Дэвид Гейдер - Призыв

— Я тогда был еще не такой ловкий, как теперь. — Он невесело усмехнулся своим воспоминанием. — Ребята не знали, куда я делся, и я просидел в том колодце три дня, покуда какой-то стражник не услышал мои вопли. Пришлось провести ночь в кутузке, но, по крайней мере, меня там покормили. — Дункан хохотнул, но смех тут же перешел во вздох. — Треклятый кошак.

— А товарищи тебя не искали? — спросила Фиона. Дункан покачал головой:

— Они погибли. Кто-то настучал маркизу, и ребят поджидала вся его охрана. Повезло, что меня с ними не было, — по крайней мере, я считал, что повезло. Потому что в живых остался я один и другие воры из гильдии решили, это я всех сдал. — При этих словах наступило подавленное молчание, но Дункан только усмехнулся и поднял повыше флягу. — За друзей, которых мы потеряли!

— За друзей, которых мы потеряли! — эхом повторили все остальные.

Дункан собрался с духом и хлебнул гномьего эля. Это было все равно что набить рот подошвой старого вонючего башмака, да еще перед тем подошву хорошенько отбили, и она стала водянистой и серой. Под ошеломленными взглядами спутников Дункан запрокинул флягу и, шумно булькая, осушил ее до дна.

Все восхищенно захлопали. Дункан сунул королю его флягу и вдруг почувствовал, что едва стоит на ногах.

— Храбрец! — похвалил Мэрик.

— Спасибо, — буркнул Дункан.

Затем он рывком вскочил, бросился сломя голову к углу развалин и вывернул на каменный пол содержимое своего желудка. Потом его еще немножко потошнило, а все прочие, глядя на это, весело ухмылялись.

Когда тошнота наконец прошла, Дункан оглянулся на сидевших у костра, одарил их широкой ухмылкой и победно показал большой палец. Наградой ему были дружные аплодисменты.

А еще он заметил, что Фиона бросила на Мэрика признательный взгляд. Король в ответ лишь пожал плечами и застенчиво улыбнулся.

Женевьева покинула свой пост у стены и, вернувшись к палатке, уселась на большом камне у самого входа. Дункан смотрел, как она снимает оружие и раскладывает рядом с камнем, чтобы заняться чисткой. За те несколько месяцев, что юноша был с ней знаком, ему довольно часто приходилось наблюдать этот ритуал.

Командор прервала свое занятие, провела рукой по коротким седым волосам, зевнула. Устала она, подумал Дункан, устала не только телом, но и душой. И выглядит старше прежнего, словно вдруг стремительно стал сказываться возраст. Должно быть, нелегко ей это дается — искать брата после того, как в глубине души его уже практически похоронила.

Дункан не был знаком с Бреганом: он вступил в орден через несколько месяцев после того, как брат Женевьевы ушел навстречу Призыву. Тем не менее он очень много слышал об этом человеке. Бреган и после своего ухода незримо витал среди Серых Стражей. Сестра часто поминала его. Другие тоже говорили о нем, причем с куда большим восторгом. Дункану всегда казалось, что большинство считает, будто Женевьева в должности командора в подметки не годится брату, хотя в открытую этого никто не высказывал.

— Дункан, — устало проговорила Женевьева, заметив, что он уставился на нее. И подперла рукой голову. — Чем это ты занимаешься?

Дункан направился к ней, покинув сидящих у костра товарищей. Они снова о чем-то разговорились, и Келль шумно подбрасывал в костер топлива, чтобы пламя разгорелось поярче.

— Мне просто подумалось: вдруг этим древним руинам гномий эль придется по вкусу больше, чем мне, — подмигнув, пояснил он.

Женевьева коротко хохотнула и собрала в охапку часть разложенного вокруг оружия. Внушительнее всего в этой охапке выглядел меч — искусной работы двуручный клинок, сверкавший даже вдалеке от пламени костра. Магические руны на клинке были почти невидимы. Женевьева как-то сказала Дункану, что этот меч принадлежал ее брату, и Бреган отдал ей клинок перед тем, как уйти на Глубинные тропы.

Затем Женевьева помедлила, и лицо у нее стало такое, словно ей припомнилось нечто щекотливое.

— Да… касательно того происшествия в башне…

— Я просто был с девушкой! — перебил Дункан, чувствуя, как лицо уже заливает горячая краска. Он знал, что рано или поздно Женевьева припомнит эту историю, а потому загодя подготовил линию защиты. — Это ведь Серым Стражам не возбраняется, верно?

Женевьева выгнула бровь, и теперь на лице ее отразилось откровенное недоверие.

— Стало быть, ты пошел наверх за этой девушкой? Чтобы возлечь с ней?

— “Возлечь” — это то, чем мальчики занимаются с девочками? По крайней мере, так я слышал.

— Угу-угу.

— А что тут такого? Дело обычное.

Женевьева откинулась назад, скрестив руки на груди, и уставилась на Дункана. Юноше был хорошо знаком этот взгляд. Когда так смотрят, дело может закончиться тем, что кое-кого шарахнут головой о стену.

— Так зачем же ты на самом деле туда пошел? Что ты делал там до того, как… уединился с этой молодой особой?

Дункан раздраженно вздохнул:

— Искал, чего бы стянуть.

Глаза Женевьевы сузились.

— У магов? Ты что, спятил?

— Кто не рискует, тот не побеждает. Я это себе всегда говорю.

Лицо Женевьевы окаменело, и Дункану показалось, что она сейчас тоже ему что-нибудь скажет, но тут же она досадливо махнула рукой. Молодой Страж подозревал, что и том месте, где они находились сейчас, провинности такого рода выглядели сущим пустяком, тем более что все это уже было и давно прошло.

— По крайней мере, тебя не поймали, — пробормотала Женевьева. — Тем не менее твои опасные выходки становятся совершенно неприемлемы.

— Мы же все равно все умрем, верно? — Дункан хохотнул, хотя на самом деле вовсе не шутил. — Сейчас я умру или попозже — меня не особо волнует.

Женевьева мгновенно уловила подлинный смысл его слов, и яйцо ее потемнело. Ничего не сказав, она угрюмо кивнула и снова занялась мечом.

Дункану подумалось, что бросать ей в лицо такие слова было не слишком честно. Командору до принятия Призыва осталось куда меньше времени, чем ему самому, и можно не сомневаться, что очень скоро она, уже зная до тонкостей, что ждет ее впереди, отправится на Глубинные тропы. Дункан повернулся, чтобы уйти.

— Погоди! — окликнула его Женевьева. — Думаю, настало время разъяснить тебе твои обязанности.

Дункан остановился:

— Мои обязанности? Присматривать за королем? А что, я еще что-то должен делать?

Рот Женевьевы угрюмо сжался, и легкомысленное настроение Дункана как ветром сдуло. Теперь она была настроена совершенно серьезно. Он подошел ближе и присел на корточки. Женщина едва заметила это — она сосредоточенно молчала, обдумывая следующую фразу.