Маргит Сандему - Демон и дева

— Может, он перестанет подчиняться тебе, когда ты станешь обычным человеком. Вдруг ты больше никогда не увидишь наших предков? И потом я не хочу, чтобы ты менялся. Но это для тебя совсем не важно.

— О нет, — тихо произнес он. — Это для меня как раз очень важно! Но мне совсем не хочется иметь такую внешность.

— Я считаю, что ты красив. Но, может, у меня странный вкус.

— Вероятно, — раздался хрип.

Больше Хейке не вспоминал про бутыль.

А Винга сделала для себя одно открытие: Хейке вынул на свет Божий все сокровище Людей Льда. И как он смотрел на него! Как перебирал все вещи… Его явно тянуло к обладанию всем этим!

Верно сказано: меченые стремятся к обладанию сокровищем… Они готовы переступить через трупы, идя к своей цели.

— Оно твое, — произнесла Винга как можно более равнодушно.

Хейке словно очнулся от кошмара.

— Да? Да… Да, ты права. Сёльве часто говорил про него. О том, что он должен обладать сокровищем… Он ведь тоже был из меченых. Но он не осмеливался показываться здесь, в согне.

Винга коротко кивнула.

А Хейке продолжал:

— Но как случилось, что сокровище оказалось в Гростенсхольме? Насколько я слышал, оно досталось твоей матери, Элисабет, в наследство от Ингрид. Сёльве был в ярости. Он считал, что Элисабет недостойна. Твоя мать умела искусно врачевать раны… Мне только одно непонятно — как так случилось, что они никогда не слышали обо мне!

— Видишь ли, тетушка Ингрид умерла совсем недавно. Оба — и мать, и отец — считали, что самое безопасное место для сокровища — это Гростенсхольм. Мать, по правде говоря, никогда не испытывала тяги к сокровищу.

— Знаешь что, Винга! Мне совсем не нравятся твои кривые взгляды. За кого ты меня принимаешь? Думаешь, я стану опасен, если мне не достанется сокровище?

Винга помолчала.

— Мои родители видно считали, что Сёльве обязательно унаследует усадьбу и будет там жить. Но все произошло по-другому. Вообще-то они говорили о том, что надо забрать сокровище. Но они умерли…

Хейке провел пальцем по щеке девушки.

— А ты была еще слишком мала и не понимала, что сокровище должно быть надежно спрятано… Зато ты спасла книги!

— Ага, — Винга была очень горда собой.

— Почитаешь мне как-нибудь?

— С удовольствием. Когда? Завтра? — девушка была в восторге.

— Если останется время, — улыбнулся он. — Нам нужно все хорошенько обдумать.

— Да. Знаешь, Хейке, о чем я думаю? В Гростенсхольме сейчас никого нет. Что, если мы захватим усадьбу? Тогда Снивель просто не сможет войти туда, вот и все!

— Думаешь, я об этом не думал? А знаешь, что случится потом? Снивель ведь государственный чиновник! Он придет со своими людьми, обвинит меня во вторжении на чужую территорию и бросит в тюрьму. Я даже не успею найти адвоката. Нам просто необходимо иметь поддержку! Иначе Снивель упрячет меня за решетку без суда и следствия. Я не могу этого допустить. Все что угодно, только не это!

— Да, понимаю!

— Я не могу сидеть в камере. Я наложу на себя руки. Это не пустая угроза!

Винга представила себе маленького мальчика Хейке, которому в детстве подолгу приходилось сидеть в клетке, скрючившись в три погибели. А его отец, Сёльве, тоже меченый, дразнил и колол сына палкой.

Прижавшись с Хейке, Винга старалась успокоить его, как могла.

— Я знаю, знаю. Этого больше не случится. Больше никто и никогда тебя не засадит.

Хейке обнял девушку, прижавшись к ее волосам. Он нуждался в утешении. Она вспомнила, как он рассказывал ей о своей жизни. О том, как не так давно его заперли в мертвецкой, полной привидениями. Тогда его охватила паника. Он обломал все ногти и разбил в кровь пальцы, пытаясь выбраться оттуда.

— Такого больше никогда не случится, — она гладила его лицо. — Никогда, никогда больше не случится!

Хейке старался изо всех сил побороть свой страх. Винга помогала ему, болтая о том о сем.

— А как тебе спится в этом крошечном сарае? Наконец Хейке выпрямился:

— Хорошо. Я ведь знаю, что в любой момент могу открыть дверь и выйти.

— Да, конечно. Я об этом как-то не подумала. Хейке, как нам хорошо вдвоем! Мы стоим прижавшись друг к другу, а я даже совсем не испытываю желания… Ну, ты знаешь, о чем я.

Он улыбнулся. В наступившей темноте его уродливое лицо казалось почти красивым. Винга знала, что в темноте светится его доброта.

— Знаю. Я тоже не ощущаю страстного желания. Наши отношения строятся не только на эротике. Нас объединяет нечто более крепкое, более прочное. И это здорово.

— Хейке! Если у нас так много общего… Почему ты тогда не хочешь меня? Почему ты не можешь спать вместе со мной в доме? Почему ты постоянно отталкиваешь меня?

— Потому, Винга, что тебе всего шестнадцать!

— Скоро семнадцать!

— Не вижу никакой разницы. Давай вернемся к этому вопросу, когда тебе исполнится двадцать.

— Нет, знаешь что?

— Ну ладно, девятнадцать.

— Восемнадцать. И я уверена, что не изменюсь за это время.

Откинув голову назад, он засмеялся:

— Это ты-то? Ты же шею выворачиваешь при виде какого-нибудь красавчика. Винга, то, чем мы занимались в повозке, на самом деле ничего не значит. И сделанное не изменило нашего отношения друг к другу. Но это было в последний раз! Так и запомни!

— Пока мне не исполнится восемнадцать!

— Ладно, пусть восемнадцать. Тогда ты сама увидишь, что будешь думать совсем по-другому. «Какой такой Хейке? Да зачем он мне нужен? Я и близко к нему не подойду! Вокруг полным-полно парней!» Готов поспорить, что так оно и будет.

— Знаешь, Хейке, такая самокритика тебе совсем не к лицу. Пора с этим кончать.

— Понимаешь ты или нет, я должен получить свою усадьбу обратно! И я не хочу витать в облаках! А потом мне нанесут удар сзади! Нет уж, спасибо!

— Фу, Хейке, ты глуп, как старая лошадь, которая всю жизнь работала на пивоварне, ходя по одному и тому же кругу… Тихо!

Оба прислушались.

— Слышишь? Сюда едет повозка! — Винга смотрела на Хейке округлившимися глазами. У того заблестели глаза:

— Сюда, верно, направляется старая кляча с пивоварни!

— И правда, сюда кто-то едет. Где коза?

— В сарае.

— Наши вещи все в доме? На улице ничего не сушится после стирки?

— Ничего. Хейке, я побежала. Я не могу! У меня началась паника! Помоги!

— Спрячься! А я осторожно выгляну, посмотрю, в чем там дело.

Винга сжалась в комок у стены.

— Красивый экипаж… Кучер… На козлах Эйрик… Эйрик! Зачем ты это сделал? Как ты мог?! — Хейке спрятался рядом с девушкой: — Они остановились. Проклятье! А я-то считал, что Эйрику можно доверять!

— Что будем делать?

— Затаимся, словно нас здесь нет. Он обнял ее. Они затаили дыхание. Винга дрожала, словно осиновый лист. Она ужасно боялась. В дверь постучали: