Семена войны - Жуан Ф. Сильва
Доэм молча слушал его слова, обдумывая услышанное и прерывая нетерпеливым жестом Тайшая и остальных шутов из правящего совета, стоило им только попытаться открыть рот, чтоб прервать речь Орберезиса. Они только бормотали что-то несвязное, пытаясь перекричать друг друга, как виски Орберезиса вдруг пронзила нестерпимая боль. Казалось, в мозг с двух сторон одновременно загнали по гвоздю.
Король прочистил горло:
– И как ты собираешься найти этих предателей и заставить их предстать пред правосудием?
Орберезис заметил, как Таванар хмуро смотрит на него. Его друг, похоже, не понимал, почему Орберезис так настаивал на том, чтобы наказать виновных.
По правде говоря, он просто боялся, что сфера больше не сработает. Что попытки убийства повторятся. Что он вовремя не раздобудет эликсир и так и будет влачить жалкую жизнь, пока не станет по-настоящему безумным. Он часто видел людей, сходящих с ума от неизлечимых болезней, и не хотел стать одним из них. И если для того, чтобы спастись, нужно повесить несколько сотен вероломных ублюдков, что с того?
Таванар не знал, каково это – постоянно испытывать эту ужасную боль. Когда это повторяется раз за разом, ты поневоле забываешь о благополучии остальных людей.
– У меня есть несколько идей, Ваше Величество.
Постепенно холодало.
В Сирестире никогда не было столь холодно, как в северных странах, так что, несмотря на прохладный северный ветер, можно было носить все ту же белую мантию, не боясь замерзнуть. Уже через несколько недель после попытки убийства рабы, обмахивающие огромными листьями, больше не были нужны, но шестеро все же оставались с ним, чтоб носить его в кресле.
– Прекрасный день, не правда ли? – спросил он Сольви.
Правда, день был далеко не прекрасен: в мозгу свирепствовали быки, каменщики долбили его череп, и все это отдавалось барабанным боем в голову. Это было просто какое-то чудо, что он все еще мог спокойно сидеть и разговаривать с людьми, не крича от боли и не пытаясь рвать на себе волосы. Прошлой ночью ему снова приснился ужасный кошмар, в котором за ним гнался по полям великан. Хорошо хоть паралича не было.
– И в самом деле, Всевышний, – сказала она.
День был бы намного прекраснее, если бы он нашел лекарство от мигрени, ночных кошмаров и паралича – и неважно, эликсир бы это был или нет. Его уже посетили десять целителей, пять шаманов и три доктора. И это не считая тех десятков врачевателей, что он встретил за эти годы. Ему прописывали разные образы жизни, всякие травы и пасты. Даже молитвенные ритуалы. Орберезис перепробовал все, и все это оказалось бесполезным. Врачеватели, вскинув брови, оглядывали его долгим взором и бормотали, что его болезнь «неестественна» или «не от мира сего». Но он-то был из сего мира! Так что это было проблемой.
Он десять лет совершенствовал свое актерское мастерство и создавал себе репутацию. Он десять лет имел доступ к лучшим врачам и целителям мира. И никто из них не знал, что за болезнь его донимает. Он чуть не скатился по наклонной и не рыдал от отчаяния, но все же сдержался. Выбор был между бесконечной болью или смертью, и ни то ни другое ему не нравилось.
Сольви вышла вслед с ним во внутренний двор Дворца Великолепия. Орберезиса окружила личная охрана.
Мужчина окинул взглядом город. Вид был поистине чудесным – и он всегда мечтал, что сможет его увидеть. Черепичные крыши разной высоты и ширины прижимались друг к другу, простираясь от Дворца Великолепия до стен, виднеющихся вдалеке. По широким улицам города, усаженным высокими деревьями, спешили всадники и пешеходы. Ушар воистину был архитектурным чудом. Большая часть древних знаний, с помощью которых был построен город, сейчас, конечно, была утеряна. И Орберезис искренне не понимал, как в королевстве, которое гордилось тем, что ни с кем не воюет и много торгует, может быть столько несчастных.
Но он понимал, что такое страдание.
Он купался в мучениях большую часть своей жизни, стараясь в них не утонуть. Возможно, ему следовало бы пожалеть людей, которым по его воле сейчас грозила смерть, но жалеть их у него не было никакого желания. Когда сам он был сиротой и бродяжкой, шныряющим по улицам Ушара, никто его не пожалел. Чтобы спастись, он был должен остерегаться всего и вся. Сейчас ничего не изменилось.
Таванар не мог устоять на месте и все время почесывался, словно ему было очень неуютно.
Тав всегда был слишком мягким. Если бы враг протянул ему во время боя руку, он бы просто ее пожал.
– Сколько людей покинули городские стены? – спросил он.
Сольви пожала плечами:
– Совсем немного, Всевышний.
– Все на месте? Курильщики готовы? – обратился к остальным советникам король Доэм.
Тайшай и остальные члены совета колебались. Наконец Тайшай с явным сожалением на лице шагнул вперед и поклонился. Украшения тихо звякнули.
– Да, Ваше Величество. Все должно начаться с минуты на минуту.
Когда-то отец Орберезиса сказал: «Хорошим людям иногда приходится совершать плохие поступки». Тогда он не понял, о чем речь. А сейчас – понял. Ему нужно было найти эликсир и выжить. Этот мир не был приспособлен для слабоумных и уж тем более – для слабонервных. О, как бы он сейчас хотел, чтоб отец мог стоять рядом и видеть, как ту знать, что сожгла его заживо, сейчас постигнет та же участь.
Они, глядя на город, стояли во внутреннем дворе Дворца Великолепия. Мгновение спустя Сольви указала на столб дыма, возникший в левой части города.
– Похоже, начинается.
Орберезис прищурился и увидел, как от зданий и улиц поднимаются новые струйки дыма. Сначала их было совсем немного, но постепенно их становилось все больше и больше, и над Ушаром вскоре повисло целое облако дыма. Он почувствовал ненавистный запах. Сначала запахло серой; затем горящим деревом; и, наконец, после этого до него донеслась та самая вонь, от которой тут же скрутило живот – вонь горелого мяса.
Курильщики уже приступили к работе. Они четко знали, кого они сейчас
