Джуд Деверо - Рыцарь

Николас, при своем высоком росте, заглянул в комнату прежде, чем это успела сделать Дуглесс.

– Ну все, теперь пошли отсюда! – распорядился он столь решительно, что у Дуглесс тотчас же возникло острейшее желание осмотреть-таки комнату!

Экскурсовод между тем продолжала:

– Перед вами – личные покои лорда Николаса Стэффорда, который – как бы это выразиться поделикатнее? – говори современным языком, был известен как порядочный потаскун. Как вы сами можете убедиться, он был весьма красивым мужчиной!

При этих ее словах Дуглесс принялась протискиваться сквозь толпу вперед. На стене поверх камина висел портрет лорда Николаса Стэффорда – ее Николаса! Усы, бородка, одеяние – все было в точности таким, как в первый день их встречи: и выглядел он на портрете ничуть не хуже, чем сейчас.

Да нет, конечно: не может он быть этим мужчиной! – подумала Дуглесс, хотя теперь у нее возникло предположение, что теперешний Николас, вполне возможно, один из потомков лорда на портрете!

Дама-гид между тем, улыбаясь, – ибо ей, видимо, казалось, что история его должна представляться всем экскурсантам необыкновенно пикантной, – принялась рассказывать о любовных похождениях Николаса.

– Как утверждают историки, – говорила она, – ни одна из женщин того времени не была в состоянии устоять перед его чарами, если только он обращал на нее свое благосклонное внимание! А враги его были абсолютно убеждены в том, что, вздумай он появиться при дворе, наверняка соблазнил бы юную и прекрасную королеву Елизавету!

Дуглесс почувствовала, как пальцы Николаса буквально впиваются ей в руку.

– Я тотчас же отведу вас к сокровищу! – прошептал он. Однако Дуглесс, прижав пальцы к губам, подала ему знак на время затихнуть.

– В тысяча пятьсот шестидесятом году, – продолжала тем временем гид, – разразился чудовищный скандал, связанным с леди Арабеллой Сидни. – Тут экскурсовод сделала многозначительную паузу, и Николас, воспользовавшись ею, выразительно прошептал на ухо Дуглесс:

– Я хочу отсюда уйти, и немедленно! Дуглесс просто-напросто отмахнулась от него. Экскурсовод же продолжала:

– Как утверждали современники, отцом четвертого ребенка леди Арабеллы Сидни явился именно лорд Николас, бывший на несколько лет моложе ее. И еще сообщается, будто… – тут дама-гид перешла на заговорщический полушепот, -

…будто этого ребенка леди Сидни сделали прямо на этом вот столе!

Последовал коллективный вздох, и взоры всех посетителей обратились к дубовому столу на ножках-"козлах", что стоял возле стены.

– И более того, – продолжила дама-гид, – лорд Николас… Но при этих ее словах из оставшейся за спинами экскурсантов залы опять раздался звонок. Он был невероятно громким и продолжительным, потом затих, раздался вновь и опять оборвался, так что экскурсовод была не в состоянии продолжать свои пояснения публике.

– Будьте добры, вы там! – грозно крикнула дама-гид, но звонок продолжал с перерывами раздаваться.

Дуглесс не нужно было видеть, кто это без конца открывает и закрывает поставленную на охрану дверцу, как не требовалось ей усилий понять, зачем именно он проделывает все это! Она стала протискиваться сквозь передвигающуюся толпу экскурсантов теперь в обратном направлении.

– Я вынуждена попросить вас удалиться! – жестко заявила дама-экскурсовод. – Назад можете пройти тем же путем, каким мы пришли сюда!

Схватив Николаса за руку, Дуглесс оттащила его от звонящей дверцы и повлекла через следующие комнаты к выходу.

– Что за чепуху вы храните в памяти и излагаете по прошествии нескольких веков?! – гневно воскликнул он. С любопытством оглядывая его, Дуглесс спросила:

– Так все это – правда, да?! Ну, насчет леди Сидни? И насчет этого стола?!

Нахмурив брови, он резко ответил:

– Нет, сударыня! Конечно же, ничего подобного на том столе никогда не происходило! – И, повернувшись к ней спиной, он направился дальше, а Дуглесс стояла, улыбаясь, глядела ему вслед и отчего-то испытывала некоторое облегчение.

– Настоящий-то стол я отдал Арабелле! – бросил Николас через плечо.

У Дуглесс даже дыхание перехватило, она не могла двинуться с места и лишь смотрела, как он уходит, но потом поспешила за ним.

– Стало быть, вы все же обрюхатили… – начала было она, но он остановился и, обернувшись к ней, смерил ее презрительным взглядом. Временами он мог так посмотреть, что она и впрямь готова была поверить, что Николас – настоящий граф!

– Сейчас проверим, посмели ли эти ничтожества что-то нарушить и в моем кабинете, – воскликнул он, вновь отворачиваясь от нее.

Дуглесс должна была чуть ли не бежать за ним – так быстро его длинные ноги мерили пространство залов.

– Нет, туда входить нельзя! – вскричала она, когда он коснулся ручки двери, на которой красовалась надпись «Вход воспрещен».

Николас, однако, проигнорировал ее предостережение, и Дуглесс замерла на месте, ожидая, что сейчас опять раздастся звонок охранного устройства. Но его не последовало, и она решила рискнуть и двинулась за Николасом, ожидая, впрочем, что оба они сейчас вломятся в какую-нибудь рабочую комнату, где за пишущими машинками будут сидеть многочисленные машинистки.

Но машинисток внутри не оказалось, да и вообще в комнате никого не было. Вдоль стен громоздились поставленные друг на друга ящики, и, судя по надписям, в них хранились бумажные салфетки и все необходимое для чая. Из-за ящиков виднелись края красивых стенных панелей, и Дуглесс подумала, что просто позор скрывать такое чудо!

Они с Николасом прошли еще через три комнаты, и теперь стала особенно очевидной разница между отреставрированной и пока не тронутой еще частью дома. В комнатах, не предназначенных для посетителей, камины были разбиты, стенные панели отсутствовали, а когда-то декорированные потолки изуродованы разводами из-за протекавшей крыши. В одном зале кто-то из поздних владельцев, видимо потомков королевы Виктории, вздумал оклеить резные дубовые панели на стенах обоями, и Дуглесс видела, что в ряде мест реставраторы, по-видимому, с болью в сердце отдирали их от стен.

Наконец, пройдя через большую залу, Николас ввел ее в сравнительно маленькую комнатку с протечками по всему потолку. Широкие доски пола казались совсем прогнившими и потому опасными. Она остановилась на пороге, а Николас печально огляделся по сторонам.

– Когда-то это были покои моего брата, и всего лишь пару недель тому назад я находился в них, – тихо произнес он и повел плечами, как бы прогоняя от себя тягостные воспоминания. Шагая по подгнившим половицам, он приблизился к панели стены и нажал на нее – решительно ничего не произошло!