Александр Прозоров - Властелин булата

– Это называется не «нож», – широко ухмыльнувшись, поправил его помощник Сварога. – Это называется «меч»!

Матвей подошел к хозяйке, достал из поясной сумки короткий клинок, резко ударил, всадив в столешницу по самую рукоять, раскачал, вынул, задрал рукав, провел лезвием по верхней стороне запястья, а затем сдул сбритые волосинки, демонстрируя неповрежденную остроту, перехватил оружие двумя руками и протянул женщине:

– Я обещал сделать тебе настоящий нож, великая Макошь? Так возьми его. Я исполнил свое обязательство.

Богиня точно так же, двумя руками, приняла подарок, провела пальцами по светло-коричневой стали и покачала головой:

– Как же я ошибалась, великий Матвей! Оказывается, величайший из существующих в мире чародеев – это ты! Теперь я понимаю, почему сокол премудрого Волоса избрал именно тебя из всех живущих на свете сварожичей. Ты есть истинный потомок нашего отца!

– Благодарю тебя, всемогущая. – Сердце молодого человека заколотилось от искренней похвалы богини, а восхищение прочих богов и вовсе бросило его в жар.

– Сколько мечей ты можешь сделать? – тут же перешла к делу властительница Вологды.

– Если великий Сварог станет мне помогать, то по два меча в три дня, – ответил Матвей.

– Начинайте немедленно! – поднявшись, потребовала богиня. – Одарим зарвавшихся скифов полезным уроком! Глядишь, и отучатся лазить в чужие пределы.

Часть вторая. Бремя богов

Карачуньи дни

Несмотря на трескучий мороз, скифы набросали в самом центре торговой площади Смоленска, подальше от домов и навесов, изрядную охапку хвороста, залили ее горячим, растопленным бараньим жиром и разошлись, ежась и ругаясь на холод. Закутанная в длинную беличью накидку, спрятав лицо за перехлестнутыми вперед длинными наушами волчьего треуха, великая Ящера медленно доковыляла до кострища, запалила от лампады пучок травы, сунула под хворост.

Пламя опустилось и притихло, словно в испуге, подумало – и вдруг взревело, с треском и воем разбежалось по сухим веткам. Пожрав жир, оно прыгнуло на высоту человеческого роста, снова присело и загудело, прочно рассевшись по сучьям. Костер некоторое время просто горел, затем чуть раздался в стороны, прихватывая осыпающиеся кончики самых длинных хворостин. Мерно задрожал, превращаясь в сплошную огненную стену.

Скифы преклонили колено, опуская голову, любопытные смоляне раздались в стороны, вжимаясь в стены домов, а из стены огня медленно вышла зеленоглазая женщина с чуть вытянутым правильным лицом. Голову пришелицы накрывал капюшон, из-под которого выбивалось наружу лишь несколько прядей золотистых волос, на плечах лежал скромный волчий плащ, каковой вполне мог принадлежать изгнанному из родных мест жалкому никчемному бродяге, внизу широко в стороны расходились пышные юбки из крашенной черничным соком замши.

Однако, как бы ни пыталась праматерь скифов скрыть свой облик – обитатели Смоленска с легкостью догадались, кто именно навестил их город, и громко зашептали:

– Табити, Табити! Это змееногая Табити, – почтительно склоняясь перед женщиной.

Разумеется, гостья была богиней степняков, захвативших славянский город. Разумеется, она принадлежала другому роду. Но она была богиней! А покровительство двух великих богов всегда лучше, нежели одного. Пусть даже эти боги и враждуют.

– Наконец-то, матушка! – протянула руку к женщине Ящера. – Помоги, Орей ранен! Он заслонил меня собой, славяне истыкали его стрелами!

– Проводи меня домой, – взяв дочку за руку, попросила гостья.

Колченогая девушка медленно двинулась к хоромам покровителя города, стала подниматься на крыльцо. Юбка ее матери приподнялась сзади, и всем стали видны бесчисленные змеиные головы, которыми гостья опирается на ступени.

– Табити, Табити… – зашептались смоляне. – Змеи вместо ног…

– Кажется, они не испугались, – с явным облегчением прошептала гостья.

– Мой муж, матушка! – перебила ее Ящера. – Он умирает!

– Твой муж бог, – возразила праматерь скифов. – Если бога не удалось убить, он поправится.

– Но в него попало почти десять стрел!

– Веди, – вздохнула гостья.

– Сюда, матушка! Наверх! У славян самые теплые горницы наверху.

Вскоре они вошли в комнату, освещенную нескольким свечами и пятью масляными лампами. Пол выстилали ковры, стены закрывала коричневая кошма, потолок был выровнен и побелен. Возле одной из стен, на устланным овчинами возвышении, лежал под беличьим покрывалом крепкий телом веснушчатый кареглазый парень.

– Рад видеть тебя, матушка, – улыбнулся он.

– Однако ты зело румян для болящего.

– Ящера преувеличивает, – покачал парень головой. – Я совершенно здоров!

– Да он не дышал совсем, мама! – возмущенно крикнула девушка. – Когда я его привезла, он и встать не мог! Вчера его от стены к стене качало, когда выйти попытался!

– Я осмотрю твоего мужа, милая, – кивнула праматерь скифов. – А ты ступай, светелку для меня приготовь. Я намерена остаться у вас на ночлег.

– Матушка, я уже обо всем…

– Ступай-ступай, – потребовала змееногая гостья. – Излишняя жалость больному порою токмо во вред бывает. Коли молила исцелить, то теперича не мешай!

– Как скажешь, мама… – девушка поклонилась и вышла за дверь.

Оставшись наедине с зятем, богиня скифов скинула прямо на пол волчий плащ, потом отдернула с больного накидку, провела ладонью по сильному мужскому торсу, поочередно накрывая ладонью каждый из свежих розовых шрамов, оставшихся от ран.

– Однако ты красив, сын Макоши, – покачала она головой. – Значит, ты закрыл собою мою дочь?

– Она моя жена, великая Табити. И я ее люблю.

– Да верю уже, верю, – кивнула женщина, снова натягивая на раненого покрывало. – Как ты себя чувствуешь?

– Слабым.

– Это правильно, так и должно быть, – улыбнулась скифская богиня. – Расскажи, что случилось? Из молитв моей дочери я ничего не поняла. Она мыслит токмо о тебе.

– У воинов моей матери оказалось неведомое оружие, великая Табити. Длинные узкие полосы, каковыми они смахивали головы и рассекали доспехи, разрубали рукояти наших палиц и ратовища копий, каковые они вонзали глубоко в наши тела. Раны от сего оружия длинны и кровавы, от них не спасает ни мягкая шапка, ни толстый войлок. Многие воины погибли в первой же стычке. Все это случилось так нежданно и жестоко… Если бы храбрая Ящера не обратила в камень самых могучих из врагов, мы полегли бы все.

– Обратила в камень? – прищурилась женщина. – Если это помогает, я пришлю тебе в помощь всех своих сыновей, обладающих сим даром!