Юлия Латынина - Повесть о государыне Касии

– Меня вызвали как врача. Пойдемте.

И Даттам быстрыми шагами пошел к государеву павильону. Идасси вприпрыжку побежал за ним.

Государь действительно был плох. Он лежал в постели, глядя воспаленными глазами на потолок. Заметив Идасси, он сказал:

– Идасси! Куда ты убежал? Мне было так страшно – она опять приходила…

– Тсс! – сказал Идасси, – я ходил за врачом.

Из-за спины Идасси выступил Даттам. В руках он держал стакан, наполовину завернутый платком. Даттам поставил стакан на стол, вынул из кармана украшенную золотой филигранью коробочку и, открыв коробочку, высыпал порошок из нее в стакан. Вода в стакане вспучилась и забила тонкими газовыми струйками.

– Выпейте, государь, – сказал Даттам. – Это придаст вам силы, и никакие духи мрака не будут беспокоить вас.

Даттам поднес стакан ко рту государя, и тот кротко выпил напиток. Потом откинулся на подушки и прошептал:

– Что вы со мной сделали, Даттам. Мне тяжело…

Голос его прервался. Государь закрыл веки.

– Что это? – спросил Идасси.

– Всего лишь снотворное. Он будет спать до ночи и проснется спокойным и отдохнувшим. Слышите, молодой варвар, до ночи! Это все время, которое у вас осталось и которое я вам могу дать.

И Даттам, повернувшись, быстрыми шагами вышел из спальни.

Когда через пять минут Идасси спускался по лестнице государева павильона, он заметил во дворе начальника стражи Аверия. Тот топтался на месте, видимо обдумывая предстоящий разговор с государем. «Она послала его все рассказать Инану, – мелькнуло в голове Идасси. – Даттам прав!»

Через час Идасси, в синей залатанной куртке и деревянных башмаках, проскользнул в потайную дверь усадьбы Даттама. Колдун встретил его немедля, взял за руку и провел в дальние покои, где их никто не мог потревожить. Там Даттам достал из ящика стола два мешочка. В одном мешочке был порошок, в другом – белые неровные шарики. Даттам положил белый шарик в блюдце с молоком и, извинившись, отошел на минуту. Когда Даттам вернулся, у него в руках была клетка с красивой домашней кошкой. Кошка была видимо голодна, и для голода-то ее и держали в клетке.

Даттам вынул кошку из клетки, погладил ее по шерстке и поставил на стол. Зверек немедленно кинулся к блюдечку с молоком. Кошка сделала два или три глотка, потом зевнула, свернулась рядом с блюдечком в клубочек и прикрыла носик лапкой.

– Она спит! – сказал Идасси.

– Нет, она умирает, – ответил Даттам. – Она будет спать три часа и, не проснувшись, умрет. А человек, которому дали этот яд, спит десять часов и, не проснувшись, умирает, и, клянусь девятью богами, никто не может отличить его сон от настоящего и его смерть от естественной.

Даттам выбрал еще одну горошину и, опустив ее в коробочку, вложил коробочку в руку Идасси.

– Сегодня ночью ты будешь пить с государыней вино, – сказал Даттам, – тебе достаточно положить в кувшин эту горошину, – Касия никогда больше не проснется, и никто не сможет обвинить тебя в ее смерти.

– Но я вряд ли смогу положить яд ей в чашку, – возразил Идасси, – а если я положу его в кувшин, мне тоже придется пить это вино.

– В этом-то все и дело, – отвечал Даттам.

– Но я вовсе не хочу умирать за то, чтобы твой храм жил и чтобы твои кожаные деньги продолжали обманывать людей!

Тогда Даттам бросил еще одну белую горошину в стоявший перед ним кувшин с водой. После этого он высыпал немного порошка из другого мешочка в свой стакан, размешал порошок и выпил.

А затем спокойно долил воды из кувшина, в который самолично положил яд. Идасси расширившимися глазами следил за ним, – но колдун выпил воду и не умер, а только улыбнулся Идасси.

– Этот зеленый порошок, – сказал он, – действует как противоядие. Тот, кто его примет, не может отравиться белой горошиной. Поэтому перед тем, как прийти к Касии, тебе достаточно выпить воды, в которой размешан этот порошок, и отрава не причинит тебе никакого вреда.

– Ловко придумано, – сказал Идасси.

Забрал коробочки с ядом и противоядием – и был таков.

Даттам, улыбаясь, глядел ему вслед. Глупый мальчишка не знал одного. От страшного белого алкалоида, выделенного Даттамом из корней болотной красавки, не было ни противоядия, ни спасения. А зеленый порошок был обыкновенной смесью из лебединца и ревеня, осветляющей голову и прочищающей желудок. Ни от каких ядов он не помогал. Что же касается фокуса, который Даттам проделал на глазах варвара, выпив, безо всякого для себя вреда, воду из отравленного кувшина, – он объяснялся не чудесами алхимии, а ловкостью ремесленника. У кувшина было двойное дно, и наливать из него можно было две разные жидкости. Даттам всегда находил, что вот такие нехитрые штучки куда полезней иных сложных фокусов.

Между тем действия Идасси удивили бы Даттама, имей он возможность наблюдать за маленьким варваром. Вместо того чтобы возвратиться во дворец, Идасси свернул вниз, к реке, и через полчаса взошел по мосткам на белую баржу с раздвижными бортами, колыхавшуюся у левой пристани. Баржа грузилась, – погрузкой распоряжался сорокалетний толстый капитан баржи, похожий на ананас.

Надобно упомянуть, что перед тем, как взойти на баржу, Идасси вынул из кармана широкий зеленый платок и повязал им голову, так, что его темно-рыжие волосы, похожие на черный чугун, чересчур раскалившийся в огне, были теперь скрыты под широкой повязкой, закрученной на затылке узлом в форме свиного уха.

– Добрый день, – сказал Идасси, подходя к капитану, – я хотел купить у вас красной смолки для благовоний и листьев опалового дерева для поминальной службы.

– Красная смолка кончилась вчера, – ответил тот, навострив уши, – а опалового дерева у нас не было.

– Но мой сосед Гуруш сказал мне, что покупал опаловое дерево у вас.

Тогда капитан сделал знак рабочим, чтобы они продолжали без него, и спустился вместе с Идасси в каюту.

– Что ты хочешь, – спросил капитан, – и как живет Гуруш?

– Гуруш сидит в Небесной Тюрьме за ограбление, – ответил Идасси, – но думаю я, что глупец, показавший на него, возьмет свои слова обратно. Я слыхал, что ты уходишь вниз по реке сегодня ночью, и хотел бы отправиться с тобой.

– Один?

– Один и с большим мешком. Я заплачу, как за двоих, а высадишь ты меня у Дараккского леса.

Капитан сморгнул. Дараккский лес начинался там, где столичная область переходила в провинцию Чахар. Лес пользовался дурной славой; в нем находилось не меньше десятка разбойничьих шаек, самой известной из которых была шайка Рагона Сушки.

– Уважаемый, – сказал капитан, – я вижу, вы не по годам умны и решительны. О какой двойной плате может идти речь! Почту за счастье провезти вас за так!