Мария Теплинская - Короткая ночь

По дороге ему навстречу попалась ватага хлопцев, возбужденно галдящих между собой. Впереди всех Саня Луцук размахивал «майским деревом», щедро увитым цветными лентами, бумажными цветами и прочей мишурой.

— Эге-ей! Янка, идем с нами! — весело крикнул он через улицу.

Но Янка в ответ лишь улыбнулся и приветливо помахал рукой.

— Да ну его! — проворчал кто-то из той же ватаги — кажется, Михал. — Алесь, давай повертывай направо, все село надо обойти!

Хлопцы скрылись за поворотом, но до ушей Горюнца еще долго доносился их беззаботный галдеж.

И тут он увидел Лесю. Она шла навстречу, но сама еще не видела его, задумчиво глядя в землю. Как и другие девчата, она была одета для троицких гуляний — в длинную белую рубаху с поликами, скрывавшую ноги почти до щиколоток, густо вышитую по груди и рукавам; без паневы, лишь подхваченную на талии цветным пояском. Роскошные ее волосы были распущены по плечам, как и у других девушек, но вместо венка из березовых ветвей их украшал лишь тоненький обруч, оплетенный в узор красной и белой нитью. По старой детской привычке она теребила одной рукой бусы на шее, а сама при этом выглядела взволнованной и словно бы даже немного расстроенной.

Ясь негромко ее окликнул; она живо обернулась к нему, густые ресницы взметнулись кверху, и в следующий миг он не узнал своей давней подружки — таким счастливым заревом вдруг осветилось ее лицо.

А дальше… Он смутно помнил, как она вскинула кверху руки, как соскользнули к плечам широкие рукава; помнил, как эти руки, гибкие и горячие, захлестнулись на его шее, а он легко, словно перышко, подхватил ее и в радостно-бешеном вихре закружил на руках.

Они не видели, как, обалдело разинув рты, глазели бабы из окон. Небо они видели, чистое весеннее небо, что неслось и качалось вокруг, и невыразимо счастливые глаза друг друга.

Когда же Янка, смущенный своим нежданным порывом, осторожно поставил ее на землю, Леся — тоже, видимо, растерявшись, заговорила первой, и голос ее немного дрожал.

— Заждалась я тебя, Ясю… Думала, уж не придешь…

— Да ну, с чего бы? — неловко откликнулся тот.

— Сама не знаю… Да только ведь всегда так бывает: как появится у тебя радость — так сразу ее будто кто отнять хочет… Будто зло какое-то стережет меня…

— Знаю я это зло, Лесю, — ответил он тихо. — Только ты не поминай его сейчас… Не надо…

— Уж и Савел с Ганулькой ушли на поляну, а тебя все нет… — продолжала она. — А я все сижу возле окошечка, все жду тебя… Я и сама бы к тебе побежала — ты же знаешь, всегда ведь запросто бегала — а тут что-то словно бы держит меня, не пускает, боязно мне отчего-то… А потом вдруг подумала: ну чего мне бояться: ты ведь все ж таки… не чужой ведь…

— И чего же ты забоялась? — спросил он участливо.

Сама я не знаю… Все кругом говорят, будто бы нехорошо это…

Он вдруг лукаво прищурился:

— И что же тут нехорошего?

— Не знаю… — прошептала она.

— Да ну? Ладно, пойдем!

И пошли они вдоль по улице, рука об руку, как виделось Лесе в ее давних грезах. Хоть и не с тем все вышло, как ей мечталось, да что теперь старое ворошить! Знала она только, что счастлива, и что с нежной грустью будет потом вспоминать эти минуты.

Она не видела, с какой отчаянной и горькой ненавистью уставилась на них со своего двора Катерина. Недолго, правда, глядела: с крыльца тут же косолапо сбежал хмурый Микита и своими пудовыми кулачищами затолкал жену назад в хату.

И как раз в это время из-за угла вытекла та самая ватага с «майским деревом» во главе. Белозубо щерясь, толкаясь плечами и локтями, хлопцы немедленно обступили парочку.

— А наш-то голубь попусту время не терял! — ехидно загоготал Михал. — Вон голубкой какой обзавелся! Скоро, глядишь, и голубяточки на свет вылупятся!

— Благословля-яю вас, де-ети мои-и! — на низкой ноте прогудел Саня и, дурачась, поочередно прикоснулся «деревом» к их головам. Леся охнула: ветки неприятно цапнули ее за волосы.

— Кого благословляешь, дурень? — послышалось у Сани за спиной, и хлопцы невольно подались в стороны: кто-то очень сердитый проталкивался к ним сквозь многочисленные спины.

Янка со спокойной решимостью заслонил собой девушку.

А рассерженный Савел уже протолкался вперед. Вот он саданул по уху стоявшего у него на пути Саню, да так, что тот отлетел на три шага и едва не выронил свою ношу.

Среди хлопцев прошел испуганный ропот: худая примета, коли «майское дерево» на землю падет. Хорошо, Алесь у них молодец — удержал!

— Ты что, осатанел? — выступил из толпы Рынька Луцук, его брат. — Куда с кулаками прешь?

— Вас не так еще надо! — прошипел Савел. — Да вы только гляньте на эту сволочь: седой весь, дыхалка совсем негодная, а туда же…На свеженькое его потянуло!.. А моя-то дура и рада, лыбится еще! А ну, пошла домой, паршивка этакая, кому сказано!

— Мне бабуся велела гулять идти! — звонким срывающимся голосом крикнула Леся. — А ты мне не указ.

— Я вот те зараз покажу указы — неделю на свет не выйдешь! Покуда матери нет — я тебе указ, а ну идем!

Он уже собрался ухватить ее за рукав, но Янка, до сих пор глядевший на него со спокойной решимостью, единым резким движением перехватил его за обе руки пониже локтей:

— Ты в своей хате хозяин, а не на улице, понял? — проговорил он, неотступно глядя в глаза противнику, и лишь спустя какое-то время разжал пальцы.

И Савел, видимо, увидел что-то в его спокойных глазах, ибо он весь налился кирпичным румянцем и злобно засопел:

— Как же… помню… В долгу я у тебя, да? А без тебя меня бы волки в овраге съели, ты это сказать хотел? Так вот: дорого ты хочешь… за тот давний случай…Цену ломишь непомерную… Все уж и забыли давно, а ты… ты по-о-омнишь!.. Ты хорошо все помнишь!..

Савкину сбивчивую речь перебил ровный и сдержанный ответ Горюнца:

— Может, и прав ты, Савел. Не надо мне было тебя из яруги тащить.

Савел прямо-таки задохнулся от нового приступа накатившей злобы:

— Ты хочешь сказать… Кабы я с больной ногой в той яруге сгинул — никто бы теперь у тебя на пути не стоял — так, что ли? И Аленка тебе бы досталась? Так вот слушай ты меня, вражья кровь: сам костьми лягу, а тебе ее не видать, понял? Да, кстати! — вдруг спохватился он. — А ты-то, Михалек, что стоишь, как пень? У тебя из-под носа невесту твою увести хотят, а ты уши развесил!

— Ну уж нет! — вырвалась вперед Леся. Волосы ее развевал ветер, щеки пылали огнем, огромные, глухой черноты зрачки смотрели жутко. — Тут уж я костьми лягу, а за него не пойду!

— Пойдешь, пойдешь, а то куда ж ты денешься! — насмешливо протянул Михал. — Это уж решено да подписано.