Рихтер - Хроники Торинода: вор, принц и воин

– На Ольга становлюсь похож,- сказал он вслух. В громадной дворцовой библиотеке больше никого не было, и слова отскочили от стен гулким эхом. Нет, Элиа не хотел воевать. Время иллюзий прошло, и Элиа давно уже понял, что в великих битвах нет ничего величественного. Только боль, кровь и смерть. Если бы однажды случилось чудо и ему дали загадать любое желание на выбор, он попросил бы остановить все войны на земле. Наверное, другим, тану, например, это желание показалось бы глупым, но Элиа все равно мечтал…

Правда сейчас он меньше был погружен в свои грезы, чем раньше, когда за них ему вечно доставалось от отца, матери и насмешливых старших братьев. Что-то в нем надломилось той осенней ночью, и беспечный мечтатель Элиа уже не мог как прежде полностью погружаться в свой собственный, придуманный сказочный мир. И Элиа, к тому же, стал замечать в себе такие черты, каких никогда в нем не было. Откуда-то взялась непривычная злость и жесткость, хотелось порой возненавидеть весь белый свет. Даже Ольг и Кларенс, люди, ближе которых у него никого не было, иногда раздражали. Это пугало. Элиа не понимал отчего так происходит, а спросить было не у кого. Он почему-то был уверен, что ни у всегда уверенного в себе Ольга, ни, тем более, у Кларенса, ответа не найдется. Оба, к тому же, были слишком заняты собой. Ольг – новообретенными отношениями с Фалиной, а что до келонского вора, так тот уже третьи сутки не заявлялся в гостиницу, где они остановились, ночуя у старого лекаря, который учил его делать и применять разные лекарства. Иногда он прибегал поесть, наскоро что-то перехватывал и снова исчезал. От Кларенса пахло какими-то травами, очень крепким вином, а новая рубашка уже успела испачкаться чем-то темным и была в двух местах прожжена. А Элиа снова был один. Его это и радовало и бесило одновременно. Радовало – потому что никто не мешал, а бесило…наверное по этой же причине. Он перестал быть нужен.

С шумом распахнулась дверь и Элиа, оторвавшись от толстого фолианта, увидел весело смеющихся Ольга и Фалину. Они вбежали в библиотеку, держась за руки и вряд ли заметив нахмурившегося Элиа.

Он громко откашлялся, когда они начали целоваться. Ольг повернулся на шум с таким видом, будто увидел страшную опасность, и лишь узнав друга, облегченно вздохнул. Фалина отчаянно покраснела. Элиа сердито фыркнул и вышел из библиотеки, толкнув по пути тана с такой неожиданной силой, что тот пошатнулся.

– Что это с ним?- поинтересовался Ольг в пустоту. Уж Фалина-то точно не знала об ответе на этот вопрос. Тан запомнил для себя, что неплохо бы поговорить с другом по душам (чего он никогда не умел, и давно потерял надежду научиться), но через мгновение забыл об этом, когда Фалина дотронулась его губ своими.

Элиа просто сидел на камнях и смотрел на волны. Вода была не очень-то чистой, но ничего другого в окрестностях большого города он особо и не ожидал. Сюда, в залив стекали сточные воды со всего Фороя, да и мусор, которой заезжие моряки выкидывали с кораблей, не утруждая себя тем, чтобы добраться до специальных деревянных лоханей для мусора, выставленных по всему городу, и в порту тоже. Тем не менее, не так уж все было и плохо. Летали невысоко над водой крикливые чайки, похожие на рыночных торговок, готовых кричать из-за всякой ерунды. Они напоминали Кларенса – много шума из ничего было как раз тем, что умел и любил устраивать келонский бродяга. Впрочем, ему ли судить…Элиа вздохнул. Он уже с неделю не разговаривал ни с кем из друзей. Ольг, правда, попытался выяснить в чем причина такого поведения, но вскоре оставил все попытки. Он никогда не отличался умением вести беседу, подумал Элиа невесело. А если уж совсем честно, то по отношению к ним двоим справедлива была поговорка: " нашла коса на камень". Элиа не хотел говорить с таном. И не говорил. Просто внимательно выслушал спокойную, разложенную по полочкам речь, встал и ушел. А потом всю неделю выходил рано утром с постоялого двора, захватив с собой чего-нибудь поесть, и шел сюда. К морю. Толкался среди таких же как он, влюбленных в море и живущих мечтами о приключениях, мальчишек, смотрел на все новые и новые корабли, входящие в порт Форой. Они были красивые и величественные, эти парусники, и скоро он научился отличать военные корабли от торговых, небольшие быстрые клипера от тяжелых, груженых товаром со всего мира галеонов. Ему нравилось смотреть как нехотя трепыхается ткань разноцветных парусов и виртуозно ругаются моряки, сошедшие на берег – в этом они были сильнее Кларенса, но тот ругался от отчаяния, а они из любви к искусству. Что-то было во всем этом из тех давних времен, когда его семья скиталась по городам и замкам. Ощущение нереальности происходящего. Ощущение того, что Элиа попал в сказку, придуманную им самим когда-то в детстве. Только это не было сказкой.

Мелкая галька, которой был усыпан берег, зашуршала под чьими-то ногами. Элиа не обернулся. Ему было все равно, кто идет сейчас к нему – возможно, это был Ольг. Возможно, не он. Все равно.

Тяжело шагавший человек остановился возле Элиа. Нет, это не Ольг. Тан всегда ходил бесшумно, его научили этому сражения и бесконечные часы на охоте. Кларенс никогда не ходил так спокойно, он словно был создан для размашистого быстрого шага, почти бега. А шаги этого человека напоминали размеренные удары молота: они будто вколачивались в землю.

– Почему ты сидишь здесь, один? – спросил хриплый мужской голос. Элиа обернулся и увидел старика с длинными седыми волосами и яркими голубыми глазами на морщинистом лице. Он был одет как мореход, да пожалуй, и был им – других людей в порту встретить было сложно.

Неожиданно для себя Элиа ответил:

– Я привык быть один.

– Странное свойство для юноши твоего возраста,- заметил старик,- Обычно людям бесконечно нужно окружение.

– А вам-то какое дело?- вызывающе спросил Элиа. И почему только каждый норовит его поучать!

Старый моряк пожал широкими плечами:

– Мне нет до этого дела,- честно признался он,- Однако ты меня заинтересовал. Я ведь не первый день вижу тебя здесь, на берегу. И ты всегда один. У тебя нет друзей?

– Есть!- досадливо воскликнул Элиа, вспоминая Кларенса и Ольга. И добавил тихо,- А может и нет. Я не знаю. Им сейчас не до меня. Им всегда не до меня.

Старик сел рядом, с удовольствием подставив лицо теплым солнечным лучам.

– Вот как,- задумчиво произнес он.- Но ведь дело не в этом, верно? Что-то происходит не с твоими друзьями, а с тобой.

Элиа всегда был честен перед собой. Старался, по крайней мере. Так его учили родители и прочитанные книги, в которых герои были честны и верны. Он чувствовал, что из робкого, избалованного мальчика он превращается в кого-то другого. Одно плохо – он еще не знал в кого именно.