Иней Олненн - Цепные псы одинаковы

— Ехать вперед опасно. Дождемся света.

Они спешились и провели коней в поводу, ища место для стоянки. Шум бегущей по камням воды стал отчетливей.

— Мы как раз на этой круче, — сказал Рискьёв. — Может, здесь и остановимся?

— Лады.

Они расседлали коней, отвели подальше от обрыва и стреножили. Ингерд с волками подался в лес охотиться, а Ян, Рискьёв и Хелскьяр занялись костром. Сперва они молчали. Потом Рискьёв спрашивает:

— Скажи-ка, Ян, не боишься ли ты, что Волк идет с нами?

Ян выпрямился от едва занявшегося костра и посмотрел на него:

— Как мне понимать твои слова, Рискьёв? Что означает "не боишься ли ты"?

Рискьёв уловил в его голосе грозные нотки и пояснил:

— Он чужак, Ян. Ты, я, Хелскьяр — Соколы, и говорить мы будем от имени Соколов. Но как мы это сделаем, если среди нас — Волк? Будет ли наше слово весомо?

Ян задумался. Он привык к Ингерду и перестал обращать внимание на все их различия, но на отунге они всем бросятся в глаза. Рискьёв не сказал про его кармак, но и так было понятно: кармак Ингерда был черным, подтверждая то, что его владелец — чужак, Свободный Воин, не принадлежащий ни к какому роду. Будет ли оказано должное внимание их словам, если нет единства среди них? А единства действительно не хватало: если Ян всецело доверял Ингерду, хотя и не мог назваться его другом, то Хелскьяр и Рискьёв опасались его, и любой бы увидел это. К тому же Ян догадывался, зачем Ингерд Ветер едет на одда-отунг, и участвовать в этом не хотел. Но и запретить не мог. Да и кто бы смог?..

Вскоре пришел Ингерд, принес трех зайцев и принялся их свежевать. Волки сыто улеглись неподалеку, видно, для них охота тоже была удачной. При Ингерде разговор не вязался, поэтому зайчатину съели в молчании и в молчании улеглись спать вокруг костра. Ингерд мало замечал, что творится вокруг, другим были заняты его мысли, но ими он ни с кем не делился. Ян временами думал: случись ему выбрать между ним, Яном, и своей местью, он ведь выберет месть. Когда думал об этом, то даже огонь не мог согреть его.

На рассвете они оседлали коней, забросали костер землей, что б не случилось пожара, собрали пожитки и снова тронулись в путь.

Им пришлось долго искать спуск с кручи, а когда нашли его, были вознаграждены за труды: перед ними легла дорога — неширокая, ровная, — и понеслись кони вскачь, земли под копытами не чуя, потому как торопился Ян, опоздать боялся, и его нетерпение передалось коням. Медленно вставало солнце и высушивало росу, что серебрилась на травах. В подернутое маревом небо взвились жаворонки и рассыпались переливчатыми трелями. Пахло клевером и прибитой дождем пылью. В землях от Моря до Моря занимался новый день.

Ничего этого не замечали всадники, отдавшись скачке и своим думам. Не сразу услыхали они и звон мечей за ближним холмом, в стороне от дороги. Их предупредили волки, что замерли, как изваяния, на верхушке холма. Сначала остановился Ингерд, за ним — Соколы.

— Что? — спросил Хелскьяр, утирая пот со лба. День обещал быть жарким.

Ингерд указал на два черных силуэта, застывших на фоне небесной синевы. Волки кого-то высматривали.

И тут они услыхали крики и лязг стали. Кони послушно вынесли их на вершину холма.

Внизу, в узкой ложбине между руслом сухого ручья, заваленного острыми камнями, и холмом бились друг с другом пятеро воинов. Трое лежали мертвые.

— Это Барсы! — воскликнул Ян, не веря глазам своим. — С кем же они… Да что… Да они же друг с другом бьются!

И он ринулся вниз с холма. Ингерд и Соколы — за ним. Они врезались в гущу дерущихся и расшвыряли их по сторонам.

С минуту слышались проклятия и ругательства, Соколы спешились. Из восьми Барсов на ногах остались стоять только четверо. Один из них был Эйрик Редмир. Весь в крови и пыли, он огляделся вокруг, словно только что пришел в себя, и с размаху швырнул меч на землю.

— Проклятье! — зарычал он. — Два раза, три раза проклятье!!!

Он содрал с себя изрубленную рубаху, и обнаженный торс запестрел свежими порезами. Трое других стояли неподалеку, тяжело дыша и все еще сжимая в руках окровавленные мечи. С ужасом смотрели они на мертвых сородичей, потом медленно осели на землю, лицами в ладони уткнулилсь.

— Что произошло, Эйрик? — обратился Ян к янгру Барсов. — Чего такого вы не поделили, что решились пролить родную кровь?

Эйрик Редмир повернул к нему искаженное бешенством лицо, глаза его метали молнии.

— Я не знаю, что произошло, — раздельно и четко произнес он. — Я не знаю! Кроме того, что своими руками убил лучших своих поединщиков!

Ингерд и Ян переглянулись. Они подумали об одном и том же, вспомнив сечу между бойцами Оярлика Скантира.

— Погоди, Барс, остынь, — сказал ему Ян. — Ответь: кто первым обнажил клинок и почему?

Эйрик Редмир запустил руки в волосы и простонал:

— Будь проклят тот спор, будь проклят этот день! Ну кому какая разница, кто сколько убил Годархов? Да что б самим Годархам пусто было!

— Так вы поспорили из-за того, кто сколько убил Годархов, а потом поубивали друг друга?! — Рискьёв не мог поверить тому, что услышал. — Да вы…

— Погоди, брат, — Ян положил руку ему на плечо, и Рискьёв не сказал то, что хотел сказать. — Эйрик, кто начал спор?

— Да этот все выспрашивал, выспрашивал и довыспрашивался! Я и сам не заметил, как мы заспорили, а потом…

— Кто «этот», Эйрик? — перебил его Ян. — О ком ты говоришь? Назови его имя!

— Да не знаю я его имени! — заорал Эйрик, потом успокоился и добавил:

— Да и ни к чему оно мне, так, мужичонка один прибился к костру нашему ночь скоротать. Хорошо, убрался вовремя, не то лежал бы сейчас тут, и мне одним камнем на душе больше…

Ингерд и Ян снова поглядели друг на друга, Ингерд кивнул и отвернулся. Волки подошли к нему и легли у ног.

— Нет, Эйрик Редмир, — сказал Ян. — Лучше бы тот мужичонка не убрался, а еще лучше, если бы ты первому снес ему голову, тогда никакого спора бы не было и все остальные были бы живы.

Барс уставился на него.

— Мы об одном и том же говорим, Сокол? Да? Тогда почему я тебя не понимаю?

— Эйрик, этот мужичонка — зараза, — сказал Ян. — Там, где он появляется, мечи сами покидают ножны. Ты не виноват. В наших землях бродят пришлые люди, они сеют раздор, их надо остерегаться.

Эйрик хмуро смотрел под ноги и что-то решал про себя. Решил и сказал:

— Искьяр и Орам, вы вернетесь домой. Передайте Британу, чтобы никаких случайных людей и близко к становищу не подпускали. Иначе мы сами себя уничтожим. Вот, возьмите красное перо, это надежная защита. Без него не пройдете по чужим землям.

Но Искьяр возразил: