Эдуард Веркин - Снежные псы

— Понятно. Что тут непонятного?

Перец посмотрел на меня пристальнее.

— Дай-ка сюда, кстати, оружие.

— Зачем?

Не люблю, когда посторонние трогают мое оружие.

Перец дернул щекой. Я хмыкнул, передал ему револьверы. Он взял их довольно ловко, повертел на пальцах, сунул Берту под мышку, а Дырокол неожиданно разрядил.

Я проследил за падающими патронами. Те звонко отскочили ото льда, запрыгали по глади.

— Ну и зачем? — поинтересовался я. — Они, между прочим, с обедненным ураном, не дешевые…

Перец разрядил Берту. Еще шесть зарядов вывалились на лед.

— А то еще пристрелишь там кого-нибудь… На, возьми лучше эти.

Перец вытащил из полушубка коробку с патронами, кинул мне.

— Резиновые, — поморщился я. — Мы ж не на медведей охотиться идем. А вдруг опасность будет не резиновая? Ты, значит, сабелькой булатной будешь отмахиваться, а я… Лучше бы тогда пистолетики с присосками выдал, из них я бы точно никого не прибил.

— Не хочешь — как хочешь…

Перец потянулся за патронами, но я не отдал, стал заряжаться. Какое-никакое, а все же оружие.

— Ты бы рассказал поподробнее: что, куда, зачем…

— Хорошо. Там такая, значит, система, — принялся объяснять Перец. — Мелкий городишко. Ну, не совсем мелкий, но не мегаполис. Фабрика, аэропорт, кадетский корпус. То, что нас интересует, находится на складе, это в центре. Проникаем спокойно, берем спокойно, без лишнего насилия. Ты понял?

— Чего непонятного…

— Стрелять только в самом крайнем случае. И вообще, ничего не делай без моего приказа. Ясно?

— Ясно. Я вообще ничего делать не буду, стоять буду просто. Только одного вот не пойму…

Перец сделал знак рукой, и я замолчал. Да я и так замолчал бы, поскольку увидел, что воздух изменился. Он задрожал. Так дрожит полдень над горячим асфальтом, так происходит в пустыне перед тем, как появится мираж.

Я понял, что Перец начал переход. Мог бы и предупредить. Всегда он так.

Реки больше не было видно, перед нами клубилось… Это трудно описать. Как будто воду кипятят в стеклянной посуде. Но только тут не воду кипятили, а воздух. И он менялся, становился прозрачнее и прозрачнее, и были видны все мелкие трещинки в породе, выступавшей на противоположном берегу, чахлые кустики, какие-то покореженные рельсы, другой металлолом.

Затем пространство лопнуло, выгнулось выпуклой линзой, остановилось в метре от нас. День плавился, сгущался и синел. Я хотел отодвинуться, но Перец схватил меня за руку. Неожиданно линза резко вытянулась к нам, мы влипли в нее, как в жидкое холодное стекло, увязли, и она выдернула нас с моста. Что-то вроде аттракциона «рогатка» получилось.

Я думал, что будет какой-то туннель. Обычно, чтобы попасть в другой мир, надо в туннель провалиться. Так во всех фильмах показывают. И в Перцевом рескрипте было написано — посредством «переброски длинным путем». Впрочем, ванхолловская установка работала тоже не как туннель. Она как мясорубка работала.

Но туннеля не было. Я начал задыхаться в этом поганом обволакивающем стекле, меня затошнило, и кожа стала мерзко отслаиваться от мяса. Я попробовал заорать, но не успел, поскольку вывалился в какое-то темное пыльное помещение. Прямо из-под потолка — и об пол, даже сгруппироваться толком не успел. Только на бок повернулся, а потом на спину. Башкой о бетон — шлеп! Хорошо, что шлем…

Перец лежал рядом. Мне показалось, что он стукнулся посильнее, чем я. Шуму, во всяком случае, было больше, будто в большую алюминиевую кастрюлю просыпались алюминиевые же кружки. А нечего в железяки обряжаться!

Я лежал почти две минуты, успел до девяноста досчитать. Перец, видимо, решил, что я в отключке, принялся поливать меня из фляги.

— Не надо воды, — сказал я, — и так тошнит. Сейчас сблевану, честное слово…

— Всегда так. — Перец спрятал фляжку. — Что ты хочешь, человек не предназначен для… Это из-за перепадов давления. Давление скачет, поэтому и тошнит. Как в космосе. Потом привыкнешь.

— Спасибо уж, мне и так… Знаешь, когда я жил в приюте, нас кормили творожной запеканкой, и с тех пор мне лишний раз блевать не хочется…

Не хочется, а получится, тошнит здорово. Помимо того, вокруг полно пыли, и гремело так, будто внизу строители работают. Ночь еще. Сверху дыра в потолке, а через нее кран какой-то виден, и веревка с него свисает.

И кто-то в этом пустом помещении был, я чувствовал это. Можно, конечно, включить сенсоры шлема, но я не включал. Пусть Перец разбирается. Он сказал, что у него предчувствия. Мое дело — по шее всем, кого встречу. По шее всему живому.

Что ж тут так пыльно-то? Странно. Странно, что именно в таком месте хранится горын. Я думал, место будет повеличественней. Готический замок, Гранд-каньон, Капова пещера какая-нибудь… А тут простой склад. Бочки вокруг, строительные леса, какие-то ящики, трубы. Полумрак.

Мне надоело озираться, и я спросил:

— И что? Мы опоздали? Она уже тю-тю, наверное?

Перец покачал головой.

— Она нас явно опередила, — сказал я. — Плохо дело, Пашка, у нас все время что-то не так. Теперь даже девчонки нас опережают…

— Я не мог раньше, раньше дела были.

— А теперь все осложняется. Сколько у нас времени?

— Часа два, — ответил Перец. — Потом… потом мы застрянем здесь надолго.

— Успеем найти?

— Нет. Я не знаю, где она живет, только город знаю.

— Откуда?

— Агентурная сеть. Работаем помаленьку. В каждом нужном городе.

— А как ты определяешь нужные города?

— Просто. Есть у меня один знакомый картограф, он отошел от дел, но иногда оказывает мне услуги. Окидывает внутренним взором ойкумену…

— Настоящий Коровин, что ли?

— Он. И многие-многие другие, преданные идеалам Владиперского Деспотата.

Я расхохотался. И Перец расхохотался. Мы вместе расхохотались. Хотя я прекрасно понимал, что ничего смешного нет. Что Перец ведет себя так, будто знает: сейчас за нами кто-то обязательно наблюдает. Работает на публику, короче. Я подыгрывал.

Перец продолжил дурацким голосом:

— Я знаю, что она здесь, знаю, что горын будет здесь еще два дня — выставка-то разъездная. Совпадение. Нет, не совпадение, конечно, совпадений не бывает…

— Судьба, — хихикнул я. — Ваше любимое слово.

«Ваше» не в смысле «ваше величество», а в смысле обитателей Страны Мечты.

Перец промолчал. Сделал вид, что задумался. А когда он задумывался, всегда производил одно и то же. Перец вытащил из-за спины меч своего кашалота в обнимку с драконом, принялся задумчиво поглаживать лезвие. Хотя полировал совсем недавно, буквально десять минут назад.