Абиссин - Последний. Дети вампира
– А мне плевать, – сквозь зубы пробурчал Рой. – В этом корсете тяжело дышать. Хотел хоть немного проветриться, не раздеваясь.
Данель закатила глаза. Нет, правда, лучше бы Маус доверил эту миссию ей одной. Тогда не пришлось бы терпеть рядом с собой испорченного мальчишку, который ни в моде, ни в музыке, ни в искусстве, ничего не понимает. Да еще и умудряется выводить ее из себя буквально парой слов!
– Наверное, нелегко быть женщиной, – усмехнулась Данель, сделав вид, что не замечает его предыдущей фразы. – И физически, и морально. Кажется, что весь мир ополчился против тебя. Верно?
На этот раз Рой безразлично передернул плечами. Они подошли к большому висячему мосту, по которому можно было перебраться на другую сторону оврага.
Данель посмотрела вниз и невольно охнула.
Глубина оврага могла бы сравниться с двумя Желтыми башнями. Мостом явно часто пользовались. К веревочным перилам тут и там были привязаны разноцветные ленты.
– Облачный мост, – прокомментировал Рой. – Проходя по нему, принято загадывать желание. Минуем его, и уверен, минут через десять, достигнем места проведения концерта.
– Подожди, ты хочешь сказать, чтобы послушать пение Ладисласа, нам придется пройти по этому шаткому мосту? Ты издеваешься, да? – Девушка нахмурилась.
– Неужели ты боишься высоты? Или у тебя есть иной вариант? Думаю, большинство гостей добирались до места с другой стороны оврага. И мы бы могли его объехать на трейлере, но на это ушел бы целый день. Так что у нас нет выбора: либо идем вперед, либо проваливаем миссию! – Рой развел руки в разные стороны и, как утка, покачался на каблуках.
– Хорошо, я поняла, – надулась девушка. – Но ты идешь первым!
– А как же правило – дамы вперед? – Хмыкнул Рой, но все же ступил на шаткий мост, сложенный из досок с небольшими промежутками. После нескольких осторожных шагов он понял, что вниз смотреть опасно. Ущелье, разинувшее свою черную пасть, было готово поглотить любого.
Этот каменистый обрыв под мостом как будто притягивал взгляд, завораживал, заставляя замедлять шаги, чувствуя, как вдоль позвоночника пробегает противный холодок. Для охотника подобные эмоции были просто недопустимы, и Рой предпочел смотреть не вниз, а чуть вперед.
А полюбоваться, признаться, было на что. На вершинах гор клубились облака, озаренные прощальным светом летнего солнца. Над головой то и дело сновали птицы.
Но тут налетел порыв ветра, и висячий мост под охотником, и медленно шедшей за ним Данель, начал раскачиваться. Рой обернулся и громко обратился к девушке:
– Ветер поднимается, будь осторожна!
Данель затравленно кивнула. Она сделала еще один неловкий шаг, когда доска под ней глухо хрустнула, увлекая ее вниз, в пропасть…
* * *– Держись! – Крикнул Рой, в последний момент успевший схватить ее за руку. И постепенно, рывок за рывком, он втащил ее обратно на мост. – Жива? – Спросил он, наконец. Ветер спутал густые короткие волосы девушки, и Рой мягко пригладил их ладонью.
– Ты… Ты прикоснулся ко мне… Сам.
– Конечно. Если бы я не подоспел вовремя, страшно подумать… И зачем Маус решил таскать тебя повсюду? У нас опасная работа. Например, сейчас ты едва не погибла из – за какой – то гнилой доски. – Рассеянно бормотал Рой, отмечая, что ветер, испугавший его совсем недавно, почти стих.
– Ты прикоснулся ко мне без перчаток, и я не хотела, но увидела, прости… – Данель смотрела на него с жалостью, словно на раненого зверька.
– А, вот ты о чем. И это вместо благодарности? Или, может, считаешь, что спасать тебя, входит в мои обязанности? – Глухо и раздраженно отозвался Рой, доставая из кармана кружевной носовой платок, и вытер ей кровь, стекающую из царапины на лице.
Девушка обиженно всхлипнула. Пословица о том, что красота требует жертв – в данном случае красота барда Ладисласа – обошлась ей сегодня слишком дорого. Да еще и Рой цинично над ней подтрунивает, как будто она для них – просто обуза. Рой, он…
Данель бросила на спутника проницательный взгляд, попытавшись прочитать мысли охотника, но тот владел своим новым лицом ничуть не хуже, чем прежним. Кажется, его совсем не волновало то, что она увидела в его прошлом.
– Мы можем идти дальше? – Наконец, спросил Рой, почему – то глядя не в глаза, а на ее покрасневшие подрагивающие пальцы.
