Юлиана Суренова - По ту сторону гор

— Ты все верно понял. Только прежде чем устанавливать весла, их нужно перебросить через борта. Ты ведь собираешься грести не внутри лодки, а снаружи. Нет, — видя, что спутник поспешил исправиться, проводник стал направлять его, — не оба весла сразу. Так ты точно их упустишь. По одному. И спокойно, медленно. Не забывай, мы плывем по реке, и в любой миг можем перевернуться. В общем, так: лопатой вниз, выгнутой к корме. Первое весло установил, закрепил. Теперь можешь отпустить.

— Оно же сорвется!

— А крепеж на что? Давай, царевич, устанавливай второе весло!

— Что теперь? — закончив с ним, спросил Аль.

— Греби!

— Легко сказать! — шлепнув несколько раз вразнобой веслами по воде, он лишь осыпал все вокруг множеством брызг, да добился того, что по-прежнему совершенно неуправляемая лодка еще сильнее закачалась на волнах.

— Возьми весла за самые края, все пальцы поверх. Выпрями руки, пусть лопатки уйдут назад. Над водой, но не высоко — ни к чему зазря тратить силы. Старайся вести над самой кромкой. И обе руки одновременно. Потом опусти лопатки в воду и налегай на весла что есть сил, веди руки к себе, сгибая в локтях… Не очень глубоко — вода сейчас холодная, тяжелая. Но достаточно, чтобы получить желанный результат, а то сколько ни бей по поверхности — без толку.

— Все так сложно! — Аль, слушая спутника, одновременно пытался грясти, однако без особого успеха: лишь окатил великана водой, обрызгался сам и чуть было не упустил весла.

— Давай, учись! Это только в первый миг сложно. А потом… дело пойдет, так что тебе даже понравится, не захочешь с веслами расставаться. Давай, пытайся. И — выпрями руки, весла вверх, раз — налег на весла, наклонился вперед, подтянул руки к себе. И — раз, и — раз… Вот, уже что-то получается.

— Действительно, — с удивлением глядя на лодку. Та, перестав шарахаться из стороны в сторону, грозя перевернуться, довольно уверенно заскользила вперед, удаляясь от берега, который, словно только этого и ждавший, скрылся в густом тумане.

— Не налегай особо на весла, — велел Ларг, — пусть река сама нас несет.

— Значит, весла нужны лишь для того, чтобы отплыть от берега?

— Нет, — хмыкнул позабавленный этой наивной фразой великан.

— А, я понимаю — еще чтобы река не вернула нас к берегу быстрее, чем мы достигнем цели.

— Тогда было бы достаточно шеста. На веслах идут не только по течению, но и против него. Это тяжело — приходится бороться с рекой. Да и течение — вещь непостоянная. То оно есть, то его нет. Так что, отдыхай, пока можно, потом еще веслами намахаешься… Ты пока вот что, руки хорошенько вытри, а лучше — вот, — он оторвал от своего плаща два длинных лоскута, — обмотай вокруг ладоней. А то сотрешь. С непривычки-то.

Убедившись, что царевич сделал все так, как ему велели, Ларг одобрительно кивнул, а затем, оглядевшись вокруг, нахмурился.

Не нравился ему этот туман. Слишком густой. Хотя в нем не было ничего сверхъестественного. Все объяснимо: в то время как воздух уже успел остыть, вода несколько запоздала и теперь торопилась расстаться с остатками тепла. Но на душе у проводника было неспокойно.

"Как будто было мало мрака ночи, — хмурился он, — нет же, все один к одному: не видно ни зги, того и гляди налетим на что-нибудь…" — Ларг понимал, что если это случится, то для него путь закончится. И хорошо, если только для него. Этот странный царевич, который сперва показался проводнику простым и понятным, за последние три дня, изменившись на глазах, стал совершенно другим — необъяснимым, непредсказуемым в своих поступках. Хотя, в чем-то, наоборот — предсказуемым. И поскольку он уже раз отказался бросить своего спутника, то попытается спасти его и в следующий. Вот только вряд ли ему что-то удастся. Как он понимал, царевич не умел плавать. Впрочем, вряд ли это умение ему пригодилось — не в ледяной воде поздней осени. Так что, случись что с лодкой, река стала бы их могилой.

