Павел Виноградов - Хозяин Древа сего

— Кочевал с тем табором около года по местному времени, чувствовал, что рано или поздно он пересечется с Дыем. И я действительно отошел тогда к роднику под березами — хотел подумать в одиночестве. А назад прибежал слишком поздно… — Парень помолчал, потом жестко заметил, — Она убила Шаниту, мою подругу…

Лицо Ориона было непроницаемо.

— Послушай, — продолжал парень, — меня не интересует, кто ты, и что тебя с ней связывает. Но там, на поляне, я понял, что ты их ненавидишь. Поэтому я говорю тебе: «Они в Шамбале».

— А что мне, скажи на милость, Шамбала? Я сам мог догадаться, или идти туда по следу. Но меня-то в Шамбалу не пустят — там закрыто для всех, кроме Изначальных, или пришедших с ними… У тебя нет другой трубки?

Ориону срочно требовалось покурить и спокойно подумать над новостями. Парень молча достал из кармана камзола трубку попроще и протянул ее вместе с кисетом и огнивом. Вскоре и Орион окутался дымом.

— Ну, ты же принял меня за Изначального, хоть я им и не являюсь… — ответил юноша.

— Ты хочешь сказать, — недоверчиво протянул Орион, — что можешь и меня замаскировать?

— Попытаться можно, — в голосе ощущалась насмешка, но очень-очень отдаленная, больше, пожалуй, было сочувствия. — Однако есть способ проще.

— А сам ты, что, боишься их искать? — Орион прямо посмотрел парню в глаза, но наткнулся на столь же прямой взгляд.

— Я действительно стрелял в него на поляне. А она в меня. И ранила.

Он приспустил с плеча камзол, расстегнул рубашку и показал уже затянувшуюся, но все еще страшного вида темно-вишневую дыру на плече.

— Я едва успел перейти в соседнюю Ветвь, где они меня не стали искать, и потерял сознание. Пока рана окончательно не исцелится, я перед ней беззащитен — в Шамбале она меня узнает под любой маскировкой. Иди ты, если хочешь. А я прошу только отдать младенца, который там тебя только обременит. И прекрати, пожалуйста, пить.

— Прекратил аккурат перед тем, как ты прекратил быть бродячей собакой, — проворчал Орион, уже постановивший поверить этому Продленному, и с сожалением протянул ему успокоившегося ребенка.

В последний момент глянул в его лицо: у того были большие васильковые глаза, и он лучезарно улыбался. Сердце Ориона рванула печаль, но он понимал, куда и зачем идет.

— Что мы теперь будем делать? — спросил он, пытаясь сбросить ненужные эмоции.

— Покажу тебе один фокус, который ты быстро освоишь.

— Договорились. Как тебя зовут?

— Аслан.

— А меня, предположим, Орион…

— Подойдет, — кивнул Аслан, доставая из необъятного своего кармана внушительного вида книгу в телячьем переплете.

Фактория Тьмы

Из «Трактата о Древе, и обо всех делах, в Стволе творящихся, и как они в Ветвях отзываются. Сочинено для развлечения и наставления досточтимых членов Ордена нашего». Ветвь издания и имя автора не указаны.

Глава «Фактория Тьмы»

«Шамбала, именуемая также то Асгардом, то Шангри-ла, то иными именами, охоты приводить которые я не имею, есть вещь противоположная всем частям Древа, сложенного, как мы знаем, из Ствола, также и Ветвей, всегда прибывающих в числе, благодаря деяниям членов Ордена нашего. Однако надо бы вам знать о том, что названная Шамбала не есть Ветвь, хотя иные ее свойства имеет. Дерзнув описывать Древо в образе виртуальной конструкции, разумно бы признать Шамбалу модулем автономным, не зависящим от Ствола. Ствол же, по таковому рассуждению, суть матрица всех Ветвей.

Природные же свойства Шамбалы таковы, что она не пропускает в себя никого, помимо ее созидавших Изначальных дивов, или же тех редких счастливцев, будь то Продленный или Краткий, или же тень Краткого, кого один из дивов возьмет в те края с собою. Сами же Изначальные, в Шамбале пребывая, как утверждают, могут не только обозревать в единое время все Ветви и особливую возможность имеют в любую из них попасть по мановению ока, но и, чему я не в силах поверить, даже предерзостно вторгаться в тело Ствола. Однако, как известно всем и каждому, таковое деяние нарушило бы рост всего Древа и привело бы к неисчислимым неописуемым бедам, посему, думаю, дивы, пусть даже на то и способные, никоим образом не сие решились бы, благополучия и жизни собственной ради.

…Известия о создании Шамбалы темны и баснословны. Среди Кратких бытует легенда, про каковую можно бы умозаключить, что она повествует о способе, примененном для явления Шамбалы на Древе. Однако не поручусь, что сказка сия содержит хотя бы ничтожное зерно истины. Рассказывают, как некий див, Вотаном зовущийся, о котором все, думаю я, наслышаны, некогда сам пригвоздил себя копьем ко древу, именуемому Ясень Предела, а с той поры также и Конь Дыя, сиречь его, Вотана. И висел он там девять дней и девять ночей, пока не снизошло на него постижение рун.

Не претендуя на звание особенного знатока тонкой науки рунической, дерзну все же предположить, что жертва, принесенная Вотаном самому себе, положила основание, на коем Шамбала и возникла, уподобив его Архимеду, нашедшему-таки точку опоры. Ежели сие соответствует истине, тогда руны предстают метафизическим инструментом, возникшим в сознании Вотана, коим же он и воздвиг Шамбалу. Следственно, копье его, как орудие жертвы, символически уподобилось некоей ложной Ветви, каковой Шамбала, по моему рассуждению, и является. Все действо сие могло бы казаться актом творения, не случись оно на сотворенном уже Древе.

Итак, мы видим, что жертва Вотана отнюдь не творящая, наипаче же искупительная, а, напротив, некая антижертва, благодаря коей в Ветвях восстала фактория изначальной Тьмы.

…Место же, где случилось примечательное приключение Вотана, по сию пору остается неведомым, и как там все обстояло на деле, ведают лишь он, да Творец».

У пролива: «Я убью тебя, лодочник!»

— Эй, старик! Перекинь-ка меня на ту сторону.

— Назад поворачивай.

— Греби сюда, говорю, наглый дед!

— За этим проливом — Шамбала, щенок. Ну как, уже наклал в штаны со страха?

— Ты глупец! Надо думать, я знаю, куда пришел, раз стою на месте сем.

— Как пришел, так и уйдешь, нищий сын распутной матери!

— Дед, ты здесь лодочник, так что не тебе решать, кого перевозить.

— Вот и нет. Дивы мне велели — гнать Продленных бродяг и прочих Кратких в шею.

— Дурак, какой я тебе Краткий, коль Шамбала меня пустила?

— А вот это еще неизвестно. Отвечай, пес, как зовут?

— Скажу, да только не козлу-лодочнику, а владыкам Шамбалы. И не мешало бы тебе самому назваться.

— Я-то назовусь — Седобородым кличут меня. А ты, я смотрю, как есть безымянный бродяга, потому пойдешь сейчас своей дорогой.