Олаф Бьорн Локнит - Пожиратели плоти

– Чем ты не угодил этим славным ребятам? – поинтересовался юноша, вытирая лезвие меча об одежду убитого им бородача с серьгой. Вайд успел заметить на клинке странное клеймо в виде дракона.

– Не знаю, – честно пожал плечами Вайд. – Может, в Тарантии так принято встречать приезжих?

– Ладно, я не любитель лезть в чужие дела, – молодой человек убрал меч в ножны и протянул руку: – Ларго, офицер Черных Драконов, личной стражи Его Величества короля Аквилонии, – сказано это было не без некоторой похвальбы, но и с оттенком понятной горечи – какая уж тут личная королевская гвардия, когда неизвестно, что будет со страной завтра?

Вайд назвался и пожал руку юноше, невольно признав про себя, что после столь громкого титула его собственное имя звучит очень скромно. Он предпочел умолчать о подлинном характере своих занятий, назвавшись приезжим торговцем из Кордавы. Конечно, Зингара далеко от Аквилонии, но кто знает, как относятся представители здешней власти к лихим корсарам с Западного Океана… Осторожность еще никому не мешала.

– Не знаю, как благодарить тебя, друг Ларго… – Вайд действительно не знал, как можно отблагодарить за спасение жизни. Не деньги же ему совать…

– Вот и не благодари, – посоветовал Ларго и пояснил: – Я в городе был, сапоги хотел купить – а то мои прохудились уже, – в подтверждение своих слов он продемонстрировал дырки на своей обуви. – Да только все лавки закрыты, не найти никого… Я уж обратно во дворец собрался, иду – а тут тебя убивают, – Вайд невольно поморщился от столь точного описания ситуации. – Я и решил – помогу парню, мне не сложно…

Вайд вынужден был признать, что Ларго действительно не составило труда разобраться с нападавшими, и ощутил привычный укол зависти, как происходило всегда при встрече с хорошим бойцом.

– Ну, я пойду, а то стемнеет скоро, демоны всякие повылезут, чтоб их… – и Ларго повернулся было, чтобы продолжить прерванный путь. Вайд удержал его:

– Ты можешь не успеть дойти до дворца, солнце почти село. Давай-ка, оставайся на эту ночь у меня. Здесь, может, не так уютно, как в королевских покоях, но почти так же безопасно, и поесть-выпить найдется, – и Вайд сделал гостеприимный жест. Ларго не стал отказываться, и оба зашагали в сторону занимаемого Вайдом дома – крепить только что зародившуюся дружбу.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Дайана внесла в спальню хозяина ужин – бобовую кашу с кусочками мяса, лепешки и немного вина – и привычно опустилась на маленькую скамеечку у двери, ожидая, когда можно будет убрать посуду.

Бен-Аззарат сильно изменился за последние месяцы. Из дородного, благообразного и степенного пожилого господина, уверенно глядящего на любого собеседника, он превратился в нервного, исхудавшего старика, лицо которого было изборождено глубокими морщинами, а глаза сухо и лихорадочно блестели. Теперь Дайана понимала, что это – не следствие скудной и однообразной пищи. Таинственная магия, которой Бен-Аззарат отдавал теперь все свое время, выпила его силы и отняла несколько лет жизни.

Хозяин Дайаны молча ел, невидящим взглядом уставившись перед собой. Рука его, державшая серебряную ложку, мелко подрагивала. Кусочки бобов неопрятно застревали в его совсем поседевшей бороде, но маг и не подумал воспользоваться салфеткой. Глядя на него, девушка на миг ощутила жалость – но, вспомнив рассказы Вайда о том, во что превратилась столица Аквилонии благодаря демонам, Дайана нахмурилась и отвела глаза.

Когда хозяин поел, девушка подала ему фаянсовое блюдо с теплой водой и полотенце. Омыв руки, Бен-Аззарат с трудом встал из-за стола и направился в свой кабинет.

– Мне… нужно работать, – сказал он старческим дребезжащим голосом, не глядя на девушку. – Скажи Юшале, чтоб никого ко мне не пускал. Даже Зарину.

Зарина была его старшая и любимая жена, оставшаяся в Асгалуне. Бен-Аззарат в последнее время плохо понимал, где он находится и кто его окружает. Частенько он звал Дайану именами других жен и наложниц, приказывал Юшале привести его старшего сына, умершего два года назад, или осведомлялся о здоровье асгалунского правителя. Юшала лишь озабоченно качал головой, с собачьей тоской глядя на господина, а Шеки предпочитал вообще не показываться ему на глаза, отсыпаясь в своем закутке внизу или играя сам с собой в кости.

Дверь за Бен-Аззаратом закрылась, и Дайана замерла посреди спальни, напряженно размышляя. Быть может, подождать немного и войти в кабинет хозяина? Вряд ли он заметит ее в таком состоянии. К чему откладывать то, что все равно необходимо сделать? Представив, как обрадуется новостям Вайд, девушка улыбнулась и, прикоснувшись к аметистовой подвеске, висящей на ее груди, решительно кивнула сама себе для поддержания бодрости.

Убрав посуду, Дайана на цыпочках подошла к запретной двери и прислушалась. Там было тихо. Девушка опустилась на колени и приникла глазом к замочной скважине. Но в кабинете было слишком темно, и она увидела лишь отблески горящей свечи на противоположной от двери стене. Дайана встала, сделала глубокий вдох, как перед погружением в холодную воду, и осторожно толкнула дверь. Та отворилась, даже не заскрипев. Девушка перевела дух – она боялась, что Бен-Аззарат закроется на ключ. Но то ли маг стал слишком рассеян, то ли целиком полагался на послушание своих слуг и не воспользовался замком.

Бесшумно ступая, Дайана вошла в кабинет хозяина и притворила за собой дверь. Вставленная в простой медный подсвечник свечка едва рассеивала темноту комнаты. Бен-Аззарат лежал, вытянувшись, на узком ложе, глаза его были закрыты. Маг тяжело дышал. Рядом с ложем дымилась глиняная плошка с благовониями, от которых у Дайаны закружилась голова. На столике тускло поблескивало большое серебряное зеркало, прислоненное к завешанной ковром стене. Рядом лежал шар из голубого дымчатого стекла, который Дайана не раз видела в руках хозяина. В середине шара тлел яркий белый огонек. На большом столе у окна громоздились привычные глазу девушки сосуды, реторты, колбы, используемые магом в его алхимических опытах. Даже в полутьме было видно, что они покрыты толстым слоем пыли – видимо, Бен-Аззарат давно не прикасался к ним. Лежали в беспорядке и манускрипты, куда маг раньше заносил свои наблюдения. Дайана начала приходить к мысли, что Вайд прав, и ее хозяин, забросив привычные занятия, отдался целиком общению с чем-то могучим и неведомым.

Внимание Дайаны привлекла вещица, которую бесчувственный Бен-Аззарат сжимал в руке. Подойдя поближе, девушка наклонилась, чтобы получше рассмотреть ее. Это оказался огромный перстень, используемый не для ношения на пальце, а для совершения ритуалов. Он был сделан из незнакомого Дайане металла, и сейчас светился, словно раскаленный, хотя на держащей его руке Бен-Аззарата девушка не заметила ожогов. На большом черном камне перстня было вырезано изображение черного змея, и хотя это была всего лишь гемма, по коже Дайаны прошел озноб.