Великан скосил взгляд на своего спутника, который, неподвижно сидя на скамье, молчал, не спуская взгляда с плескавшейся в днище лодки воды.

— Не беспокойся, лодка не дала течь. Она достаточно прочна, чтобы выдержать путь, который нам предстоит.

— Но эта вода…

— Ты сам принес ее. На веслах. Видишь: но ты не гребешь, и воды не прибавляется.

— Л-ладно, — Аль кивнул, принимая объяснение проводника.

"Ох, парень, если бы ты знал, сколько опасностей таит в себе река, ты никогда бы не пересек ее черту".

Впрочем, что бы Ларг ни думал, он не сказал ни слова, на этот раз предпочтя не предостерегать от бед.

"Возможно, — мелькнуло у него в голове, — я таким образом сам призываю их на собственную голову…"

А затем ему пришла мысль, которую еще день назад он со смехом прогнал бы прочь. Но теперь она показалась ему очень даже дельной.

"Великие боги, — наверное, впервые в жизни он обращался к ним с молитвой. Прежде в его сердце не было и тени веры. А теперь… Ларг начал допускать, что они действительно где-то рядом и даже следят за ними, помогая царевичу, который, судя по всему, был под их особым покровительством. Но что если как раз в этот миг они отвернулись и не видят, что странники идут навстречу беде? Нужно привлечь их внимание, сделать так, чтобы они поучаствовали в судьбах смертных, прокладывая их путь вдали от отмелей и водопадов. — Не оставьте нас в милости своей. Не дайте сгинуть в тумане неизвестности. Помогите исполнить предначертанное. И я отдам вам за это все, что у меня есть, все, что вы пожелаете, даже если это будет моя жизнь… И еще, — вспомнив кое-что, добавил он, — помогите торговцам, шедшим моей тропой, добраться до дому. Да будет так".

Оторвав взгляд от своих рук, Ларг огляделся вокруг. Он и сам до конца не понимал, чего ждал — мгновенного чуда, порыва ветра, который перенес бы лодку прямо к стенам столицы, или чего-то не столь зрелищного, но не менее действенного, вроде огонька, ведущего сквозь туман. Но ничего не случилось.

"Как же так?!" — он был слишком неопытен в вопросах веры, чтобы, столкнувшись с первым же разочарованием, не усомниться в ней.

В отличие от Аля. Его вера в чудо взращивалась годами, бережно лелеялась, оберегаемая от неудач.

"Горные духи, — он начинал с тех, кто был ближе, а, главное, уже проявил свою готовность помочь в пути, — эта река рождается в ваших чертогах. Она — ваша дочь, а, значит, находится в вашей власти. Помогите мне. Сделайте так, что ее лик прояснился, более не скрывая беду за лукавой усмешкой, урезоньте ее дерзкий объясните то, что она не захочет понять, услышав из любых других уст, за исключением ваших: мы — всего лишь странники, волей судьбы оказавшиеся на ее волнах. Мы не станем досаждать ей, не будем мутить ее воды. Все, что нам нужно, это спуститься вниз, в равнины. Пусть она не пугает нас волнами, скрывая за ними свой страх. Пусть не спешит утопить. Она ошибается, думая, что тем самым успокоит свою душу, ведь, поступи она так, и наши духи будут вечность кружиться над ней, взывая к отмщению. Если же она поможет нам совершить свой путь, я отблагодарю ее всем, чем смогу, всем, что она пожелает. Пожелает — и я построю плотину, давая рождение озеру, пожелает — и вырою канал, чтобы у нее появилась маленькая дочка… И не важно, если на это мне потребуется вся моя жизнь. Я готов, отказаться от собственных целей, посвятить себя ей".