Александр Прозоров - Северный круг

– Это неправда, – ответил Леша, чувствуя, как лицо наливается краской.

– Кстати, – спохватилась девушка. – Ты ничего не перепутал? Если «Смерть Тарелкина» – это опера, то почему она идет в БДТ?

– Нет, не перепутал, – покачал головой Дикулин. – Потому и купил билеты, что странным показалось. В БДТ плохих спектаклей не бывает.

– И ты действительно хочешь, чтобы я пошла туда вместе с тобой?

– Хочу.

– Тогда почему упрямишься? – Девушка вышла из-за стола к нему. – Правда, я очень давно не была в театре. Мне хотелось бы выглядеть действительно хорошо. И чтобы ты, Алеша, был рядом со мной. И чтобы ты был одет в том же стиле. Сделай это для меня, пожалуйста. – Лена взяла его за руку. – Говорят, мужчины должны идти ради женщин на жертвы. Пожалуйста, сделай для меня этот маленький подвиг, разреши выбрать для тебя костюм. Если я тебе действительно не безразлична, докажи.

«А ведь на деньги разводят, – внезапно сообразил Алексей. – Выберет мне „прикид“ тыщ на двадцать, потом всю жизнь расплачиваться за муру итальянскую придется».

Но, ощутив прикосновение Лены к своей руке, встретив ее умоляющий взгляд, он махнул рукой:

– Ладно, выбирай.

Москва. Тверская улица.

17 сентября 1995 года. 20:35

Мелкий моросящий дождик висел в воздухе туманной пеленой. Мертвенно-желтый свет фонарей отражался от множества луж, расплывался по мокрому асфальту, дрожал в капельках дождя, придавая улице оттенок нереальности. Однако жизнь на ней била ключом: прогуливались в одиночку или сбивались в кучки девушки, несмотря на прохладу одетые в короткие юбчонки и куцые курточки. Не спеша прокатывающиеся машины притормаживали рядом с ними, и то одна, то другая девушка ныряла в темноту салона, чтобы тут же умчаться куда-то в неизвестность.

Влажная, а потому кажущаяся особо яркой, вишневая «восьмерка» притормозила возле парочки девиц с пышными рыжими волосами, опустилось правое стекло.

– Сколько? – наклонился к окну круглолицый, коротко стриженный мужчина лет тридцати.

– Что, паря, ласки захотелось? – Подошла к машине одна из девиц.

Водитель окинул ее оценивающим взглядом, кивнул:

– Сколько за ночь?

– Ты не горячишься, парниша? – наклонилась девица к самому окну. – Мы ведь не газировкой торгуем.

Мужчина расстегнул карман рубашки, извлек пачку стодолларовых купюр и сыпанул их на пассажирское сиденье:

– Хата есть?

– Так тебе еще и перекантоваться негде? Могу устроить, как в люксе. Ты в курсе, сколько люкс в «Москве» за ночь стоит?

Водитель сгреб деньги в выемку перед рычагом переключения передач и открыл пассажирскую дверцу.

– Ладно, подруга, я рванула, – оглянулась на напарницу девица. – Или парниша хочет повеселиться по-крупному?

– Одной мне хватит вполне, – покачал головой водитель, – я не жадный.

– Это хорошо, что не жадный, – обрадовалась девица, усаживаясь рядом. – Люблю щедрых мужчин.

– Не обижу. – Пустынник вывернул руль влево, вдавил педаль газа. – Значит, звать тебя сегодня будут Роксаланой, понятно? Мы немного побалуемся, почудим. Если понравишься, вся эта зелень твоя.

– Роксалана так Роксалана, – согласилась девица, оценив количество «стольников», смятых в выемке перед рычагом. – Роксалана – это значит Рокси?

– Не Рокси, а Роксалана, – хмуро поправил Пустынник. – Где твоя квартира?

– Налево на следующем светофоре, – недовольно откинулась на спинку кресла девица. – Там еще пара кварталов, и на месте.

Работала Роксалана в однокомнатной квартире, размещавшейся на третьем этаже кирпичного девятиэтажного дома. Большую часть комнаты занимала огромная кровать, размером с автогараж средних размеров, скромно прикрытая белым байковым одеялом. Окна закрывала плотная тяжелая штора, люстру заменяли четыре бра, развешанные над постелью, и торшер в противоположном углу.

– Наверно, ты устал, парниша. – Едва прикрыв за собой дверь и торопливо скинув туфли, девица упала на постель, вытянула вперед руки, немного поизвивалась, перевернулась на живот, приподняла туго обтянутую джинсовой тканью попочку, завиляла ею.

– Кухня у тебя тут есть? – опустил сумку на пол Пустынник.

– Что?! – извернувшись, оглянулась на него девица.

– Кухня. Плита, сковородка, спички, – уточнил маг.

– А зачем?

– Вот, – он достал из сумки полиэтиленовый пакет с эскалопами. – Пожарь это. Лучше с красным вином.

– Я тебе что, кухарка?

– Роксалана, – удивленно приподнял брови последний из рода Тахо, – кто здесь платит деньги? Я взял тебя на всю ночь, чтобы ты исполняла мои причуды. Так что иди и работай.

– Блин, совсем народ охренел, – слезла с постели девица. – Скоро пол мыть заставят.

Она ушла из комнаты, и вскоре Пустынник услышал характерный треск падающего на раскаленное железо мяса. Маг посмотрел на часы, отошел к окну, отодвинул занавеску, взглянул на небо. Потом вернулся к постели, бухнулся на нее и вытянулся во весь рост.

Прошло около получаса, прежде чем в комнату с глубокой тарелкой в руках вошла хозяйка:

– Вот, пожарила. Теперь что?

– Теперь ешь.

– Как «ешь»?

– Ешь-ешь, – кивнул Пустынник. – Меня это возбуждает.

– Может, мне тогда раздеться?

– Успеется, – махнул рукой маг. – Пока просто ешь.

Роксалана недоуменно покачала головой, но вслух ничего не сказала – уселась на стул возле торшера и принялась жевать. Ела она руками. Видимо, считала, что так эротичнее. Когда мясо кончилось и девица облегченно поставила пустую тарелку на пол, Пустынник снова сверился с часами:

– Теперь давай подождем двадцать минут.

– Слыхала я про проблемы с эрекцией, – не удержалась от саркастического замечания Роксалана, – но чтобы до такой степени!

Пустынник скривился, вытащил из нагрудного кармана еще сто долларов и протянул ей:

– На, чтобы вдохновение не иссякло.

– Сотню «дохлых президентов» за целую тарелку горелой свинины?

– Это уж как сама приготовила, – расплылся в улыбке маг. – А ты думала, я тебе доверю для себя стряпать?

– Надеюсь, ты хотя бы возбудился?

– Еще как! – Пустынник сверился с часами. – Раздевайся.

– Сейчас, музыку включу.

– Не надо, – покачал головой маг. – Просто разденься.

Роксалана встала и, покачиваясь и водя бедрами, начала неторопливо раздеваться. Однако даже эти ее старания угодить клиенту пропали даром: Пустынник отвернулся, порылся в своей сумке, достал коробку со школьными мелками, открыл.

– О, – встрепенулась Роксалана, – будем играть в учительницу и ученика?