нужно подумать, — сказала я.
— Подумай, — ответили мне. — Но не слишком долго.
На этом тема побега была временно закрыта. Я обещала подумать, но сейчас не в силах была выполнить этого. Даже мышцы мои обмякли, а глаза стали закрываться, после того как я избежала смерти. Чувство облегчения было настолько велико, что решительно ничего больше кроме него не помещалось в моей бедной голове.
— Мое имя — Варк, а это Сант и Морк, — снова заговорил Гомус. — Они не умеют говорить на человеческом языке, потому что недавно прибыли из северных лесов. А я уже давно живу среди людей. И теперь хочу на свободу.
Я почувствовала неописуемую усталость и сонливость. Даже теплые мысли о свободе не могли растормошить меня. И хотя я и пребывала в вертикальном положении, но так крепко была привязана, что могла свободно заснуть стоя. Так я и сделала, верней мне и стараться особенно не нужно было. Я и не заметила, как задремала. Однако спать мне не пришлось. Через некоторое время меня вырвал из сна жуткий вой гомусов. Им нужно было оправдывать свое предназначение. Они с воодушевлением, в три пасти выли на полный Арагун.
Так прошла самая ужасная ночь в моей жизни. Будет ли когда-нибудь самая счастливая…
И кого же ты выбрала себе в союзники, Скубилар? Ужасающих чудовищ, чьи зубы привыкли раздирать живую плоть. Этого от тебя следовало ожидать. Но других союзников у тебя нет и не будет. Пока ты не доберешься до острова Самарьяр, везде будешь изгоем и одиночкой. Довольствуйся тем, что есть. Твои друзья зубасты и страшны как кошмарный сон, зато теперь ты не одинока. Они не скрывают того, что не побрезгуют закусить тобой, если представится возможность, но зато ты с ними одной породы, породы не терпящих над собой хозяев. Не думай о чувствах, Скубилар, ты не женщина, ты — дикий зверь. Ты умрешь в клетке. И твой путь — только на свободу, пусть даже твоими спутниками будут ужасающие гомусы.
Вновь очнулась я уже на рассвете. За мной пришли два охранника, словно для меня не хватило бы одного. Гомусов уже загнали в вольер, а меня ждала моя постоянная работа.
— Твои друзья проголодались. К тому же у них всю ночь слюнки текли. Иди покорми их, — скалясь и радуясь собственному остроумию говорили охранники и с трудом распутывали крепкие узлы веревки.
Я не смогла устоять на ногах и рухнула на землю. События прошлой ночи совершенно подкосили меня. Мышцы совсем онемели. Я едва смогла привстать на колени.
— Страшно было? — спросил меня один.
Я не собиралась отвечать. Мой изможденный вид говорил достаточно красноречиво вместо меня.
— Кто спорил, поседеет ли она за эту ночь? Смотри — ничего подобного! Только бледная как полотно.
— Бигару! — призрительно фыркнул другой. — Их не проймешь ни плеткой, ни работой, ни гомусами.
Я бы и сама подивилась стойкости бигару, если б все это не пришлось испытать на собственной шкуре.
— Идем! Пора за работу!
Подхватив за руки, меня повели во двор. Мои ночные собеседники уже давно ждали меня…
Рабы больше не смели открыто выражать мне свое восхищение и почтение. Они поняли, наконец, чем им это грозит. Обычно я ловила только тайные и любопытствующие взгляды на висевший на моей шее огромный ключ от клетки. Ключница Скубилар, Скубилар бигару, так теперь меня все называли.
— Как ты провела ночь в обществе своих друзей? — спросил меня Эктор в то утро. — Надеюсь, они не слишком напугали тебя?
Он издевался и насмехался. А я изображала покорность и снизошедшее на меня смирение. Откуда ему было знать, что в голове Скубилар зарождался новый план.
— Теперь ты поняла, наконец, что смертна? Поняла, что нет в тебе ничего особенного? И никогда тебе не сбежать отсюда?
Я кивнула лишь один раз, согласившись, но отвела взгляд в сторону. Лукавые бесенята прыгали в нем.
— Смотреть в глаза! — прикрикнул надсмотрщик, видимо все же заподозрив что-то.
Пришлось тут же прогнать бесенят прочь и обратить на Эктора преданный взгляд.
— В этот раз я тебя пощадил! Но в следующий раз пощады не жди! — пригрозил он мне и удалился.
Что ж, Эктор, грози сколько хочешь. А я все равно сбегу отсюда.
Теперь временем побега стал день. Ночью гомусы выходили на работу, да и охранник на сторожевой башне постоянно маячил. Зато днем, особенно после обеда, когда жизнь замирала во дворе Мариуса, можно было попытаться. План был прост: мы собирались улизнуть среди бела дня именно через клетку гомусов. Замок, что висел с обратной стороны клетки и открывался другим ключом, не был для меня проблемой. Я все еще не утратила своих земных навыков. Оставалось лишь выбрать подходящее время, и оно вот-вот должно было наступить. Это было время весенней ярмарки, когда по Тэан-Винь плыло множество торговых судов с рабами, пряностями, материями, лошадьми, оружием и прочим ходовым товаром. Мы с гомусами вполне могли бы захватить небольшое судно, плывущее на север и тогда бы нас уже никто не смог догнать. По слухам, ярмарка должна была начаться со дня на день и первые, пока еще слишком большие корабли уже проходили мимо поместья Мариуса.
Но не все было так просто.
Я прекрасно понимала, что буду нужна своим новым друзьям лишь до тех пор, пока они не окажутся на свободе, а потом ничто не сможет защитить меня от их острых зубов. Не исключено так же, что они берут меня с собой лишь в качестве запаса пищи в дорогу. Вот мне и предстоял выбор: поверить им и сбежать вместе или оставаться в поместье и ждать следующего удобного случая, который может скоро и не представиться. А если узнают, что это я отпустила гомусов, он может не представиться больше никогда.
Решение было трудным, но я должна была принять его. Но вдруг дело приобрело совершенно иной оборот. Это случилось всего за день до начала весенней навигации. Наложницы Мариуса и Эктора захотели развлечений. И ничего не доставило бы им большего удовольствие, как устройство свадьбы рабов, унизительной и глумливой клоунады.
Это была жестокая игра, подобная шутовским свадьбам карликов в земном восемнадцатом веке. Невесту выбирали из числа страшненьких или старух, а женихом, напротив, становился самый молодой и здоровый раб. Могло быть и наоборот, суть не к тому сводилась. Красавицам доставляло удовольствие наряжать уродину, тешась этим контрастом, но после они забывали о ней, веселясь на празднике и устраивая вакханалии. А потом, устав от плясок и возлияний, они со своими хозяевами, потешаясь и глумясь, провожали «молодых» на супружеское ложе.
