Джон Толкин - Хоббит или туда и обратно

Ночи стояли теплые, но поначалу путники пробовали жечь костер. Впрочем, от этого скоро отказались. Огонь привлекал сотни и сотни глаз, хотя сами звери были очень осторожны и в отблесках пламени не показывались. Хуже того, на свет слетались тысячи серых и черных ночных бабочек; они порхали и кружили под самым носом, доводя до исступления, как и аспидно-черные нетопыри. Гномы перестали разводить костер и сидели или лежали по ночам в зловещем непроницаемом мраке.

Хоббиту казалось, что это длится века; ему все время хотелось есть, — еду экономили. Дни проходили за днями, а лес все не кончался, и пришла тревога. Гномы пытались стрелять белок и растратили много стрел, прежде чем убили одну на дороге. Увы, зажаренная, она оказалась настолько мерзкой, что больше они белок не трогали.

Пить тоже хотелось постоянно: воды было мало, а ручьи им не попадались. Такие вот, измученные, голодные и упавшие духом, в один не очень прекрасный день путники увидели перед собой реку, бурную, хотя и не широкую. Вода была черная или казалась такой в полутьме. Хорошо, что Беорн их предупредил, иначе они бросились бы пить, невзирая на цвет, или наполнять бурдюки. Теперь они думали только, как попасть на другую сторону, не намокнув. Здесь когда-то был деревянный мост, однако он сгнил, из воды торчали только сломанные опоры.

Бильбо встал на колени и, всмотревшись, крикнул:

– На том берегу лодка! Ну почему не на этом!..

– Сколько до нее, по-твоему? — спросил Торин, знавший уже, что Бильбо из них из всех самый глазастый.

– Не очень далеко. Ярдов двенадцать.

– Двенадцать ярдов! Я бы сказал, что все тридцать, но глаза у меня уже не те, что сто лет назад. Впрочем, для нас что двенадцать ярдов, что миля. Перепрыгнуть мы не можем, идти вброд или плыть — не смеем.

– А не сумеет кто-нибудь из вас кинуть веревку?

– Что толку? Даже если мы зацепим лодку (в чем я сомневаюсь), она наверняка привязана.

– Не думаю, — сказал Бильбо. — Конечно, при таком свете точно не разглядеть, но, по-моему, она просто вытащена на берег, там, где дорога спускается к воде.

– Дори самый сильный, зато Фили самый молодой и пока еще самый зоркий, — решил Торин. — Иди сюда, Фили, посмотрим, не увидишь ли ты лодку, о которой говорит мистер Бэггинс.

Фили сказал, что попробует; пока он вглядывался, принесли веревку. У гномов было с собой несколько мотков; к самой длинной привязали большой железный крюк, из тех, которыми цепляли мешки, закидывая их за спину. Фили взвесил его на руке и, примерившись, бросил через реку.

Бултых! крюк упал в воду.

– Недолет! — сказал Бильбо, вглядываясь во мрак. — Еще фута два, и ты попал бы в лодку. — Попробуй снова. Не думаю, что на тебя подействуют чары, если ты просто возьмешься за мокрую веревку.

Фили с некоторой опаской вытащил крюк и снова примерился. На этот раз он бросил со всей силы.

– Перелет! — сказал Бильбо. — Ты забросил его в лес по другую сторону. Тяни потихоньку.

Фили медленно потянул веревку, и через некоторое время Бильбо сказал:

– Осторожней! Крюк в лодке. Только бы зацепился.

Есть! Веревка натянулась. Фили тащил изо всей мочи, но все без толку. На подмогу пришел Кили, за ним Оин и Глоин. Они тянули и тянули, и вдруг всем скопом повалились на спину. По счастью, Бильбо подхватил веревку и палкой зацепил скользнувшую к берегу лодку.

– Помогите!

Балин еле-еле успел поймать лодку, которую уже несло течением.

– Все-таки она была привязана, — произнес он, глядя на свисающий обрывок линя. — Славно дернуто, ребята: хорошо, что наша веревка оказалась прочнее.

– Кто поплывет первым? — спросил Бильбо.

– Я, — ответил Торин, — и ты со мной, и Фили, и еще Балин. Больше лодка не выдержит. Потом Кили, Оин, Глоин и Дори, за ними Ори, Нори, Бифур и Бофур, последние Двалин и Бомбур.

– Почему всегда я? — возмутился Бомбур. — Пусть на этот раз последним будет кто-то другой.

– А нечего быть таким толстым. Придется тебе плыть в последней, самой легкой лодке. И не ворчи, не то случится беда.

– Здесь нет весел. Как же мы переберемся на другой берег? — спросил хоббит.

– Дайте мне еще веревку и второй крюк, — сказал Фили. Когда просьбу выполнили, он бросил крюк как можно выше, и, не услышав ни стука, ни всплеска, решил, что он зацепился за ветку.

– Готово, — сказал Фили. — Теперь пусть один перебирает веревку, а другой возьмет с собой первый крюк. Когда мы окажемся на той стороне, вы вытащите лодку обратно.

Таким образом они быстро переправились через зачарованный поток. Двалин с мотком веревки как раз выбрался на берег, а Бомбур (по-прежнему ворча) готовился последовать за ним, когда и впрямь приключилась беда. На тропинке впереди стремительно зацокали копыта. Из мрака вылетел олень. Он сбил гномов с ног и напружинился для прыжка. Взвился высоко в воздух и одним махом перескочил реку.

Однако уйти ему не удалось. Торин единственный из всех устоял на ногах и не растерялся. Едва сойдя на берег, он натянул лук и приладил стрелу, на случай, если где-нибудь рядом прячется страж лодки. Теперь он спустил тетиву, и стрела настигла зверя в прыжке. На другом берегу олень споткнулся. Тьма поглотила его. Было слышно, как стук копыт замедлился и стих.

Не успели гномы восхититься меткостью Торина, как вопль Бильбо заставил их позабыть о дичи.

– Бомбур свалился в реку! Бомбур тонет! — кричал хоббит.

Увы, так оно и было. Олень скакнул через Бомбура, когда тот одной ногой стоял на земле. Гном оступился, оттолкнув лодку от берега, и плюхнулся в темную воду. Напрасно пытался он ухватиться за скользкие корни. Лодка, тем временем, крутясь, исчезла во мраке.

Подбежав к воде, друзья увидели над водой только капюшон. Бомбуру мигом бросили веревку с крюком. Он уцепился, и его вытащили из реки, мокрого до нитки. Однако это было еще не самое плохое. Когда его уложили на берег, гном уже крепко спал, так стиснув веревку одной рукой, что ее не смогли разжать. Добудиться его не удавалось никакими силами. Друзья все еще сидели над спящим, проклиная его неловкость, свое невезенье и сокрушаясь о лодочке, без которой не могли вернуться за оленем, когда вдали послышались звуки рогов и собачий лай. Все смолкли. Похоже, по дороге с севера мчалась охота, хотя видно ничего не было. Долгое время путники сидели, не смея шелохнуться. Бомбур спал, безмятежно улыбаясь во сне, словно ему и дела нет до всех их тревог и забот.

Внезапно на тропу выбежала белая лань с детенышами. Если олень был чернее черного, то они белее белого и призрачно мерцали во мраке. Не успел Торин крикнуть, как трое гномов вскочили на ноги и спустили стрелы с тетивы. Ни один, похоже, не попал в цель. Лань с детенышами развернулась и пропала за деревьями. Тщетно гномы пускали ей вслед стрелы.