Юлия Фирсанова - Рыжее братство. Возвращение, или Свободу попугаям!

— "Каждый выбирает для себя" — так ты говорила Кейсару Дергу, — вспомнил Кейр нашу встречу с Ланцским Псом, гнавшимся за Гизом. Наш киллер в тот период изображал Герга Птицу, поэта наступившего на больную мозоль короля Ланца своим непатриотично-сатирическим стихотворением. Хлесткие строчки эпиграммы тут же закрутились в голове: "Ах если б груз твоих телес имел в политике бы вес!…"

— Он мне понравился, — поддержала я разговор. — Классный мужик, хоть и сыскарь, да и пес у него замечательный.

— Ты вообще собак любишь, — отпустил остроту вор, с удовольствием проехавшись по представителю закона.

— Лис, впрочем, тоже, — ухмыльнулась я.

Лакс фыркнул, но видно было, не обиделся, сравнение с хвостатым рыжим плутом ему польстило. Интересно, а считает ли Дерг обидным собственное сопоставление с собакой? Не думаю. Кажется, он из фанатиков-трудоголиков, не видящих ничего, кроме своего долга и миссии. Таким обыкновенно глубоко плевать на фактор общественного мнения, вернее, единственное, что его трогает, насколько это самое мнение может облегчить или затруднить работу.

— Интересно, где он сейчас, — вслух полюбопытствовал Лакс.

— Где бы он ни был, надеюсь, у Кейсара все хорошо. Будем в Ланце, навестим, если он до сих пор оттуда не смылся в поисках лучшей доли. Но до этого города, славного весомым королем, еще надо добраться. Мы не можем вдруг взять исчезнуть с дороги и появиться у стен столицы. Хотя, в принципе, идея интересная, я над ней подумаю, — на ум пришли руны Врат, Пути и Цели. — Но пробовать пока не решусь, с этой телепортацией, говорят, вечно проблемы в соблюдении: констант массы, времени и композиции.

— Это как? — озадачился Кейрумница, никогда не стесняющийся спросить то, что осталось непонятным в том бреду, который я постоянно несу.

— Ну, допустим, один кусочек тебя остался на дороге, а все остальное уже в Мидане, или все кусочки в Мидан попадут, только какой-нибудь пребудет минутой позже другого. А если и одновременно, то не в том порядке, как положено: голова вместо ноги, пальцы на затылке или ухо на заднице, — доступно разъяснила я многочисленные затруднения, как известно из научной фантастики и фильмов ужасов, встающие на пути сторонников прогресса, сумасшедших изобретателей, магов-недоучек и завоевателей космоса.

— Ну ее, такую магию, — зябко передернул плечами мужчина и яростно почесал голову. Может, представил, как пальцы на затылке появятся. — Я лучше на коне или даже пешком.

— Правильно! Молодец! Физические нагрузки полезны для здоровья, — похвалила я осмотрительного телохранителя.

— А чего ты молчишь? — Лакс поддел Гиза.

— Как правило, молчат по двум причинам, — ответила я вместо киллера. — Первая: когда сказать нечего — и на такое способны только очень умные люди, большинство же прикрывает невежество, начиная молоть языком откровенную чушь, и второе — когда сказать можно много, но информация не предназначена для чужих ушей. Полагаю, на данный момент наш спутник относится ко второй категории мудрецов, ибо, не владея тайнами мгновенного перемещения, Тэдра Номус не обрела бы имидж столь вездесущей организации. Конечно, афишировать эту свою способность они не склонны, да и злоупотреблять ею тоже не собираются. Лишнее внимание и гласность мешают работе.

— Ты много знаешь, — обронил Гиз, практически соглашаясь с моими выводами.

— Скорей уж о многом догадываюсь, — пожала я плечами. — И вообще, чем больше знаешь, тем больше забываешь, следовательно, самый умный тот, кто знаешь меньше всех. Ну или во всяком случае, самый осторожный и живучий.

— Не спорю, — хмыкнул мужчина, очарованный стройной системой старинной логической цепочки, однако ничего про своих бывших соратников так и не рассказал. Мы не настаивали, не хотелось портить настроение ни себе, ни ему, да и других тем для дорожной болтовни было предостаточно.

Вот только сколько б мы ни рассуждали о потенциальных опасностях, судьба все равно вмешается и сделает все по-своему, чаще всего в пику твоим благим намерениям. И тут остается только одно: расслабиться и получать удовольствие.

Спустя семьдесят три минуты с тех пор, как мы выехали со двора харчевни, широкий тракт, расстилающийся предо мною, неожиданно резко кончился. Вернее, кончился не тракт, а мое мирное путешествие по нему, потому что милый, кроткий как овечка Дэлькор ни с того ни с сего ржанул, раздул ноздри и, резко вильнув влево, понесся напролом в чащу леса так, будто его кто вожжами по крупу огрел. Я испытала чувство де жа вю.

Дэлькор несся, как метеор. Да, мудрые эльфы, давшие ему не только насмешливое прозвище, но и звучное официальное имя, были правы, звание "Солнечный Ветер" конь заслужил, как, впрочем, и массу других, куда менее лестных эпитетов, готовых сорваться у меня с языка. От нецензурных ругательств я воздерживалась лишь по ряду причин, первой из которых была необходимость плотно прижиматься к шее обормота, мчащегося через лес, где никто не позаботился провести предварительную обрезку деревьев на уровне головы всадника. Чтобы деревья не произвели аналогичную операцию с моей бедовой башкой, я распласталась на спине Дэлькора. Эльфийский выкормыш, что на дороге, что в диком лесу, чувствовал себя одинаково комфортно, не спотыкался, ни шарахался из стороны в сторону, не путался копытами в траве и кустарнике, растительность словно давала ему зеленый коридор. Судя по отборной брани, доносящейся далеко позади, из уст пытавшихся догнать меня мужчин, такой льготы местная экосистема никому более предоставлять не собиралась. Хоть Лакс и был наполовину эльфом, его конь кровью дивного народа похвастаться не мог и спотыкался наравне с другими животными.

Я намотала на руку поводья и оставшимися свободными пальцами вцепилась в густую гриву коня. Нечего было даже пытаться выпрыгнуть из седла при таком темпе передвижения, а кричать "Тпру!", когда Дэлькору вздумалось ломануться куда-то столь целеустремленно, бесполезно. Призыв "Остановите Землю, я сойду!" имел бы большую эффективность для наведения порядка в планетарной системе, чем элементарная лошадиная команда для жеребца-хулигана.

Тот, кто придумал поговорку "упрям как мул", никогда не ездил на уважающей себя лошади. Мой Дэлькор летел как выпущенная из лука стрела, с той же целеустремленностью, он явно знал, куда и зачем движется, и никаких разумных предложений по изменению траектории принимать не намеревался. Мне оставалось только крепко держаться, ждать прибытия на место и гадать, что Дэль учуял на сей раз: очередную жирную птицу к ужину, сокровища или еще какой-нибудь необходимый мне с точки зрения усовершенствованной лошадиной логики предмет.