Александр Матюхин - Тень императора

— Доверяем! — донеслось из толпы.

— Я дал вам понять, что у жизни много граней. И я хочу дать вам много больше. Но для этого нам надо открыть Ворота.

— Как? — донеслось из толпы, — каким образом?

Хотел бы и я это знать?

— Что бы вам ни говорили ваши родители, за моей спиной всего лишь ворота. — бросил Ловкач тоном, полным беззаботности, — я думаю, что с самого рождения вам внушали, что эти Ворота сдерживают магию, что их не открыть простым людям и что на замках висит заклятие. Все вранье.

— Верно! — подхватила толпа, и площадь вновь наполнилась протяжным гулом, свистами одобрения. Карлики пробежали по пятачку, размахивая руками, вызывая у толпы безумцев настоящий экстаз. Я почувствовал, что по коже бегают мурашки. От увиденного мне стало страшно. Обнаженные тела извивались в диком танце, тысячи рук поднялись к небу, по площади разнесся, нарастая, пронзительный вой.

— Пойдем отсюда, — прошептал я, — я не хочу этого видеть.

— Надо, Геддон, не пытайся увиливать. Это для твоей же пользы.

Бородач крепко схватил меня за запястье и сжал с такой силой, что я едва не вскрикнул. Бородатое лицо с укрытым пышными усами носом оказалось совсем близко.

— Для вас стараюсь, засранцы, — шепнул он, — так что смотри, потом передашь Императору.

— Для чего? Зачем ты так…

— Не задавай глупых вопросов, — ответил Бородач, отпустил мою руку и отвернулся.

Некоторое время я смотрел на его спину.

Мне хотелось дотронуться до его спины и спросить — кто ты? Такой же могущественный, как Ловкач, или обезумевший от одиночества человек, потерявший жену и оказавшийся один на один с рухнувшим в пропасть миром?

Теперь мне было страшно по двум причинам.

Между тем на площади начался форменный хаос. Ловкач вдруг поднял вверх руки и звонко закричал, перекрикивая вой толпы, треск горящего дерева:

— Ворота — это всего лишь сколоченные деревья, обитые железными листами. Один человек не сможет их открыть, это верно. Но нас много! И вместе мы сила! Напором и общим весом мы сломаем их. Нет такой преграды, которую бы мы не смогли преодолеть вместе!

Карлики рассыпались по периметру, двое резво поползли по столбам вверх, на смотровые вышки, еще двое стали распутывать длинные веревки, оставшиеся пошли к запертым воротам.

— Всей силой! Напором! Сломаем их!

— Ворота не открывались семьсот лет! — прошептал Бородач, — разве можно пропустить такое зрелище? Да я бы свою лопату отдал за такое! Видимо ли!

Площадь сотряс первый удар. Сотни обнаженных тел навалились на Ворота. Карлики сверху подстегивали их дикими криками и повизгиванием. Словно волны, накатывающие на мол, безумцы накатывались на ворота и откатывались назад, для следующего рывка. Ворота задрожали. На головы безумцев посыпались комья снега. Ловкач стоял на возвышении и держал руки вверх.

Глядя на содрогающиеся ворота, я вдруг вспомнил рассказ Бородача. О Шиджилле. О Ловце могущественных…

Была в нем одна несостыковка с тем, что происходило сейчас на площади.

— Как Шиджилл попал в город?

— Что? — Бородач оглянулся, сверкнули серебристые пылинки в глубине глаз.

— Я говорю, интересно, если ворота не открывались семьсот лет, как удалось Шиджиллу попасть в город, а затем снова вернуться в Лес? — спросил я, глядя на Бородача, — или он не возвращался? Или, может, он вообще не приходил из Леса?

Бородач криво усмехнулся. Ветер трепал его густую бороду, края широкополой шляпы, скрывающей половину лица в тени… шляпы, какая была и у Ловкача. Совпадение? Скорее — знак.

— Твои варианты, служака Императора? — спросил Бородач, — их всего два, и, думаю, один из них верен.

— Ты и есть Шиджилл, — сказал я утвердительно, ибо гадать тут уже не имело смысла.

— Второй вариант? — усмехнулся Бородач.

— Второго варианта нет, — я посмотрел на сумку, лежащую около Бородача, на ручку лопаты, торчащую из нее. Бородач проследил за моим взглядом, и ухмылка его стала еще шире, обнажая белоснежные, ровные зубы.

— Не факт, не факт, — сказал он, — лопата, знаешь ли, грозное оружие, но не советую что-то предпринимать. Я тоже не буду, поскольку, по моему мнению, всегда есть место разумному диалогу.

— Вот так ты умеешь разговаривать…

Бородач кивнул.

— Я много чего умею, мой друг.

Его взгляд стал серьезным. Вдруг куда-то исчез беззаботный дворник города Шотограда, треплющий языком по делу и без оного. Вместо него на крыше возник совсем другой человек (да и человек ли?) — серьезный, потянутый… такой слов на ветер не бросает… глядя на него, я вдруг поймал себя на мысли, что думаю только об одном — до лопаты я дотянуться не успею, никак.

— Меня бояться не надо, — сказал Бородач, и даже голос его стал другим, — бояться надо его.

Кивок в сторону площади. Как раз в этот момент воздух взорвался громким протяжным скрипом. Левая часть ворот накренилась вниз. Стали ломаться перегородки, обнажая желтые щепы. В воздухе просвистели ржавые болты от ломающихся железных перегородок. Толпа навалилась с новой силой. Тела, покрытые щепками и снегом, прыгали друг на друга, забирались вверх. Сотни рук пробивали щель, ломали Ворота.

И когда они упали — гулко, подняв высоко облако снега — в серое небо взметнулись тысячи рук. Воздух пронзил вопль тысяч глоток. Обнаженные тела задергались в странном, страшном танце.

Я видел Ловкача, который стоял перед упавшими Воротами, и руки его тоже были подняты к небу. Словно шаман, вызывающий дождь… и небо отозвалось глухим протяжным громом. Гром среди зимы.

Я вздрогнул, чувствуя, что схожу с ума. Ведь такое бывает, правда? Некоторые сходят с ума незаметно, сами о том не подозревая, но это не мой случай. Я, кажется, подозревал.

Я увидел, что за Воротами простиралось ровное поле, покрытое белым нетронутым покрывалом. Это была приграничная Степь: сектор, разделяющий Империю от Векового Леса.

— Вперед! Вперед, мои дорогие! — закричал Ловкач, неистово размахивая руками, — Возьмите всю магию, которую сможете унести! Берите ее! Пользуйтесь ею! Она ваша! Станьте зрячими! Насладитесь полнотой жизни!

И безумцы побежали. Сразу все, толкаясь, вопя от восторга, размахивая в экстазе руками. Они толкались, хрипели, падали, утаптывали снег голыми ступнями. Первые из тех, кто проскользнул сквозь Ворота, попадали в нетронутый снег, провалились почти по колено, но продолжали идти вперед, словно люди, бредущие по воде. А те, кто бежал сзади, уже напирали, бежали, давили первых, проделывали тропу по девственной пелене…

Воздух дрожал от криков, стонов, хрипов. Я зажал уши, закрыл глаза, но все равно слышал эти безумные крики и видел перед собой голых людей, тела которых синели от холода.