Лана Ежова - Избранная Луной

Впрочем, нет, дело в другом. Надоело, что куратор, находясь на расстоянии, контролирует каждый мой шаг, подробно расспрашивает, как прошел день, словно ведет журнал наблюдений за ходом эксперимента. Сам же редко когда рассказывает то, что интересует меня: о родителях и друзьях.

Подождав, пока Николаев выдохнется, спокойно уточнила:

— Хотите сказать, что не осведомлялись у своего друга, как я? От него вы знали, что я в порядке, так что не возмущайтесь.

— Мария!.. — Молчание. И растерянное: — Извини, был неправ. Но и ты меня пойми, я за тебя в ответе.

Едва не возразила, что ему не перед кем отвечать, но сдержалась. Спасая, Ник взял на себя определенного рода ответственность за мою судьбу. Влезая в цепочку «преследователь-жертва» третьим звеном, он подверг свою жизнь опасности: вервольфы не прощают тех, кто уводит у них добычу.

— Это вы меня простите, Ник, я больше не буду пропадать.

— Хорошо, ситуацию прояснили, — быстро согласился куратор и потребовал: — Рассказывай.

Приказной тон не слишком приятен, но когда тебе помогают, приходится закрывать глаза на то, как это делают.

— Кошмары вперемешку с воспоминаниями продолжаются. Волчий тоник плохо подавляет волчицу, поэтому я перестала его пить. А чтобы не было случайных превращений, оборачиваюсь сама и бегаю в лесу минимум по часу каждую ночь.

— Мария…

— Мне правда так удобней, — перебила я его. — И лучше я буду выпускать зверюгу сама, чем она полезет в самый неподходящий момент.

Несколько секунд Николаев молчал, а затем осторожно спросил:

— Ты тренируешься?

— Когда? Даже не пыталась, пока Вольский был дома. И сейчас не могу, Даша — что маленький хвостик, везде со мной. Гарантированно остаюсь в одиночестве только ночью, да и то приходится уходить в лес на всякий случай. А на днях узнала, что дом охраняют боевики Контроля. Как мне теперь быть?

— Как и раньше. Никто за тобой не последует, не оставит пост любопытства ради, — успокоил Николаев. — Выходит, у тебя никаких продвижений в тренировках нет?

— К сожалению, ноль. Вероятно, то был единичный случай, прощальный всплеск утраченного дара.

— Намекаешь, что можешь вернуться к родителям и заявить в ВОК на Горобинского? — проявил недовольство куратор.

— А почему бы нет?

— Мария, не глупи. Единичный случай может оказаться чудом. Ты же не хочешь, чтобы «прощальный всплеск» снова всплеснул в застенках ВОКа? А ведь они обязательно поинтересуются, как тебе удалось сбежать из клетки.

Меня даже передернуло от мысли, что куратор прав. Становиться подопытной крысой я не хотела.

— Ник, как долго мне еще здесь сидеть?

— Тебя что-то не устраивает? Кто-то обижает? — насторожился куратор.

Приятно, когда за тебя переживают.

— Нет. Даша ко мне привязывается, боюсь, ей будет больно, когда настанет время расставаться.

— Это минус данной ситуации. Но время все лечит.

Захотелось стукнуть его за черствость. Время лечит души взрослых, а детские раны только присыпает пылью забытья. Но там, под слоем прошедших лет, они все равно есть.

— Ник, когда я смогу покинуть Вольских?

— Скоро. Я подготовлю тебе новое место пребывания, а Алекс закончит дела, вот тогда и приеду. Не волнуйся, я тебя не оставлю здесь навсегда. — И пошутил: — Ты мне самому нужна, Мария.

Я помолчала, кусая губы, а потом все-таки призналась:

— Рада, что, хоть я и оказалась пустышкой, вы мне помогаете.

— Прекрати, — процедил Николаев в трубку. — Я оказываю помощь не ради твоей уникальности.

— Извините… И спасибо вам за все. Скажите, как мои родители?

— Они грустят, Маша, но в целом держатся хорошо.

— Волки Горобинского все еще мелькают в городе?

— Да, он их не отозвал. Тебя ждут, устроили засаду.

— Гады!

— Не ругайся. Красивая девушка не должна разговаривать некрасиво.

Недаром вспомнилось, что куратор зануда, — продолжает воспитывать даже сейчас.

Смиренно повинившись, постаралась закруглить разговор. Чувствовалось, что Николаев не прочь еще меня попытать, но я слишком устала, чтобы терпеть его придирки. Мелкие и несущественные, сейчас они задевали, а я не хотела быть грубой в ответ на в общем-то невинные слова. И куратор, естественно, прав: брань никого не красит.

— Все же я надеюсь, ты возобновишь тренировки и вскоре будут результаты, — подытожил наш разговор Николаев. — Добрых снов, Мария.

— И вам, Ник Никович.

С прогулки за оградой я возвращалась в растрепанных чувствах. Куратор всколыхнул воспоминания.

Закрывшись в спальне, я достала дневник, в котором успела зафиксировать сюрприз издевательницы-судьбы.

События недавнего прошлого не причиняли сильной боли, наоборот, я гордилась, что тогда впервые победила Горобинского-младшего. Увы, решающее сражение за мое освобождение от него еще предстоит. А вот главную победу — полное принятие своей новой сущности, — боюсь, могу так никогда и не одержать…

Но тот день, когда оставила Андрея с носом, я запомнила до малейших деталей и подробно описала. Ведь всякая победа достойна увековечивания в летописи, пускай она и пишется в толстой ученической тетради с геометрическим принтом на обложке.

Глава 7

ФЛЕШБЭК

— Вставай! — Грубый окрик ворвался в сон, будоража.

Голос был незнаком и принадлежал девушке. Девушке?!

Резво вскочив на ноги, потрясенно уставилась на посетительницу. Сквозь остатки дремы подумалось, что за мной явились спасатели.

— Ну что ты на меня совой смотришь? Глазками своими хлопаешь невинно? У нас мало времени! — резко заявила смутно знакомая блондинка.

Худая, тонкая, но крепкая даже на вид, с коротко остриженными волосами, она мало походила на магичку. Скорее на вервольфа.

Я сникла. Неумолимая память подсказала: да, мы уже встречались, я ее видела в авто Горобинского в ночь моего обращения. Он ее, если не путаю, называл Алей.

— Мало времени на что? Для чего мне вставать? Куда? — засыпала ее вопросами.

Девица покачала головой, будто крайне опечалилась моей непонятливостью:

— Через пару часов к тебе заглянет Захарий Горобинский. Знаешь такого?

К превеликому сожалению, я знала. Вожак Восточного Круга вервольфов, отец Андрея.

— Да. Зачем ему ко мне приходить? Хочет восстановить справедливость: меня отпустить, а сынку надавать по шее?

Сбоку кто-то хмыкнул. Я развернулась всем корпусом и смутилась: справа, подпирая стены, стоял здоровяк. Тоже знакомый благодаря встрече с Андреем.

Девушка строго посмотрела на парня и поджала губы. Затем повернула голову ко мне и тихо, подчеркнуто равнодушно произнесла: