Элеонора Раткевич - Деревянный Меч

– Все будет в порядке, малыш. – Ужин настроил Аканэ на разговорчивый лад. – Я это понял, еще когда ты Инсанне не поддался.

Одного своего ученика я так уже потерял. А раз уж ты ему смог противостоять… еще поужинаем вместе, не сомневайся. И запомни: расставанием никогда и ничего не кончается. Все только начинается.

А утро, как и говорил Аканэ, застало их уже в пути.

Глава 6

ПЕРВЫЙ БОЙ

Если бы весной крестьянский мальчик Кенет мог каким-то чудом увидеть себя, погожим осенним днем идущего вниз по косогору, он бы себя не признал. За прошедшее лето он сильно вырос, совершенно того не замечая: слишком часто он ходил полуголым или в одежде с чужого плеча, чтобы обнаружить, как мало ему стало прежнее платье. После тяжелой работы, а затем обучения у Аканэ он изрядно раздался в плечах. Походка его и манера держаться поменялись разительно. Легко ступая по осенним листьям, с вершины холма спускался уже не деревенский подросток, а высокий широкоплечий стройный юноша в темно-синем воинском кафтане хайю. Гибкую талию туго стягивал узкий черный пояс. Старинное серебро тускло мерцало на черных ножнах, огромный меч внушал уважение, боевой цеп подтверждал, что задирать этого красивого юного воина по меньшей мере опрометчиво. Некогда взлохмаченные черные волосы аккуратно причесаны и стянуты сзади небольшой пряжкой.

Несколько раз увидев свое отражение в небольших лесных озерах, Кенет в полной мере проникся прелестью своего преображения. Молодой воин, чье лицо глядело на него из озера, очень ему понравился. Кенет даже ходить теперь старался гордо и с достоинством, чтобы не посрамить тот облик, который он видел на озерной глади.

Пожалуй, именно эта походка и стоила ему в конечном итоге перелома ключицы. А все потому, что зрелище, открывающееся взору Кенета, когда он горделиво шествовал с холма, могло любого заставить остолбенеть.

Молодой парень лет двадцати что есть силы лупил здоровенного мужика, то и дело норовя стукнуть по носу. Мужик был раза в два постарше, да и потяжелее и с легкостью мог бы поучить драчуна уму-разуму. Однако отчего-то он этого не делал. Он лишь изредка вскидывал руки, защищая лицо, и не слишком успешно: один глаз его уже заплыл, на скуле красовался синяк, из носа текла струйка крови.

Крестьянский парень Кенет не мог не возмутиться подобным неуважением к старшему, а юный горделивый воин Кенет и подавно не мог пройти мимо и не вмешаться. Он стремглав бросился вниз с холма и врезался в странную драку.

– Эй, ты же ему нос сломаешь! – завопил Кенет, перехватывая бьющую руку.

– А, умный нашелся! – прорычал парень, оборачиваясь к нему и выдергивая бьющую руку. – Ничего, сейчас и с тобой разберемся.

По меркам Кенета, парень замахивался так ужасающе долго, что Кенет с легкостью ушел от удара. А силу в этот удар парень вложил немалую: он едва не провалился в удар, влекомый собственным кулаком, но все же восстановил равновесие. Не давая ему опомниться, Кенет нанес обманный удар правой рукой в висок. Парень вскинул руки, защищая голову, и Кенет сильно ударил левой рукой в открывшееся тело. Парень охнул и согнулся. Кенет выхватил цеп и основательно огрел им парня пониже спины.

– Хватит? – любезно осведомился Кенет. – Или продолжим?

Под тонкой корочкой холодной любезности в нем бушевала ярость, почти такая же, как у Аканэ. Кенету и в голову не могло прийти, что он способен на подобное.

– Я вижу, ты уже понял, как следует себя вести, – процедил Кенет, с трудом подавляя непривычный гнев.

Парень кое-как выпрямился и бросил на Кенета взгляд, полный невыразимого бешенства.

– Ничего, – сказал он, еле переводя дыхание, – ты еще об этом пожалеешь. И ты тоже.

Постанывая и задыхаясь, он ступил на тропинку, ведущую в лес, и вскоре исчез за деревьями. Кенет проводил его насмешливо-сочувственным взглядом и обернулся к мужику с кровоточащим носом.

– Все в порядке, – сказал Кенет. – Он ушел. Реакция мужика оказалась неожиданной.

– Умный, да? Храбрый? – взревел мужик, хлюпая носом и пуская розовые пузыри. – Ты что натворил, поганец?

– А в чем дело? – смутился Кенет: деревенский подросток вновь одержал верх над блистательным воином.

– Я тебе скажу, в чем дело! – продолжал бушевать мужик. Кенет невольно ступил ему навстречу, и только тут мужик разглядел толком своего недоумевающего спасителя. Разглядел и синий кафтан-хайю, и боевой цеп, и меч в огромных старинных ножнах. Лицо мужика покраснело от натужного страха, глаза полезли из орбит.

– Простите великодушно, господин воин, – дурным фальцетом завопил мужик, валясь на колени и хватая Кенета за полы кафтана. – Не признал… не извольте гневаться…

С подобной униженностью Кенет сталкивался впервые, тем более что унижались-то перед ним. Его замутило от отвращения.

– Не извольте гневаться, господин воин! – голосил мужик. – Это я со страху невесть что кричал… смилуйтесь… вы этому поганцу мимоходом морду набили, да и ушли, а нам здесь жить… они же нас всех…

Набил поганцу Кенет никак уж не морду, но он решил не придираться к словам, тем более что для него кое-что становилось понятнее. Наглый парень, похоже, имеет друзей. Именно их и боится этот мужик. И много друзей: боится побитый явно не только за себя.

– Вставай, – негромко сказал Кенет, стараясь скрыть брезгливость. – Негоже так в пыли валяться. Стыдно все-таки. И лицо утри. Как ты с таким лицом в деревне покажешься?

При слове “деревня” мужик замычал от отчаяния, но с колен все-таки встал и лицо утер.

– Вот и хорошо, – сказал Кенет. – А теперь веди меня в деревню. Охота мне посмотреть, у кого из-за меня будут неприятности.

Появление побитого мужика в компании великолепного воина вызвало в деревне мрачную панику. По мере их приближения задвигались ставни, захлопывались двери. Дети хватали мирно квохтающих кур, быстро вбрасывали их в курятник, с грохотом задвигали засов и бежали домой. Движения детей были хорошо отработаны – ничего лишнего. Спасать домашнюю живность и спасаться самим им было явно не впервой. Впрочем, не всю живность успели загнать по местам. Посреди улицы, радуясь неожиданной свободе, бодро голосил поросенок. Из-за неплотно прикрытых ставен за поросенком следил чей-то настолько мучительный взгляд, что у Кенета нехорошо заныло в груди.

– Куда мы идем? – отрывисто спросил он.

– Ко мне домой, – испуганно отозвался мужик.

– Зачем? – тем же деревянным голосом осведомился Кенет. Мужик непонимающе уставился на него.

– Что я буду делать у тебя дома – детей твоих пугать, чтобы лучше кашу ели? – Кенет чувствовал, что им овладевает тоскливая безнадежность. Мужик настолько перепуган, что ждать от него осмысленных действий трудно.