Виталий Зыков - Конклав Бессмертных. Проба сил
«Как же тогда выгляжу я?» – мелькнуло у Артема. Скорей всего, изменения прямо увязаны с мастерством Сноходца, и сейчас он похож на Тагира, но перспективы пугали. Если так пойдет и дальше, то можно превратиться в нечто не слишком приятное.
С этими мыслями он раскрылся силе Изнанки, сглотнул ставшую горькой как хинин слюну, пару раз глубоко вздохнул и лишь затем начал не спеша перерисовывать хитрые загогулины знака.
– Хорошо. Теперь не останавливайся, – похвалил Кардинал. Сами собой перелистнулись страницы в тетради и в голове Артем раздалось: – Четвертый символ сверху.
На миг Лазовский замер, не зная, где рисовать новый иероглиф, как первый вдруг дрогнул, поплыл и по-тараканьи быстро заскользил куда-то вбок.
– Скорей! – в голове грохотнуло недовольство Хмурого. Отбросив удивление, Артем снова заскрипел мелом.
И опять рисунок обрел собственную жизнь, а следом за ним еще один и еще. На посторонние мысли не осталось времени, приходилось работать на пределе сил. Лазовский с головой окунулся в эту гонку, не зная ее правил и не представляя, где финиш. Он просто работал, горя азартом. Одним движением, точно опытный мастер-каллиграф, выводил нужный символ и сразу переключался на новый.
Пространство вокруг будто сошло с ума. Неизменными оставались одни Сноходцы, а вот все остальное стремительно преображалось. Исчезли крыша, стены, пол, им на смену пришло голубое небо и бескрайняя степь. Мгновение покоя, и ввысь поднялись неприступные скалы, ураганный ветер нагнал легионы черно-красных туч. Раскаты грома, вспышка молнии, и вдруг скалы оказываются исполинскими штормовыми волнами, норовящими раздавить колдунов.
Лазовский продолжал работать. Он рисовал то на потрескавшейся каменной плите, то та вдруг оказывалась сломанной доской или куском парусины. Мгновение покоя, и новая череда трансформаций. В такой обстановке непросто сохранить невозмутимость.
Кардинал на пару с Тагиром погрузились в глубокий транс, Артем слышал испускаемый ими зов. Сноходцы пытались докричаться до чего-то далекого, укрывшегося среди недоступных ему слоев Изнанки. В памяти почему-то всплывало видение зиккурата. Но не того, разрушенного, ставшего памятником погибшему народу, а его двойника, уцелевшего в череде нескончаемых войн и сохранившего блеск славы своих хозяев.
Тагир внезапно издал истошный вопль и повалился лицом вперед. Заканчивая начатую линию, в этот раз на одной из граней миниатюрной пирамиды со сколотой вершиной, Артем бросил короткий взгляд на товарища. Сноходцы вновь оказались в пустыне, и белый песок сейчас быстро темнел от крови виритника.
Черт! Рука Артема дрогнула, но он все-таки продолжил. Кто знает, что произойдет, если он прекратит рисовать. Как бы хуже не стало.
«Не вздумай остановиться! – подтвердило его опасения мысленное послание Кардинала: – Не пугайся. Пока все в норме…»
В отличие от помощника, командир быстро пришел в себя. От него исходили эманации уверенности и решимости идти до конца.
Сквозь монотонный рокот Изнанки внезапно прорвалась чистая и ясно различимая мелодия, преисполненная присущей одним лишь гимнам торжественности, языческой гордости и первобытной искренности. Она набирала силу, вытесняя другие звуки, горячила кровь, заставляла чаще биться сердце. Перед глазами замелькали видения величественного города, прекрасных храмов и царапающих небо шпилей. А потом появились слова.
«Тхер'ез Таугрим! Тхер'ез Таугрим! Тхер'ез Таугрим!» – пульсировал в голове хрипящий клич.
– Во славу Таугрима! – вдруг повторил Артем, потрясенно наблюдая, как его рука сама добавляет в иероглиф отсутствовавший в тетрадке завиток. Он ощущал небывалый приток сил. – Во славу!
Показалось, что из-за спины донесся слабый смешок. Но сознание уже заволокло пеленой тумана с мелькающими в серой дымке образами. Ему оставалось лишь успевать их зарисовывать.
…Откачивали Артема, как полагается, – с матюгами, ударами по щекам и обливаниями водой. А он долго и упорно сопротивлялся, отказываясь возвращаться в сознание и явно намереваясь получить прописку в стране вечной охоты. К жизни его вернули лишь совместные усилия Волкова и Кардинала.
– Пей! – Стоило Артему разлепить глаза, как ему под нос сунули железную кружку с чем-то дурнопахнущим. Все еще находясь в сумрачном состоянии, он машинально сделал глоток и… его скрутил приступ жесточайшей рвоты.
– Что вы ему дали? – рявкнул Кардинал.
– Отвар вонючего корня. Мозги прочищает, возвращает силы… Еще по мужской части хорош, но это парню сейчас без надобности. – Волков пожал плечами. – На вкус, конечно, гадость, но пить можно. Проблема определенно в вашем подчиненном, а никак не в лекарстве.
– Забористая штука, – сказал Артем, когда немного успокоился взбунтовавшийся желудок. – Тагира угостите, ему точно понравится.
Помощник Кардинала сидел у стены, дыша через раз. Выглядел он ужасно: нос распух, лицо в отеках, грудь залита кровью. Краше в гроб кладут. Зато к самому Лазовскому стремительно возвращались силы. Немного отдыха, и он будет полностью здоров. Даже удивительно.
Артем вдруг понял, что не помнит, чем все закончилось. В голове прочно сидело воспоминание, как он творил и творил колдовские знаки, а вот что было потом и как он покинул Изнанку…
Кардинал догадался, какие мысли мучают Артема.
– Обратно я вас обоих вернул. Таких неумех, конечно, стоило там оставить, да остальные еще хлеще. Пришлось вытаскивать. Впрочем, свою часть работы вы все-таки выполнили, что уже неплохо. Как Тагир отрубился, ты должен был видеть, сам же не дотянул до конца лишь самую малость.
– Так мы поставили защиту или нет? – уточнил Артем.
– Разумеется, поставили. Просто не во всей крепости. На блокпосты твоих сил уже не хватило, – скривился Кардинал. – Символы ведь ерунда. Дай любому болвану кисть и краски, и он будет малевать их, пока рука не отвалится. Зато у самой грани миров чудные картинки становятся кое-чем иным. А если добавить им толику силы, да воззвать к кому следует…
– Таугрим, – догадался Артем. Откуда все это известно Хмурому, он даже спрашивать не стал. Все равно не ответит.
– Да. Местные – то ли духи, то ли просто колдуны. Я не разобрался до конца. Сами померли давным-давно, а в наследство оставили эти знаки. И заставить работать их можно, лишь достучавшись до магии этих самых Таугрим.
В голове Артема зазвенел тревожный звоночек. Сыплющиеся со всех сторон неприятности то ли обострили интуицию, то ли наградили паранойей – уже не важно, – главное, он чуял подвох. Где-то здесь крылся подвох.
– Колдуны, знаки… Кому как, а мне от устроенной вами цветомузыки священника позвать хочется. Святой водой вас всех побрызгать да серебряной дубиной приласкать. На всякий случай, – сообщил Волков, о котором Артем успел подзабыть. Слова здешнего хозяина пробудили оборотней от спячки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});