Дуглас Брайан - Остров жертвоприношений

Враг приподнял верхнюю губу, как это делает тигр, собираясь зарычать, и испустил сдавленное шипение. Гжегош набросился на него с мечом в руке. Он пытался нанести улар – то мечом, то ножом, но незнакомец легко уклонялся. И с каждым новым выпадом Гжегош заходил все глубже в дом.

Внезапно его недруг исчез. Гжегош ощутил, что находится совершенно один, в темноте, запертый в незнакомом доме.

Поблизости гудело пламя.

Стало жарко. Гжегош бросился к выходу – но не мог отыскать его. Ему оставался один путь – во внутренний дворик, где, вероятно, до сих пор сражается Конан. Нужно вернуться и помочь Конану, билась в голове молодого человека одна-единственная мысль.

Он отдернул штору, и пламя с торжествующим ревом бросилось ему навстречу…

Гжегош открыл глаза. Еще не рассвело, воздух был полон ночной прохлады. Молодой человек лежал на земле и наслаждался покоем. Каждый вдох приносил ему ни с чем не сравнимую радость.

Затем недавние события промелькнули у него в голове. Он с ужасом вскочил.

– Конан! – крикнул он.

– Я здесь, – донесся до него голос варвара.

– И я тоже, – добавил Фланд, сияя белозубой улыбкой.

– У нас есть вода? – прошептал Гжегош.

Фланд сунул ему флягу.

– Где мы?

– В порту Мессантии, – ответил кушит. – Ты лежишь на пирсе, если говорить более определенно.

– Что произошло?

… Когда дом вспыхнул, Конан как раз убивал своего пятого противника. Шестой уже выискивал способы для отступления. В маленьком дворике путь ко спасению лежал только через комнаты. Поэтому человек в плаще повернулся к киммерийцу спиной и что есть силы побежал к жилым помещениям. Но он опоздал. Брошенный Конаном нож с пугающей меткостью угодил ему между лопаток. Человек взметнул руки, словно молил о помощи каких-то беспощадных богов, и рухнул лицом вниз. Киммериец даже не посмотрел в его сторону.

Он повернулся в сторону пожара. Охваченный пламенем, дом корчился и исчезал прямо на глазах.

И где бы ни находилась сейчас Ксана, Конан точно знал одно: Гжегош – там, внутри.

– Кром! – взревел киммериец и бросился прямо в огонь.

Он намотал плащ себе на лицо и промчался сквозь пламя, буянившее на пороге. Внутри было жарко, зловещий багровый свет бродил по комнатам, искажая их и превращая в настоящее преддверие ада.

Каждая вещь обладала теперь огромной подвижной тенью, так что сама она терялась на фоне этой тени, и очертания ее совершенно смазывались, утрачивали определенность.

Конан обнаружил Гжегоша лежащим на полу. Прямо на горле молодого запорожца лежала рука убитого им незнакомца в плаще. Ударом ноги Конан отшвырнул труп врага и подхватил Гжегоша на руки. У варвара не было времени проверять, дышит ли тот. Все кругом затягивал дым, так что киммериец хрипло закашлялся.

Перебросив бесчувственное тело парня через плечо, Конан побежал к выходу. Проскочить сквозь огонь теперь уже не получится – пожар охватил большую часть здания. Поэтому пришлось рискнуть и выйти прямо на улицу, хотя там уже наверняка бегают соседи с ведрами и бочками, в попытках загасить пожар, пока он не перебросился на ближайшие дома.

Конан понадеялся на то, что ему не станут задавать вопросов. Почему, дескать, какие-то закопченные, покрытые кровью незнакомцы выскакивают из чужого жилища поздно ночью, точно тараканы, которых потревожила бдительная домохозяйка? Уж не воры ли это?

Конан толкнул дверь плечом и вылетел наружу. Улица действительно была запружена народом, но воплощенные тушением пожара люди почти не обратили внимания на чужаков. Один или двое бросили на Конана подозрительные взгляды, однако останавливать его и задавать вопросы не стали. Фланд бежал навстречу киммерийцу с бочком воды на плече. Он лихо выплеснул воду в огонь, поставил бочку рядом и обратился к Конану:

– Нашли девицу?

Киммериец кивнул па потерявшего сознание Гжегоша:

– По-твоему, это похоже на девицу?

Фланд поразмыслил мгновение, затем качнул головой.

– Нет. Это – Гжегош. Он не девица.

– Однозначно, – согласился Конан. – Бежим отсюда, пока к нам не начали цепляться.

– Что там происходило? – спросил опять Фланд. – Сперва было так тихо, а потом вдруг сразу пожар!

– Впечатляющая картинка?

– Очень, – признал Фланд.

И в этот миг с чудовищным грохотом обрушилась кровля горящего дома. Из вихря пламени к небу поднялся оранжевый столб, и до слуха киммерийца донесся отдаленный хохот. Кто-то незримый потешался над людским горем.

И хотя смех этот долетал из невообразимой дали, чуткое ухо варвара его улавливало. Конан не сомневался в том, что слышит его. Более того, он был уверен: если бы Гжегош был сейчас в сознании, он сразу вспомнил бы свои странные «встречи» в степи с этим невидимым существом.

Кто оно?

Кем бы оно ни было, ясно одно: рано или поздно киммерийцу придется вступить с ним в схватку.

Беглецы припустили по переулку. Конана беспокоил его молодой спутник. Гжегош по-прежнему не подавал признаков жизни. Но Конан не останавливался, пока они не очутились в порту.

Там они уложили парня на пирс и устроились рядом в надежде, что покой и свежий воздух сделают свое дело и вернут Гжегоша к жизни.

Глава седьмая

Диармайд сидел в своем особняке в одном из лучших кварталов Мессантии и отчаянно проклинал тот день, когда пьяная мать породила его на свет. Несколько зим кряду ему не везло, но чтобы так не повезло, как нынче, – это нужно постараться! Необходимы совместные усилия озлобленных богов, раздраженных демонов, неудачного расположения небесных светил и прочих факторов, не говоря уж об извечной людской подлости!

Много зим Диармайд занимался почтенным делом. Он торговал рабами. Ему привозили товар из Черных Королевств. Хороший товар, никто прежде не жаловался.

А потом начались несчастья. Сперва – большой побег: удрало сразу пятнадцать человек из ста. Это нанесло ущерб не столько казне Диармайда, сколько его репутации. Поэтому он потратил некоторое время, чтобы изловить беглецов, однако успеха практически не добился. Ему в руки попал единственный.

И уж этого единственного Диармайд заставил ответить за всех! Когда то немногое, что осталось от тела казненного, было брошено в рабские бараки, даже видавшие виды надсмотрщики испытали настоящий ужас.

А потом началась эпидемия. Умерло несколько сотен рабов. Диармайд поспешил увезти оставшихся и быстро распродал их в Аргосе. Лучше бы он этого не делал.