Денис Чекалов - Пламя клинка
— Некуда мне бежать, — печально произнес гость. — Хотел я до портала добраться в Белых горах, да только не успел. Орки повсюду. Прячутся, простых прохожих не трогают, сразу видно, что меня дожидаются.
— Да что же ты натворил такое? — спросил против воли Торвальд, хотя на самом деле вовсе не хотел знать. — Али убил кого? Адамантий из шахты крал?
— Правды я ищу, — отозвался скарбник. — А по нонешним временам — это самое страшное преступление. Ну ладно, гном, мечи припасы на стол, неси пироги да окорок, не забудь хорошего меду, бочонка, думаю, хватит, и я поведаю тебе свои скорбные приключения.
— Что я тебе, осетр, чтобы припасы метать? И окорок я не ел со времен столицы, все вы такие — правду искать горазды, а лопать — так за чужой счет.
Бурча, гном вернулся к столу, разломил краюху и отдал скарбнику половину.
— Масла много не мажь, а то кишки крутить будет.
Гость уселся на лавку, налил себе чаю в хозяйскую кружку, макнул туда бутерброд и сказал:
— Зовут меня Доресвет, я шахтерский десятник в адамантовых копях. Иду в столицу, к государю-императору, рассказать о нашей печальной доле.
2
Дойдя до этих слов, Торвальд недобро глянул на незваного гостя.
— Дальше пусть он сам и рассказывает.
— Я и расскажу, — кивнул Доресвет. — Испокон веков мы жили в Молчаливых горах. Жизнь вели простую и честную…
— В нищете жили, — сразу же встрял Торвальд. — У них полна казна адамантия, а сами впроголодь.
— Кому же нам его продавать? — отозвался скарбник. — Не оркам ли? Чтоб они нашими же мечами нас потом всех покрошили? Впрочем, в конце концов так оно и вышло…
Он угрюмо повесил голову.
— Ты сопли не тяни, шелку-то из них не соткешь, — сказал Торвальд.
— Два года назад пришел к нам купец Казантул. Машины привез аллемаженские и пробурил пять шахт в тех пещерах, куда мы отродясь не заглядывали. С тех пор нам житья не стало; трудимся в две, а то и три смены, пара сухарей да вода цвелая — вот и весь обед, а наш адамантий увозит этот брюхан.
Торвальд молчал-молчал и опять не сдержался:
— И вы, чумазые лбы, киркозвоны глупые, во всем купца обвиняете?
— А кого еще? — набычился скарбник. — Он машины привез, он шахты бурил…
— Эх, — гном сел на винтовой табурет и даже отвернулся. — Потому ты и ищешь правды, что дурень; правда-то у тебя под носом, а ты ее и видеть не хочешь.
— Опять за свое? — глянул Доресвет исподлобья.
— Так это ж даже крысогоблин поймет. Если бы Друэг-Наг, ваш король подгорный, не разрешил, ноги Казантула бы в горах не было. Его и вините.
— Да при чем тут король? — теперь уже отвернулся скарбник.
— Как «при чем»? — Гном хлопнул по столу широкой ладонью. — Кто ходит в шелках и бархате? Кто французской булкой хрустит да икрой закусывает белужьей? Кто что ни день — в столицу катается, кутит там в срамных домах да деньги на гипподроме просаживает?
— Он король, ему и положено, — под нос пробурчал Доресвет.
— Ну да, ну да, — отозвался Торвальд с презрением. — Покуда вы в это верите, в три смены так и пашите и сухарями заплесневелыми давитесь.
— Так что же нам делать-то?! — воскликнул скарбник.
— Да перестать по щелям, аки тараканы, ховаться и про гордость и достоинство вспомнить. Долго ли короля прирезать?
— Ты что? Ты что? — Доресвет замахал руками. — Кощунство! Власть богами поставлена, и не нам с нею спорить, а тем паче менять. Нельзя так.
Он обернулся ко мне:
— Потому и иду в столицу к государю-императору, просить его помощи и заступничества. Пусть накажет купца Казантула, не велит ему бесчинства творить.
Торвальд с досадой поднялся, пробурчал сварливо, что умного скарбника Дуросветом не назовут, и отошел к большому дубовому сундуку.
— А что другие забойщики? — спросил я.
— Имен называть не стану.
Беглец прищурился.
— Но в Молчаливых горах все помнят прежнюю жизнь и славу нашей империи.
— Славу! — ехидно откликнулся Торвальд, гремя каким-то ларцом. — Ишь, имперцы нашлись. Вши на загривке гоблина тоже небось считают себя великой державой.
Я шагнул вперед.
— Хорошо. Я избавлю вас от Казантула, но с одним условием. Вы, любезный мой Доресвет, останетесь здесь и будете ждать, пока все не разрешится. А вы, Торвальд, сразу позовете меня, если что-то пойдет не так.
Гном посмотрел недобро, буркнул:
— Сам, чай, немаленький, — затем распрямился, вынув из сундука длинный тяжелый сверток.
Подошел к нам.
— Не хотите принять подарок, так возьмите на время. В поле без меча, как в ковальне без молота. Это Тигаранд, охранитель крепости Малахит.
Он развернул бархатную тряпицу, и адамантовый фламберг засверкал в багряных отблесках пламени. Его клинок был изогнут и заточен волнами, с разводкой, словно у пилы.
Две золотые гарды — одна для защиты рук, другая — для перехвата вражеского меча. Эфес украшен тремя коронами гелиодоров, драгоценными камнями с заклятиями Неба, Земли и Моря.
На рикассо, незаточенной части у самой рукояти, вычервлен герб крепости Малахит и девиз пылающей кузни: «Доблесть жаждет опасности».
— У каждой великой крепости есть свой меч-охранитель, — произнес Торвальд, любуясь тем, как свет играет на лезвии фламберга. — Он хранится в главной ковальне, и достают его лишь в минуту крайней опасности, ибо неча зазря трепать дорогую вещь.
Гном провел по клинку рукой.
— Ни разу еще я не доставал Тигаранд из ларца, но, наверное, время пришло.
Торвальд отдал мне фламберг.
— Но помни, что говорится в древней Книге мечей. Обнажать клинок-охранитель можно только в защиту крепости; кто обернет его против Малахита, сам погибнет от пламенеющей стали.
Я взял в руки оружие, и три гелиодора ярко вспыхнули, переливаясь огнем заклятий.
— Славная работа, — сказал я. — А вы уверены, Торвальд? Меч словно кусок хлеба. Легко взять на время, но сложно вернуть целым.
Гном поставил на верстак гранатовый ларец.
— Если клинок хороший, — ответил Торвальд, — то не сломается. А коли сломается, тогда такого не жаль.
Он открыл кованую крышку.
— А это тебе, — сказал инженер, обернувшись к девушке. — Ты ведь не откажешься от моего подарка? Смотри…
В шатулке на черном бархате лежал топорик-получекан.
Короткая, изогнутая рукоять была выточена из кости левиафана. По всему лезвию с обеих сторон темнела руна небес в форме головы ястреба.
— Мой дед прошел с ним всю Драконью кампанию, — сказал Торвальд, любовно проведя ладонью по рукояти. — Бил некромантов, баньши, даже трехголового змея им завалил.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});