Николай Басов - Кожаные капюшоны

— Сам удивляюсь. Проходил мимо, не думал ни о чём, как вдруг увидел, и раз… Даже понять не успел, а он уже на ноже. Но с шаркутом только так и надо. Промедлишь — и каюк.

— Как этот паук тут вообще оказался? — мысленно спросил самый молодой цахор. Его речь была довольно невнятной, он даже слегка рисовался тем, как свободно использует ментальное общение.

— Может, с собой привезли? — так же на внутреннем языке ответил ему тот, с которого Лотар снял паука. Желтоголовый вздохнул:

— Ну ладно, я пойду. А то вы всё шепчетесь… Договорить он не успел. Сувое наклонился к нему через стол и схватил за отворот куртки:

— Ты слышишь внутреннюю речь? Лотар посмотрел на него без страха:

— Конечно слышу. Да я уверен, многие вас бы услышали, ведь маги тоже из людей берутся. Я и сам люблю такие фокусы. — Он помедлил, потом внезапно спросил, словно бы решившись: — А меня не научите?

Сувое отпустил Лотарову куртку, откинулся назад. Если бы он был человеком, он бы, наверное, рассмеялся. Но он не был человеком. И Лотар тут же почувствовал густой, как кипящая смола, поток внимания, исследующий его сознание.

Как Сухмет и предвидел, это был Сувое, самый поднаторевший в таких вещах. Он прошёлся по поверхности всего, что Лотару заложил Сухмет, а было там немало, целая вымышленная биография. Правда, с провалами. Чтобы мотивировать эти провалы, Сухмет придумал отличную штуку — увлечение опиумом. У наркоманов ведь стёрты некоторые участки мировосприятия, и это было наилучшей маскировкой. По мнению Сухмета, это должно было помочь. И в самом деле помогло.

Сувое вдруг спросил со странной смесью презрения и удивления:

— Давно балуешься опиумом? Фальшивый Анджи смутился:

— Откуда ты знаешь? Я вроде не говорил?

— Отвечай, — сдержанно попросил самый молодой цахор.

— С детства. Но сейчас деньги стал копить, балуюсь лишь когда невмоготу.

— Понятно, — кивнул Сувое. — Ладно, расскажи о своём “Спирадоне”.

— Капитан у нас классный, известен во всех этих морях. Ингли, может, слыхали? — Ему никто не ответил. — Если вы интересуетесь насчёт пассажиров, то у нас как раз никого сейчас нет. Но Ингли идёт на Шонмор, это такой островок в стороне Западного континента, поэтому, если нам не по дороге, ничего не выйдет.

Сувое уже принял решение, и главным в его выборе был странный факт, что этот Анджи, по виду лох лохом, непонятным образом слышал их тайную речь. Теперь упустить его было невозможно. А почему бы не совместить это и другое, более важное дело?

Он спросил, поднимаясь из-за стола:

— Команда большая?

— Так вся команда, почитай, за тем столиком собралась, — мотнул головой Лотар.

Сувое быстро оглядел сидящих там людей, покривил губы.

— Нам подходит. Веди. Где вы отшвартованы?

— Пошли, конечно, — согласился Лотар, жадными глазами проследив, как один из цахоров кидает на стол пять больших серебряных монет, за которые в этом кабаке можно было гулять немалой компанией целый вечер. — Только знаете, Ингли на всю округу известен тем, что берёт самую высокую плату, но обслуживает по первому разряду. А вы сколько за проезд заплатите?

Его болтовня уже стала надоедать Сувосу:

— Заплатим тоже по первому. Веди.

Глава 16

Море было жёлтым, как латунь. На его плавно колышущейся поверхности, казалось, не могло возникнуть ни одной складки, ни одной волны, только выглаженные до изумительного блеска мерные вздымания и опускания. Иногда на воде вспыхивал блик солнышка, начинающего уже клониться к западу. Лотар жмурился, но эти блики ему очень нравились. В них было столько затаённого веселья, что хотелось петь.

Вот только петь было никак нельзя. Любое человеческое проявление цахоры мгновенно пресекали. Казалось, им невмоготу находиться рядом с людьми, они едва сдерживались, чтобы не пустить в ход мечи. Но сделать это они собирались в самом конце пути, в этом Сухмет не сомневался уже к вечеру первого дня, подслушав их переговоры.

Лотар оглянулся на цахора, стоящего на вахте. Так они решили называть того из Капюшонов, который почти всегда, в любую погоду, в любое время суток оставался на палубе, а в каюту заходил только во время еды. Такие предосторожности беспокоили Лотара, они подсказывали, что с этими типами всё будет даже сложнее, чем с теми, на Южном континенте, но изменить ничего было нельзя. После гибели первой группы Капюшоны насторожились.

На этот раз дежурил Ворчливый. Он и в самом деле ворчал больше других и меньше остальных пытался сдерживаться. В первый же день он чуть было не ударил Сухмета, когда тот подавал им ужин. Они тогда ещё не вышли из порта, поэтому Ингли весьма решительно потребовал, чтобы все негодяи убрались с его корабля. Пришлось Сувосу обещать, что подобное не повторится: ему не улыбалось застрять в порту на несколько дней, а то и недель из-за дурного характера своего подчинённого, да ещё упустить странноватого Анджи.

Выходки Ворчливого и в самом деле прекратились, сработала воинская дисциплина, но только потому, что всё должно было кончиться, как прокомментировал Рубос, весьма неполезно для здоровья всей команды.

Лотар посмотрел на мат, который он вязал из старых канатов, удивился, насколько это простое дело оказалось нелёгким на практике, и стал распутывать последние, самые неловкие узлы, чтобы сплести их снова.

На баке Двая и Сая обливались водой, которую зачёрпывали ведром из-за борта. Без воды было им плохо, но они крепились и ни разу не сорвались.

Ворчливый скользнул по ним глазом, потом стал смотреть за борт. Лотар отчётливо прочитал его ментальную речь. Она была длинной, насыщенной негативными эмоциями и кончалась заключением: нежные очень людишки пошли.

До острова “Спирадону” оставалось идти уже не так долго. Если даже не будет ветра, скоро они увидят Шонмор. Конечно, точное время знает только Ингли, но даже Лотар понимал, что до берега не более суток ходу. Если что-то пойдёт не так, как они задумали, цахоры вполне могут преодолеть это расстояние вплавь — энергии у них хватит.

Не так, как задумывалось, кое-что уже произошло. Например, несмотря на споры, Сувое потребовал, чтобы в Крау оставили лодку. И теперь Лотар совсем не знал, как ему спасти Ингли и Рубоса, чересчур тяжёлых для того, чтобы поднять их в воздух на крыльях. Кроме того, третий цахор задавал слишком много вопросов и, кажется, что-то заподозрил. А чем это грозило, Лотар не знал.

Третий, самый молодой цахор вёл себя естественней остальных: он просто с утра до ночи крутил в воздухе мечи, тренируя руки, оттачивая технику. Лотар решил, что техника у Капюшона ещё далека до совершенства, ему предстояло потрудиться примерно столько же, сколько и самому Желтоголовому.