Джо Аберкромби - Полвойны

Исриун снова наклонилась, нашептывая, нашептывая, почесывая обгрызенными ногтями татуировку на щеке.

— Четыре десятых от каждой десятой части, – монотонно проговорил Варослав. 

— Четыре десятых – это так же далеко от честности, как Ройсток от Кальива.

На этот раз Исриун не потрудилась говорить через своего господина, а просто бросила ответ Лаитлин в лицо:

— На поле битвы нет места для честности.

Королева прищурилась.

— Так вы прибыли ради битвы?

— Мы к ней готовы, – сказала Исриун, презрительно скривив губы.

Пока она вливала яд в уши принца, им поистине пришлось бы идти тернистым путем. Колл припомнил людей с содранной кожей, качавшихся в доках Кальива, и сглотнул. Варослава было не запугать, не заставить гневаться хитростью, не поколебать ни лестью, ни хвастовством, ни шутками. Никто не смел бросить вызов этому человеку. Человеку, чья власть была основана на страхе.

Лаитлин и Исриун бросились в поединок столь же дико и искусно, словно все происходило на тренировочной площадке. Они безжалостно рубили друг друга долями и ценами, кололи десятинами и парировали дробями, пока Варослав сидел, откинувшись на стуле, с непроницаемой маской безволосого лица.

Колл видел лишь один шанс и положил пальцы на гирьки под рубашкой. Он подумал о матери, кричавшей ему спуститься с мачты. Несомненно, на палубе будет безопасней. Но, если хочешь изменить мир, придется рискнуть разок-другой.

— О, великий принц! – Он удивился, что его голос прозвучал ясно и спокойно, как звучал в кузнице Рин. – Возможно, вам стоит прилечь в постель и предоставить вашему министру заключать соглашения.

Быть может, трусы выдерживают ужасы лучше героев, потому что каждый день встречаются со страхами. Колл заставил себя вытянуть ноги и улыбнуться,  беззаботно и неуважительно хлопнул в ладоши.

— Вижу, решения здесь принимает племянница короля Утила. Змея, которая обернулась против семьи. Змея, которая все еще льет яд, несмотря на ошейник и цепи. Зачем тратить время, притворяясь, что это не так? В конце концов, – Колл положил руку себе на грудь, – обычно фермер, – он вытянул руку в сторону Исриун, – и мясник… делят мясо, не интересуясь мнением… – И он вытянул руки в сторону королевы Лаитлин и принца Варослава. – Свиней.

Воцарилась тишина, словно никто не мог поверить в услышанное. Потом охранники Варослава ощетинились. Один пробормотал проклятие на языке Конного Народа. Другой шагнул вперед и потянулся к кривому мечу. Затем Колючка коротко и смачно ударила Колла тыльной стороной ладони по лицу.

Он был бы рад сказать, что свалился по своей воле, но на самом деле это было похоже на удар молота. Его лицо горело, голова кружилась, и он с трудом поднялся на локте, чтобы увидеть, как королева Лаитлин сердито смотрит на него.

— За это я прикажу тебя высечь.

Рука Варослава лениво поднялась, чтобы отозвать воинов. Его взгляд был таким холодным, что Коллу показалось, будто он чувствует, как в мочевом пузыре замерзает моча. Всего несколько дней прошло с тех пор, как он говорил себе, что и близко не такой умный, как о себе думает. Некоторые никогда не учатся.

Исриун наклонилась к уху Варослава.

— Вы должны потребовать за это его кожу…

Она с воплем прервала свою речь, когда он дернул ее за цепь.

— Никогда не указывай мне, что я должен делать. – И отбросил споткнувшуюся Исриун к двери, в то время как Колючка схватила съежившегося Колла под руку и со страшной силой потащила следом.

— Неплохо вышло, – прошептала она. – Я не сильно тебя задела?

— Ты бьешь как девчонка, – пропищал он, когда она вышвырнула его в коридор и захлопнула дверь.

— Должно быть, ты доволен, – прорычала Исриун.

Колл медленно сел и потрогал губу пальцами – они окрасились красным. 

— Я был бы довольнее, если бы не окровавленный рот.

— Смейся! – Исриун оскалилась, скорее в гримасе агонии, чем в улыбке. – Видят боги, я бы смеялась на твоем месте. Я была дочерью короля! Я была министром подле Праматери Вексен! А теперь… – Она дернула рукой так, что ее цепь со щелчком натянулась и ошейник впился в шею, но как бы она ни извивалась, у нее не получалось полностью выпрямить руку. – Я сама бы посмеялась на твоем месте!

Колл покачал головой, поднимаясь на ноги.

— Это не по мне. Я знаю, каково это – быть рабом. – Он вспомнил камеру, в которой держали его с матерью. Темноту. Запах. Вспомнил ощущение ошейника, вспомнил чувство, когда Отец Ярви приказал его снять. Такое непросто забыть. – Прости. Это ничего не стоит, но прости.

Исриун сжала зубы, и вытатуированная лошадь на ее лице задвигалась.

— Я лишь делала то, что должна. Была с теми, кто был со мной. Я пыталась исполнять свой долг. Держать слово.

— Я знаю. – Колл поморщился, глядя на дверь, чувствуя, что он далеко не самый лучший человек из тех, кем мог бы быть. – Но я должен делать то же самое. 

Некоторое время спустя двери открылись, и в коридор выплыла королева Лаитлин. 

— Моя королева, вы достигли соглашения? – спросил Колл.

— Как только очистили рану от яда. Это было хитро с твоей стороны. Думаю, из тебя получится отличный министр.

Колл почувствовал такой прилив тепла, что с трудом скрыл улыбку. Глоток похвалы от могущественных поистине пьянил. Он низко поклонился. 

— Вы так добры ко мне.

— Не стоит и говорить, что если выкинешь еще раз что-то в таком духе, я и правда прикажу тебя высечь.

— Вы слишком добры ко мне.

— Только об одном мы с принцем не смогли договориться.

Колючка ухмыльнулась, глядя на Исриун.

— О твоей цене.

— О моей? – пробормотала она, широко раскрыв глаза.

— Я предлагала за тебя рубин и девчонку, которая умасливает мои волосы. – Лаитлин пожала плечами. – Но Варослав хотел сверх того еще сотню сребреников. 

Лицо Исриун перекосилось, застыв в гримасе между страхом и вызовом.

— Вы заплатили?

— За эти деньги я могу купить хороший корабль, с парусом и прочим. Зачем отдавать их, только чтобы посмотреть, как какую-то невольницу утопят в нужнике? Твой господин ждет, и настроение у него не из лучших.

— Я вам отомщу! – прорычала Исриун. – Вам и вашему сыну-калеке! Я поклялась!

Тогда Лаитлин улыбнулась, улыбкой холодной, как крайний север, где никогда не тают снега, и Колл задался вопросом, кто из них безжалостнее, Варослав или Лаитлин. 

— Враги – это цена успеха, рабыня. Я слышала тысячу таких клятв. И до сих пор хорошо сплю. – Она щелкнула пальцами. – Колл, пошли.

Он в последний раз взглянул на Исриун, которая уставилась на открытую дверь, так сильно намотав цепь на руку, что звенья впивались в побелевшие пальцы. Но Отец Ярви всегда говорил, что хороший министр смотрит фактам в лицо и спасает то, что может. И Колл поспешил за Лаитлин.