Пропавшая невеста 2 (СИ) - Полина Верховцева
Ника уже не удивлялась ничему, просто смиренно ждала, какой очередной сюрприз преподнесет ей судьба. И почему-то чем ближе подбиралась кибитка к лагерю, тем отчаяннее колотилось сердце, спотыкаясь от волнения, как у маленькой девочки, впервые приехавшей на ярмарку.
Так же пестро, шумно, людно.
Лагерь обрушился на нее внезапно. Вот он еще далеко, невнятно маячит на горизонте, а вот он уже со всех сторон, оглушает своей энергией и гомоном.
Возница высадил ее на небольшом пятачке между адоварами и испарился так быстро, словно его и не было, а Ника стояла, не зная куда себя девать и прижимая к груди скромный мешок с пожитками.
— Помогите, — беззвучно прошептала она, едва шевеля губами и затравленно озираясь по сторонам
Кто все эти люди? Куда они спешат? Чем заняты?
И почему, черт возьми, они все выглядят как дикие варвары, не знающие, что такое нормальная одежда?!
Скопище мужских обнажённых торсов, крепких загорелых рук и рельефных мускулистых животов, с темными полосками волос, уходящих под пояс брюк, превышало все допустимые пределы.
Только здесь Ника поняла, насколько сильными и могучими были андракийцы. Это не чопорные пижоны при дворе короля и не восторженные мальчики, обучающиеся в престижных академиях изнеженной Шатарии. Это были мужчины, не прячущиеся за маской хороших манер, привыкшие встречать трудности лицом к лицу и не отступать.
— Мамочка моя, — тихо хрюкнула она, неистово обмахиваясь шляпкой.
Дикость какая… кругом одна дикость! Не иначе.
Ладно мужчины, а женщины?!
Где это видано, чтобы женщины ходили в коротких шортах, полностью открывающих ноги, и обтягивающих зад так, что каждая складка видна! А на верху? Где целомудренные пуговицы до самого горла, или хотя бы скромные горловины с рюшами и нежные рукава фонарики? Нет их! Вместо этого черные, серые, коричневые короткие кожаные жилетки, похожие на непристойное нижнее белье и больше подчеркивающие, чем скрывающие.
Это было так неприлично, так пугающе вульгарно, что Доминика покраснела до кончиков волос, чувствуя себя белой вороной в своем бежевом платье с белыми оборками по подолу, низу рукавов и горловине. А им хоть бы хны! Ни попыток прикрыться, ни смущения, только оживленные разговоры и смех.
Со звонким ржанием мимо нее пронеслась буланая вирта. Ника едва успела отскочить в сторону из-под острых копыт и тут же налетела на кого-то у себя за спиной.
Это оказался тщедушный седой мужичонка, который на фоне рослых андракийцев выглядел так же нелепо, как и она сама. Серое рубище на нем висело, как на огородном пугале, стоптанные ботинки некрасиво хлябали, а на тонкой шее, аккурат под острым кадыком, болтался помутневший от пота и пыли медный ошейник.
— Простите, — виновато произнесла Доминика, — я вас не заметила.
Он скользнул по ней равнодушным взглядом и, ни слова не сказав, поплелся дальше.
— Я же извинилась, — растеряно пробормотала она.
— Не трать на него свое время, красавица. Это просто хвелл.
Рядом с ней оказался мужчина. Как ни странно одетый — в широком, тёмно-синем платье, расшитым золотыми полумесяцами.
— Хвелл?
— Раб, — произнес он, как само собой разумеющееся.
— О, боги, — Ника сильнее прижала к груди свою ношу и обернулась, ища взглядом бедолагу, но тот уже бесследно скрылся между адоварами.
Как ее вообще занесло в такое жуткое место? Зачем она послушала россказни Джайлы и притащилась сюда? Это же ад! Самый настоящий.
— Ты впервые в лагере?
Говорит не получалось — в горле внезапно пересохло, поэтому она лишь сковано кивнула.
— Ничего, привыкнешь, — уверенно произнёс мужчина, — меня зовут Вард.
— Доминика, — представилась она, снова отшатнувшись в сторону, потому что очередная вирта пронеслась совсем близко, отчаянно отмахиваясь хвостом от надоевшей мошкары, и едва не задела ей по лицу.
А вдобавок мимо прошел высокий темноволосый воин и так откровенно прощупал ее взглядом, что Ника почувствовала себя голой и совершенно беззащитной.
Надо было послушать Брейра и остаться в Андере! Там чистый лазарет, библиотека, тишина и никаких голых мужиков, с лоснящимися от жары здоровенными загорелыми плечами.
Как ни странно, но именно мысли о бывшем хозяине заставили ее взять себя в руки. Перебьется он! Пусть о своей прекрасной Тиане заботится, а она как-нибудь сама справится, без его подсказок и мнимой защиты.
* * *
— Что ты умеешь Доминика? — поинтересовался Вард, — Повар, швея? Или здесь для поднятия морального духа воинов?
Казалось бы, покраснеть еще сильнее невозможно, но Доминика справилась с этой задачей, превращаясь в вареную свеклу.
— Я лекарь вообще-то! Приехала из Шатарии, там училась в гимназии…
— М-м-м, — Вард одобрительно кивнул, — лекари нам всегда нужны.
— Вы не могли бы… — Ника замялась, — проводить меня? Я только приехала и не знаю куда идти.
Да она вообще ничего не знала и не понимала в этом бедламе, а возница бросил ее, ничего не объяснив, не направив. Грубиян!
— Идем, Ника, — он как-то по-хозяйски, бесцеремонно, но без злого умысла, взял ее за плечи и утянул в узкий проход между адоварами.
Она шла, пытаясь запомнить дорогу, но спустя два десятка поворотов, нескончаемых шатров и проходов, то узких как кишка оленя, то широких и оживленных, поняла, что бесполезно. Что при всем желании ей не удастся найти дорогу обратно, и единственная гарантия ее безопасности — это браслеты, подаренные императором.
Вард уводил ее все дальше и дальше в лагерь, неспешно рассказывая обо всем, что их окружало.
Это шатер разноглазой Валты, которая смотрела за рабами. Это загоны для степных оленей — в такую жару мясо выгоднее хранить в живом теле, там сторожевые псы. Это главная площадь — сердце лагеря, где вечерами полыхают костры до самых небес. Шатер кхассеров, из которого доносились незнакомые голоса.
Лекари были разбросаны по всему лагерю. То тут, то там встречались пятачки, между двумя-тремя шатрами, отмеченными крылатым змеем. Над скромными костерками были подвешены котелки, до краев наполненные бурой, пахучей жижей, в которой Ника без труда узнала отвар из равнинника.
Вард мог оставить ее в любом из этих пятачков, но повел к шатру главного лекаря.
— Вот здесь твои обитают, — произнёс он, указывая на широкий адовар с красным куполом, — иди.
Поблагодарив его, Доминика отправилась дальше одна, но возле самого входа ее одолела робость.
— Иди уже! — зашипела на себя, когда поняла, что уже несколько минут топчется на пороге, не смея перешагнуть через него.
Внутри было на удивление свежо и прохладно, и под покатым сводом неспешно проплывали световые сферы, озаряя скромное помещение.
Кроме двух десятков коек, рабочего стола и плетеных походных сундуков вдоль стен здесь
