Александра Лисина - Холодные дни

— Трис? Ты как себя чувствуешь?

— Слабо чувствую, — призналась я, осторожно отпуская бортик. — Но вроде живая. Какой сегодня день?

— Ты проспала больше суток. И плохо проспала — металась в бреду, вся горела, стонала… что случилось? Ты заболела?

— Нет. Не думаю.

— Тогда в чем дело? Что произошло? — он тревожно заглянул в мои глаза, и от этого пытливого взгляда даже стало неуютно — слишком уж искренним он был. Слишком сильно переживал. А мне и сказать-то особо нечего, потому что я и сама не очень понимала, что произошло. Ну, сон и сон. С кем не бывает? Ну, подозрительно реальный. Ну, ладони до сих пор горят, будто обожженные. Но разве это объяснение?

— Я… наверное, перенапряглась, — наконец, вздохнула я. — Не знаю. Но иногда со мной бывает. Не бери в голову. Мне уже гораздо лучше.

— Да? — Лех скептически смерил меня долгим взглядом, особенно задержавшись на влажных волосах и чуть подрагивающих от слабости руках, а потом покачал головой. — Не знаю, что с тобой творится, но до вечера поедешь в повозке. Сейчас перекусить принесу и воды достану, а ты не вылезай. Отсыпайся, отдыхай и — никаких прогулок по ночам, поняла?

Ишь, как раскомандовался! Я даже встрепенулась и зловеще прищурилась.

— А ты уверен? Вдруг это во мне оборотница просыпается?

Он, к сожалению, даже не дрогнул. Видно, не походила я сейчас на злобную монстриху. Так, на упыренка истощенного, на мокрицу распластанную, но никак не на хищную бестию. Даже обидно.

— Плевать. Если проснется, тогда и получит обухом по башке, а ты сидишь на месте и не дергаешься лишний раз. На тебе ж лица нет! Только глаза и остались!

— Гм, — я тихонько кашлянула от удивления. — Надеюсь, они хоть нормального цвета?

— Нормальные. Просто тусклые очень и усталые.

— Это на меня твои эльфы плохо повлияли, — нашла я, наконец, в себе силы съехидничать, но Лех вдруг сделался подозрительно серьезным. Даже голову куда-то в сторону повернул и, нахмурившись, пристально всмотрелся вдаль, словно раздумывая: а не права ли я? Вдруг сглазили ушастые мерзавцы? В отместку, так сказать, за пережитое унижение? Я даже забеспокоилась. — Эй, да ты чего? Это просто неудачная шутка!

— Да? — с сомнением протянул он. — Ну, смотри… с тобой ни в чем нельзя быть уверенным.

— Еще как можно. Особенно в том, что я все равно сейчас слезу.

— Я тебе дам «слезу»!!

Пришлось тяжко вздохнуть и сделать скорбное лицо.

— Прости, Лех, но мне очень надо. Проспать целые сутки и ни разу не сходить в кустики… знаешь, это весьма нелегко, — я, вздохнув еще раз, обиженно посмотрела. — А ты, оказывается, изверг! Совсем меня не бережешь. Вот лопну, и будешь потом сокрушаться. А чтобы жизнь медом не казалась, я к тебе после смерти вопиющим призраком буду являться по ночам и горестно вопрошать: «а пошто ты, гад такой, девку в кустики не пускал?!»… хочешь?

С противоположной стороны повозки кто-то гнусно хихикнул и голосом Янека поделился с соседями умной мыслью о том, что Лех, наверное, был бы действительно не прочь увидеть меня возле себя какой-нибудь темной ночкой. Только в живом, так сказать, виде. Но вот беда — я не оставила ему выбора: или «вопиющим призраком», или вообще никак. Так что придется ему, бедному, смириться со своей участью или же грозно сводить брови и дальше, в попытке уморить меня прямо на месте. От разрыва пузыря, как со знанием дела поддакнул ворчун Зого, а вредный от природы Янек еще и расхохотался в голос.

Гады!

Я погрозила кулаком за спину и, пока свирепо раздувающий ноздри Лех подыскивал достойный ответ, проворно соскочила с повозки. Не упала, что было несомненным плюсом, и даже смогла не покачнуться. Затем юркнула перед унылой мордой его кобылы, ловко избежала протянутой руки и поспешила в сторонку, потому как, хоть и стыдно признаться, действительно прижало. Только бы успеть… однако не свезло — в самый последний момент из кустов бесшумно вылетела стремительная черная тень и молнией метнулась прямо мне под ноги.

Уклониться я, разумеется, не успела, а потому со всего маху рухнула на мягкое, машинально вцепилась и, сердито зашипев прямо в круглое ухо, пребольно пихнулась.

— С ума сошел?! Задавишь ведь!

— Шр-р-р, — проникновенно заурчал Ширра, потеревшись носом о мою щеку, очень нежно лизнул и внимательно посмотрел в глаза. Я вздрогнула, не увидев там привычной черноты и чуть не утонув в мягком золотистом блеске его огромных зрачков, а потом с усилием отстранилась.

— Давай потом, а? Лучше помоги добраться во-о-н до кустиков, а то со мной сейчас случиться страшная оказия!

Ширра понимающе усмехнулся и потрясающе гибким движением поднялся, позволив мне ухватиться за холку. Без труда вздернул мое несчастное тело на ноги, внимательно обнюхал, потерся мордой о бедро, довольно заурчал и повел, как больную, подальше от дороги. Ну, хоть один умный человек нашелся…

— Эй, Трис! — догнал меня уже в лесу голос разошедшегося Яжека. — Тебе помочь?

— Нет, спасибо. Одним Ширрой обойдусь. Хватит с меня помогальщиков, а то потом от вас и дубиной не отобьешься!

— Вот как? — насупился он. — Значит, вы с ним все-таки поладили? Больше не боишься, что тебя съедят?

— Нет, — фыркнула я.

— А не стыдно по кустам-то прятаться вдвоем?! Он, между прочим, мужчина!

— Он не человек, в отличие от некоторых. И не такой хам, как я погляжу. И вообще, зверей стесняться — в лес не ходить! Ты же не раскланиваешься с каждым комаром, вознамерившимся вцепиться в твой голый зад?

В караване сдержано рассмеялись.

— Вот теперь видно, что ты в порядке, Трис. Яжек, отстань от них, пусть идут спокойно, не то в следующий раз мы всей толпой пойдем проверять, как ты с комарами и пиявками любезничаешь…

Я тихо хмыкнула и, отцепившись, наконец, от тигра, отправилась по делам насущным. Да и чего я должна его стесняться? Поди все уже видел, пока за мной следил. И потом, он ведь не человек, а зверей, хоть древних и очень умных, стыдно пугаться. К тому же, он сам благородно отвернулся и отошел в сторонку, так что моя девичья честь никакого урону не понесла. Зря Яжек измывался — Ширра никогда не опустится до банального подглядывания. Он, как выяснилось, для этого слишком горд.

На обратном пути я не все-таки не удержалась — наклонилась и крепко обняла заурчавшего зверя, пользуясь тем, что никто не видит. Но потеряла бдительность, позабыла о своем опрометчивом обещании про «потом», поэтому тут же получила толчок сильной лапой под колени и была бесцеремонно повалена на траву, после чего старательно обнюхала, облизана, почти затоптана и чуть не задавлена навалившейся сверху счастливо урчащей тушей.