Надежда Попова - И аз воздам

— Жил, — поправил он, посторонившись, когда из дверей торопливо вывалился взмокший толстяк, похожий на торговца в затяжном запое и, как знать, быть может, им и являвшийся. — Георг Штаудт, inspector; до того, как его убили. А сейчас здесь обитает парочка моих приятелей, с которыми мне хотелось бы обсудить текущее положение дел.

— Но так, чтобы об этом не знали обер-инквизитор и Петер Ульмер?

— Именно, — кивнул Курт и, ткнув в физиономию подступившего владельца Знаком, молча направился к лестнице наверх, к комнате охотников.

Ян Ван Ален, открывший дверь на его стук, на мгновение замер на пороге, молча глядя на Нессель с подчеркнутым удивлением и не спеша впустить гостей.

— Готтер, наш expertus, — пояснил Курт, уловив краем глаза, как ведьма поджала губы. — В большом городе это ее первое дело, к излишнему людскому вниманию она не привыкла, посему сразу прошу придержать свою натуру в узде.

— Фу, — покривился Ван Ален, отступая в сторону и давая им войти. — Вот так с первых мгновений взять — и заранее испортить девушке все впечатление о человеке… Чего сразу моя натура-то?

— Ты понял, — усмехнулся Курт, кивком поздоровавшись с Лукасом, что сидел у стола с видом скучающего нотариуса. — Новости есть?

— Тебя хотел спросить о том же, — отозвался охотник, не отводя взгляда от Нессель, осторожно примостившейся на табурет в сторонке. — Намеревались ведь встретиться вечером; я так понял, ты что-то нарыл и потому явился раньше?

— Не совсем, — вздохнул Курт, усевшись за столом напротив Лукаса. — Явился я скорее для того, чтобы узнать, не нарыли ли что-то вы, и обсудить дальнейшие планы, ибо я пока в тупике… Минувшей ночью убили свидетельницу, с которой я намеревался побеседовать этим утром.

— Кто убил? — нахмурился Лукас.

— Что за свидетельница? — уточнил Ван Ален. — Что могла знать?

— Невеста одного из семейки отравителей. В протоколе ее имени нет, допросов с ней не проводилось (если обер не врет), и по мнению одного из причастных, девица к произошедшему не имеет никакого отношения ввиду особой тупости и вздорного характера. Однако, будь я на месте Штаудта, иди я по следу дела судьи Юниуса — я непременно побеседовал бы с нею; допустив, что именно так он и поступил, я планировал навестить ее этим утром. А ночью ее убили.

— Кто знал о твоих планах? — спросил Лукас; он пожал плечами:

— Вы двое. И юный оболтус, который пристроился ко мне то ли в надежде въехать на моих заслугах в следующий ранг, то ли горя жаждой справедливости, то ли будучи приставлен ко мне местным обером в качестве соглядатая.

— Иными словами, знал наверняка и обер тоже.

— Думаю, да, — кивнул Курт, — даже уверен, что знал. Однако вот в чем незадача: девицу утопил в одном из каналов бывший ухажер — спьяну и на волне чувств, и на встречу он ее позвал еще до того, как я узнал о ее существовании.

— Думаешь, совпадение? — недоверчиво спросил Ван Ален; он усмехнулся:

— Не веришь в совпадения?.. Вот и я не верю. Не верю, хотя они и со мной частенько случались, и не люблю их, хотя они мне порой помогали. Что-то я упустил и пока не увидел…

— А что убийца? — поинтересовался Лукас хмуро. — С ним говорил?

— Пребывает телом в городской тюрьме, а разумом — в похмельном аду; да и не протрезвел еще до конца… Однако поговорить с ним мне все же удалось. Его никто не подбивал на это, не провоцировал, мысль эту не подбрасывал; когда напивался — к нему никто не подсаживался (был в моей практике случай, когда парня опоили и взяли под контроль), он просто нагрузился вдрызг и убил любовницу, которая бегала к другому, не скрывая этого.

— Кроме того, — медленно и задумчиво проговорил Лукас, — подозревать твоего оболтуса я бы не стал еще и вот почему. Ты сказал, что о твоих планах побеседовать с девицей знали мы и он. Но нам ты лишь сказал «хочу поговорить с тем, о ком не сказано в протоколе». Мы не читали протоколов, не знаем, о ком там говорилось, а о ком нет; вот как раз мы с Яном и могли бы себе позволить убить ненужного свидетеля, если б, скажем, имели какое-то отношение к возможным злоупотреблениям в этом городке. А твой парень, надо полагать, не просто располагал сведениями о том, чьи имена внесены в протокол, но и из первых рук знал, с кем именно ты собрался говорить. Думаю, ты же сам ему об этом и сказал, так? На его месте я бы не рыпался и уж точно не привлекал бы к себе внимания таким явным ляпом.

— Ян говорил, ты на адвоката пытался выучиться? — усмехнулся Курт, и тот хмыкнул в ответ:

— Да. «Пытался», это ты верно обозначил. Не срослось…

— Что так?

— Отец, — пояснил Ван Ален. — Помнишь, я сказал, что он исчез, и я подозревал, что он напал на след убийц матери?.. Лукас бросил университет, и мы целый год мотались по Германии, пытаясь найти отца.

— Нашли?

— Нашли, — тяжело вздохнул охотник. — Лучше б не находили. Или лучше б мои опасения сбылись, и его упокоила какая-нибудь тварь…

— Ян, — нахмурился Лукас; тот покривился:

— Да-да. Знаю. Нехорошо так говорить…

— Тогда почему сказал? — тихо спросила Нессель, и охотник вздрогнул, словно лишь сейчас вспомнив о ее присутствии.

— У отца совсем снесло чердак, — пояснил он нехотя. — Мы отыскали его в какой-то дыре, где он выслеживал гнездо стригов. Он сказал — это те самые… Гнездо зачистили легко, кровососы оказались молодые и неопытные, повозиться пришлось только с мастером. Отец уснул в тот вечер почти счастливым… А наутро, представляешь, он забыл об этом. Начал гнать нас дальше и дальше; у него была целая тетрадь с заметками, расчетами, записями — слухи, сведения от наших, какие-то выводы… Мы нашли еще одно гнездо, и когда отец снова сказал «наконец-то, это те самые, я узнал их!» — мы поняли, что с головой у него совсем неладно.

— И когда вы уничтожили новое гнездо, он снова забыл об этом следующим утром? — осторожно уточнил Курт; Ван Ален тяжело кивнул:

— Да. Во всем прочем был человек как человек, рассудительный и разумный, вменяемый, понимаешь? Но вот этот заскок… Кто знает, что было бы дальше, во что все это развилось бы…

— И?..

— Сдали его одной семье из отставных охотников. Там такая глушь, деревня почти заброшенная, дай Бог семей десять или около того… С трудом убедили в том, что ему нужен отдых, что он хорошо потрудился, что мы вполне взрослые для того, чтобы обойтись без его участия, а лучше просто будем обращаться к нему за подсказкой, если что. Уж третий год живет там. И, кажется, начал мало-помалу терять рассудок вовсе; в последний наш приезд не спросил, как обычно, сумели ли мы найти материных убийц, да и нас самих едва признал.