Данель было страшно подниматься и снова шагать по шаткому мосту. Но и оставаться на месте, практически посреди пропасти, было тоже не слишком приятно. Она кивнула и попробовала встать. И тут же вскрикнула от резкой боли в лодыжке.
Рой склонился над ней:
– С тобой все в порядке? Где – то болит? Выглядишь бледной.
– Нога болит, как будто в ней гвоздь застрял! И, похоже, я сломала каблук. – Данель с самым несчастным видом продемонстрировала испорченную туфлю.
Рой покачал головой:
– С больной ногой ты не сможешь дойти до каньона. Сейчас мы вернемся, я отправлю Маусу мысленную просьбу забрать тебя. Будешь ждать его рядом с мостом.
– Но ведь это наша общая миссия! – Данель упрямо вскинула голову. – К тому же, я так мечтала услышать пение Ладисласа!
– Ты уж определись, что для тебя важнее – изобличить вампира или услышать его песню. – Буркнул Рой. – И попробуй встать для начала!
Ухватившись за перила, Данель приподнялась и тут же зажмурилась от боли. Ко понимающе хмыкнул:
– Говорю же, сегодня ты бесполезна. Уж извини, но с собой к вампирам я тебя не возьму. Да и развлекаться тоже. Мне с самого начала эта затея не понравилась!
Рой подал ей руку, помогая подняться, после чего потребовал:
– Обопрись на меня.
– Но разве будет разумно идти по мосту вместе?
– Если по – другому тебе никак не вернуться, то зачем спрашивать?
– Но что, если здесь найдется еще одна гнилая доска?
– Пошли и узнаем. – Рой переступил через дыру, зиявшую теперь в настиле веревочного моста, придерживая девушку за талию. Данель одной рукой обхватила его за шею, другой боязливо вцепилась в перила. Возвращение назад заняло несколько минут, и обошлось без происшествий.
* * *Они сидели на больших камнях, глядя на мост, который частично скрылся в тумане, поднимавшемся со дна пропасти. Солнце опустилось за горными утесами, и стало ощутимо прохладнее. Данель пожалела, что не подумала захватить с собой накидку, подбитую мехом.
Девушка первой нарушила неловкое молчание:
– Спасибо, что спас меня. Неужели даже не спросишь, что я увидела?
Рой, отдирая колючки, прилипшие к подолу платья, безразлично пожал плечами:
– Зачем спрашивать, если ты, итак все расскажешь?
– Я же не виновата, что мы оба были без перчаток! – Гневно вспыхнула Данель, но тут же замолчала. – То есть… Я хочу сказать… Мне очень жаль. Не только потому, что я увидела твое прошлое. Просто твои воспоминания такие грустные. Это одиночество и пустота вокруг. Они мне знакомы.
– Что ж. – Лицо Роя – Рицеллы просветлело, – думаю, мне лучше выслушать тебя. Ты же знаешь, я собираю свои воспоминания. Может быть, ты смогла увидеть то, чего я не знаю? Внимательно тебя слушаю. Хотя, думаю, тебе стоит поторопиться с рассказом: когда солнце скроется за горизонтом, начнется концерт Ладисласа.
– Хорошо. – Данель прикрыла глаза, собираясь с мыслями. Ей хотелось как можно точнее пересказать Рою то, что она узнала.
…Ребенок стоял босой, посреди огромного поля, укрытого слоем из чуть подтаявшего, потемневшего от грязи, снега. Руки и ноги замерзли, потеряв чувствительность, горло саднило от кашля. Судя по одежде, не спасавшей от холода, – короткой рубахе, кофте и вытертым до дыр штанам – можно было судить, что мальчик из бедной семьи, или же вообще остался без попечения родителей.
Внезапно он услышал вдалеке колокольный перезвон. Сорвавшись с места, мальчик не хуже испуганного зайца преодолел поле, затем переполз через деревянный полуобвалившийся забор, и прибился к толпе желающих послушать утреннюю молитву.
В Храме Святой Рагдалены были невероятно высокие потолки с вставками цветной фрески под самым куполом, подобные небу. Здесь не было пробирающего до костей промозглого ветра, и, тем не менее, от холодного камня ступни теряли всякую чувствительность. Мальчишка озирался по сторонам, иногда задумчиво ковыряя в носу, но большей частью он «работал». Для некоторых селян утро должно было закончиться потерей денег.
Тут Рой почувствовал невероятно притягательный запах свежего хлеба. Корзина стояла у самого входа в Храм, в метрах пяти от прихожан. Очевидно, хлеб предназначался храмовым служкам.
Это было слишком большим искушением для голодного ребенка. Забыв о «работе», он незаметно подкрался к корзине и, схватив ее, со всех ног понесся к выходу из Храма. Возможно, у него получилось бы сбежать, если бы он не сбил с ног служительницу Храма. Булки рассыпались по мерзлой земле.
