Генри Каттнер - Тёмный мир

– Теперь у вас есть неплохой новый господин, предводительница лесных жителей. Ты хорошо помогла мне, старуха, и потому я награжу тебя, но теперь я господин Темного Мира, я, Ганелон!

И стены проревели мне в ответ:

– Ганелон! Ганелон!

– Не так быстро, член Совета, – сказала она спокойно. – Неужели ты думаешь, что я доверяла тебе?

Я презрительно улыбнулся ей в ответ.

– А что ты можешь мне сделать сейчас? Только одно могло убить меня до сегодняшнего дня – сам Ллир. Но Ллира больше нет, и Ганелон бессмертен! У тебя нет власти тронуть меня, старуха.

Она выпрямилась на ступеньках лестницы. Лицо ее находилось чуть ниже моего. В глазах ее была уверенность, от которой мне стало не по себе. И все же то, что я сказал, было правдой, потому что теперь ни один человек в Темном Мире не мог причинить мне никакого вреда, но тем не менее улыбка не исчезла с губ Фрейдис.

– Когда-то я послала тебя сквозь потусторонний мир на Землю, – сказала она. – Можешь ли ты остановить меня, если я сделаю это еще раз.

Облегчение пришло ко мне после небольшого чувства тревоги, которую я испытал после слов колдуньи.

– Завтра или послезавтра я смогу остановить тебя. Сегодня – нет. Но сейчас я Ганелон, и я знаю путь назад. Я – Ганелон! И предупрежденный, думаю, что тебе не удастся так легко послать меня на Землю, лишив памяти и снабдив воспоминаниями другого человека. Я все помню и смогу сам вернуться. Ты только потеряешь и свое, и мое время, Фрейдис. Но все же попробуй, если хочешь, но я предупреждаю тебя, что успею вернуться обратно, прежде чем ты кончишь бормотать свои дурацкие заклинания.

Ее спокойная улыбка не исчезла. Она скрестила руки, спрятав их в широкие рукава своего платья. Она была очень уверена в себе.

– Ты думаешь, что богоподобен, Ганелон, – сказала она. – Ты думаешь, что ни одна смертная сила не может победить тебя сейчас. Ты позабыл только об одном. Так же как и у Ллира, была своя слабость и у Медеи, и у Эйдерн, и у Матолча, так же есть она и у тебя, член Совета. В этом мире нет ни одного человека, который мог бы сразиться с тобой, но на Земле он есть, Ганелон! В том мире живет равный тебе, и я вызову его для этой последней битвы за свободу Темного Мира. Эдвард Бонд может убить тебя, лорд Ганелон!

Я почувствовал, как холодный ветерок пробежал по мне, похожий на леденящее дыхание Эйдерн, кровь отхлынула от моего лица. Я забыл! Даже Ллир мог умереть от своей собственной невообразимой руки, и я тоже мог умереть от своей руки – или от руки того второго я, который был Эдвардом Бондом.

– Дура, – сказал я, лихорадочно поразмыслив. – Тупица! Разве ты забыла, что Бонд и я никогда не можем находиться в одном и том же мире? Когда я пришел, он исчез с нашей планеты, так же как и я должен буду исчезнуть, если ты перенесешь его сюда. Как может человек и его изображение стоять рука об руку? Как может он тронуть хотя бы волос на моей голове, старуха?

– Очень просто, – улыбнулась она в ответ. – Очень легко. Он не может драться с тобой ни здесь, ни на Земле, это верно. Но потусторонний мир, Ганелон? Неужели ты забыл о нем?

Руки ее показались из рукавов. В каждой из них сверкала серебряная трубка. Прежде чем я успел пошевелиться, она скрестила обе трубки вместе перед своим улыбающимся лицом. На пересечении мгновенно возникли силы невиданной мощности, которые лились с полюсов мира и которые можно было использовать лишь долю секунды, иначе вся планета разлетелась бы на куски. Я почувствовал, как все вокруг меня плывет.

Серое, серое, серое – ничего другого не было видно вокруг. Я попятился от неожиданности, от шока и от ужасной волны гнева, которая захлестнула все мое существо при мысли об обмане Фрейдис. Этого нельзя было терпеть, чтобы с лордом Темного Мира играли в какие-то там волшебные игрушки. Я найду, как мне выбраться отсюда, и урок, который я преподнесу Фрейдис, будет наглядным для всех.

На сером фоне я смотрел в зеркало. В зеркало? Я видел свое лицо, удивленное, непонимающее, глядящее прямо в мои глаза.

На мне не было изодранных голубых одежд жертвоприношения, которые я надел так давно в Замке Совета, на мне был какой-то странный костюм, и я был не совсем я. Казалось, я был…

– Эдвард Бонд, – сказал позади меня голос Фрейдис.

Мое отражение посмотрело через мое плечо, и на лице его отразилось невыразимое облегчение.

– Фрейдис! – вскричало оно моим голосом. – Фрейдис, благодарение богу! Я так старался…

– Подожди, – перебила меня Фрейдис. – Послушай. Перед тобой осталось последнее испытание. Этот человек – Ганелон. Он разрушил все, что ты сделал среди лесных жителей. Он убил Ллира и членов Совета. Ничто не сможет остановить его руки в Темном Мире, если он туда вернется. Только ты сможешь остановить его, Эдвард Бонд, только ты.

Я не стал ждать, когда она скажет что-нибудь еще. Я знал, что мне делать. Я ринулся вперед, прежде чем он успел что-либо ответить или пошевелиться, и нанес тяжелый удар в лицо, которое могло быть моим собственным.

Мне было очень страшно делать это, очень тяжело. В последнее мгновение я чуть не сдержал удар – мускулы мои почти отказались повиноваться мне.

Я увидел, как он отпрянул назад, и моя собственная голова тоже откинулась от отражения, так что мой первый удар потряс нас обоих. Он остановился в нескольких шагах, удержав равновесие, и несколько мгновений неуверенно стоял на ногах, глядя на меня со смущением, которое могло появиться и на моем лице, потому что я тоже был смущен.

Затем злость исказила знакомые черты, я увидел, как кровь капает из уголка его рта и течет по подбородку. Я свирепо рассмеялся. Эта кровь странным образом сделала его моим врагом. Я видел кровь своих врагов, падающих от силы моих ударов, слишком часто, чтобы спутать его сейчас с кем бы то ни было. Я сам – мой смертельный враг.

Он пригнулся и пошел на меня боком, защищая свое тело от моих ударов. Я страстно мечтал о шпаге или пистолете, так как никогда не любил драться на кулаках, потому что для меня битва не была спортом. Ганелон дрался, чтобы победить. Но тут наша битва была ужасно, невероятно равной.

Он нырнул под мой удар, и я почувствовал потрясение того, что казалось моим собственным кулаком, на моей скуле. Он отпрыгнул в сторону, танцуя на легких ногах вне пределов моей досягаемости.

Крик ярости вырвался из моего горла. Мне не нужно было это боксирование, эта игра по правилам. Ганелон дрался, чтобы выиграть! Я ревел в полную силу своих легких и кинулся вперед, тяжело смяв его в своем обхвате, падая вместе с ним на серую поверхность, которая была полом потустороннего мира. А пальцы мои сладострастно впились в его горло. Второй рукой я пытался выдавить ему глаза. Он вскрикнул от боли, но тут я почувствовал, как его кулаки попали в мои ребра, белая боль сломанной кости туманом застлала мне мозг.