Лорел Гамильтон - Поцелуй теней

– На всякий случай, – сказал он.

– На всякий случай, – кивнула я.

– Когда это случилось, я был очень юн, Мерри. Сейчас я могу себя защитить.

– Ты сильный маг, но ты не сидхе.

– Это такая серьезная разница?

– Может оказаться.

Джереми замолчал и повернулся вперед, помогая Ринго найти самый быстрый путь в аэропорт.

– Ты напряглась, – заметил Утер.

Я улыбнулась:

– Тебя это удивляет?

Он улыбнулся – вполне человеческим ртом под костной дугой бивней, кабаньим рылом. Как будто часть его лица была маской, а под ней – человек. Большой, но человек.

Он толстыми пальцами погладил мои все еще мокрые волосы.

– Я так понял, что Слезы Бранвэйн еще действовали, когда пришел Джереми?

Я бы иначе ни за что не стала тратить время на душ, и Утер это знал.

– Так мне сказал Джереми. – Я села так, чтобы не намочить ему рубашку волосами. – Не хотела тебя пачкать, извини, просто забыла, что волосы мокрые.

Он мягко прижал мою голову обратно к своей груди – ладонью больше всей моей головы.

– Я же не жалуюсь, просто заметил.

Я устроилась поудобнее, положив щеку ему на руку возле плеча.

– Роан ушел сразу, как мы приехали. За помощью?

Я объяснила насчет Роана и его новой шкуры.

– Ты не знала, что можешь его исцелить? – спросил Утер.

– Не знала.

– Интересно, – протянул он. – Очень интересно.

Я подняла на него глаза:

– Ты что-то об этом знаешь, чего не знаю я?

Он посмотрел на меня сверху вниз.

– Я знаю, что Роан – дурак.

Это заставило меня посмотреть на него, попытаться понять, что за взглядом этих непроницаемых глаз.

– Он – шелки, и я вернула ему океан. Это его призвание, сердце его сердца.

– Ты на него не злишься?

Я нахмурилась, неловко пожав плечами у него на руках.

– Роан таков, каков он есть. Я не могу это поставить ему в вину. Это как сердиться на дождь за то, что он мокрый. Такой он.

– Так что тебя это совсем не трогает?

Я снова пожала плечами, и его руки обернули меня, почти как младенца, так что мне стало удобнее на него глядеть.

– Я разочарована, но не удивлена.

– Ты очень понимающая.

– Можно быть понимающей, Утер, если все равно не можешь ничего изменить.

Я потерлась щекой о теплоту его руки и поняла, в чем секрет его обаяния. Он такой большой, а я такая маленькая, будто я снова стала ребенком. Это чувство, когда тебя кто-то может взять на руки и защитить от всего на свете. Это не было правдой, когда я была ребенком, и тем более не стало правдой сейчас, но все равно приятно. Иногда ложный уют лучше, чем никакого.

– Черт! – выругался Джереми погромче, чтобы нам было слышно. – Там впереди авария – похоже, Сепульведа полностью забита. Попробуем боковыми улицами.

Я задрала голову на руку Утера, чтобы увидеть Джереми.

– И все остальные тоже пытаются туда съехать. Я угадала?

– Разумеется, – ответил он. – Устраивайся поудобнее, на это уйдет какое-то время.

Я повернула голову, чтобы снова видеть Утера.

– Новых анекдотов не слыхал?

Он слегка улыбнулся:

– Нет, только у меня ноги онемеют, если мне придется так их поджимать слишком долго.

– Ой, прости.

Я завозилась, чтобы он мог изменить позу.

– Нет, сиди спокойно.

Он подложил руку мне под бедра, приподнял меня и держал, как ребенка, без усилий, пока вытягивал перед собой ноги. Потом усадил меня к себе на колени, держа одной рукой за спину, а другая спокойно легла на колени.

Я засмеялась:

– Иногда я думаю, каково это – быть таким... большим.

– А я гадаю, каково это – быть маленьким.

– Но ты же был когда-то ребенком. Ты же помнишь, как это было.

Он уставился вдаль.

– Детство для меня было очень давно, но я действительно помню. Но я не в этом смысле говорю насчет быть маленьким.

Он посмотрел на меня, и было что-то в его глазах, что-то одинокое, неудовлетворенное. Это "что-то" пробивало то его спокойствие, которое я так ценила.

– В чем дело, Утер? – спросила я тихо. Какое-то было уединение в том, что мы были одни сзади и никого на средних сиденьях.

Его рука легко лежала у меня на бедре, и мне удалось наконец прочитать выражение его глаз. Я такого на лице у него еще не видела. Мне вспомнились его слова, когда я раздевалась для установления микрофона, – что он подождет в соседней комнате, потому что уже очень давно не видел обнаженной женщины.

Очевидно, я как-то выразила это на лице, потому что он отвернулся.

– Извини, Мерри. Если тебе неприятно это, только скажи, и я никогда об этом не заикнусь.

Я не знала, что на это ответить, но попыталась.

– Не в том дело, Утер. Я сейчас сяду в самолет и улечу Богиня знает куда. Мы можем уже никогда не увидеться.

Это отчасти было правдой. То есть я действительно покидала город и не могла придумать, как выпутаться из этого положения, не ранив его чувств и не наврав ему. Мне не хотелось ни того, ни другого.

Он заговорил, не глядя на меня:

– Я думал, ты – человек с примесью крови фейри. И никогда бы не предложил этого тому, кто был воспитан людьми. Но твоя реакция на уход Роана доказала мне, что ты думаешь не так, как люди. – Он почти застенчиво снова повернулся ко мне. В глазах его читалось открытое доверие. Не то чтобы он полагал, что я скажу "да", но он верил, что я не буду плохо реагировать.

Будь это вчера, я бы первым делом подумала, как ужасно одинок Утер на нашем берегу. Сколько раз я вот так свертывалась рядом с ним в клубочек, думая о нем как о старшем брате, как о замене отца? Слишком много раз. Это было нечестно, но он всегда вел себя как настоящий джентльмен, полагая, что я – человек. Теперь он знал правду, и это меняло положение вещей. Если даже я скажу "нет" и он примет это как должное, уже не будет прежней легкости в отношениях. Я никогда не смогу так невинно свернуться у него на руках – это в прошлом. Пусть это меня огорчает, но прежнего не вернуть. Единственное, что я могу сделать, – это постараться не ранить Утера. Беда была в том, что я понятия не имела, как это сделать, потому что совершенно не знала, что сказать.

Я задумалась слишком надолго. Он закрыл глаза и убрал руку с моего бедра.

– Извини, Мерри.

Я подняла руку и тронула его за подбородок.

– Да нет, Утер, я польщена.

Он открыл глаза и посмотрел на меня, но в них читалась явная боль. Он протянул мне сердце на ладони, а я проткнула его ножом. Черт, я же скоро сяду в самолет и никого из них никогда не увижу. Оставлять его так я не желала. Слишком он хорошим был мне другом для этого.

– Во мне есть человеческая кровь, Утер. Я не могу... – Нет, этого никак было не сказать намеком. – Я не смогу вынести повреждения, которые вынесет чистокровная фейри.