Елена Хаецкая - Хелот из Лангедока

– Верные христиане! Друзья! Побывав у Гроба Господня и воюя с сарацинами… – Перед глазами Хелота на миг мелькнул Алькасар, его единственный знакомый сарацин, но видение тут же исчезло за несвоевременностью. – …Я дал нерушимые обеты, дабы совесть моя была чиста! Без страха и упрека предаем мы сожжению зловещее заклинание…

Он с облегчением заметил, что стрелки незаметно пробираются с площади в боковые улицы. И в этот момент кто-то снизу потянул его за плащ. Хелот обернулся и увидел горожанина средних лет, протягивающего ему охапку соломы.

– Возьми, славный защитник Ноттингама и веры, – тихо сказал он, – и пусть это будет моя скромная лепта в общее дело.

Его выгоревшие глаза смотрели так, словно он боялся, что его накажут. Рыцарь из Лангедока дрогнул. Он взял смиренное подношение, благословил горожанина и торжественно обложил сеном небольшой костерок, разложенный умелыми руками палача. Горожанин тихо плакал от счастья.

Хелот поднял высоко над головой зловещее заклинание и бросил его в костер. Леди Марион зажгла солому.

Через минуту все было кончено. Люди расходились притихшие, с таким чувством, будто их только что избавили от огромной опасности.

Поздно вечером, сидя у камина и потягивая из больших кубков красное вино, Хелот и Греттир Датчанин обсуждали странные события этого дня. Призрак Бьенпенсанты сидел на каминной полке, болтая ногами прямо у них перед носом. Хелот старался не замечать этого.

– Одного я не понимаю, сэр, – сказал Греттир Датчанин наконец. – Эта тряпочка… Страшное заклинание… Что это было на самом деле?

Хелот усмехнулся:

– Записка.

– Записка? Так Локсли, выходит, умеет писать? Как же он научился?

– Невелика хитрость, коли есть учитель.

– Кто же его научил?

Хелот в упор посмотрел на своего друга.

– Я, – сказал он после краткой паузы.

– И записка адресована тоже вам?

– Конечно.

Привидение свесилось с каминной полки и уставилось прямо в лицо Хелоту горящими желтыми глазами.

– Ух! – воскликнуло оно, выставив окровавленные клыки, которые, впрочем, тут же исчезли. – Разве ты не видишь, что ребенок сгорает от любопытства? Что там было написано, Хелот? Расскажи уж нам, не мучай.

– Санта! – покраснев, вскричал Греттир.

Бьенпенсанта захихикала.

– Помнишь, – начал Хелот, – когда мы навестили разбойника в его узилище, я сказал: «Клянусь девственностью святой Касильды, тебе отсюда не выбраться».

– Помню. Ну и что?

Хелот задумчиво поворошил угли в камине, бесцеремонно просунув кочергу сквозь бесплотное тело призрака. Бьенпенсанта злобно зашипела, но на это никто не обратил внимания.

– «Святая Касильда не была девственницей» – вот что он написал.

– Бог мой! При чем тут… – начал Греттир.

– Поаккуратнее выражайся, внук, – рассердилось привидение, мерцая то красным, то зеленым светом.

Хелот рассмеялся:

– А при том. Отец Тук рассказывал нам житие этой особы. Она была женою сарацинского конуга. ЖЕНОЮ… Робин правильно меня понял.

Глава восьмая

Хелот решил пожить в Ноттингаме еще несколько дней. Было бы неразумно исчезнуть из города сразу же после того, как из Голубой Башни совершил побег знаменитый разбойник. Хелот, конечно, очень сомневался в том, что у кого-нибудь из цвета здешнего общества хватит ума связать эти два обстоятельства, однако лангедокский рыцарь не любил делать ничего лишнего.

На второй или третий вечер, когда Греттир отправился к Гисборну, преследуя одну-единственную, не скрываемую им цель – напиться, Хелот решил остаться дома, предпочитая общество сварливой Бьенпенсанты обществу пьяного мальчика. Впрочем, вслух Хелот выразился куда благопристойнее, и Греттир ушел, не обидевшись.

Как только он скрылся за дверью, в комнате материализовалась Бьенпенсанта. На сей раз она не пыталась никого напугать и вела себя мышкой, насколько это вообще было возможно для прабабушки Греттира.

Хелот подложил в камин дров. Слуг он отослал – мешали своим мельтешением. Сидя в кресле с ногами, Санта наблюдала за ним с легким любопытством. Наконец она сказала:

– Хотите выпить? У моего внука здесь хороший запас вина.

Хелот повернулся к ней и неожиданно для себя улыбнулся:

– Разве призраки пьют? Я не знал.

– Я и сама не знала, пока не начала напиваться. Подождите здесь, не уходите. Я быстро принесу два бокала и бутылочку.

Бьенпенсанта поднялась, и ее просторные одежды зашуршали, как настоящие. Уже возле самой двери она обернулась, бросила на молодого рыцаря проницательный взгляд и добавила:

– А если вы вздумаете уснуть, сэр, я обещаю вам кошмары. Сами не обрадуетесь. Если проснетесь после этого седым, считайте, что повезло.

И скрылась в коридоре.

Но Хелот и не думал спать. Слишком многое заботило его в этот вечер, чтобы он мог уснуть. Когда Санта вернулась, держа в руках покрытую пылью бутылку с действительно хорошим красным вином, Хелот почти обрадовался. Привидение, когда хотело, было по-настоящему хорошим собеседником: чутким, умным, парадоксальным.

– Вы не обидитесь, сударыня…

– Можете называть меня «моя дорогая», – перебив, предложила Санта.

– Моя дорогая, – не стал спорить Хелот, – почему вы не остались в замке?

– Понятия не имею, – сказала Бьенпенсанта. – Я была проклятием рода, к которому принадлежит Греттир. Видимо, это оказалось важнее всего остального.

Хелот покачал головой.

– Я не верю в магию, – сказал он. – Я верю только в Бога. Но сейчас мне начинает казаться, что в нашем мире все далеко не так просто, и в игру вступили Силы, о которых мы с вами, моя дорогая, просто не подозреваем.

По телу Бьенпенсанты неожиданно пробежала волна красного жара, и она изогнулась и вздохнула.

– Может быть, – тихо сказала она. – Иногда мне кажется, что я способна улавливать изменения в балансе Сил, существующих в мире. И сейчас…

Она помолчала, и лицо ее изменилось. Так выглядела бы обыкновенная женщина, которая боится. Как будто открылась дверь на холодную улицу и тянет сквозняком.

Гай Гисборн жил в своем доме Белого Единорога на Офицерской улице. Дом этот с двумя окнами по фасаду выглядел нарядно.

Дверь Греттиру открыла молодая девушка и склонилась, пропуская его вперед. Греттир вошел и растерянно огляделся в поисках прислуги, чтобы отдать тяжелый от мокрого снега плащ и длинный меч в ножнах, с которым юноша не расставался с той минуты, как Хелот посвятил его в высокий рыцарский орден. Однако никого больше не увидел.

– Будьте как дома, – сказала девушка, еще раз поклонившись. – Сэр Гай ждет вас, сэр.