Лора Вайс - Весна

- Есть пара-тройка… Один, правда, старый совсем.

- Слыхивал, что у вас среди охотников даже девица имеется, - засмеялся Горан.

- Имеется, - без особой радости ответил Отай. – Даже больше, жена она мне.

- Твоя жена? – удивился охотник.

- А то чья же! Моя! А на кой интересуешься?

- Из любопытства. Видал я в лесу деву охотницу, токмо не одна она была. Вот и подумал, никак с мужем по лесу бродит.

Сию же секунду глаза Отая вспыхнули, лицо пятнами пошло:

- Попутал ты видать что-то, охотник, - сквозь зубы процедил Отай.

- Я, парень, говорю как есть. А уж кто кому кем приходится – не моё то дело.

- Коль начал, так продолжай. С кем видел охотницу?

- А мне почём знать? Мужик с ней был здоровенный, выше моего будет. Похож на охотника. А она рядом с ним аки пичужка. Эх, красивая девка… У ней еще лук был со стрелами. Я ж хотел поначалу у них дорогу поспрошать, но они уж больно миловались, посему решил не мешать делам сердешным.

И пока говорил самозванец, все на Отая глядел, а тот свирепел на глазах, глядишь, еще чуть-чуть и пар из ушей повалил бы, но Отай справился с порывом:

- Благодарствую, Горан! - ответил он на выдохе. – Видать и правда, не моя то жена была. Моя не лучница, она все силки ставит. Как ни обучал стрельбе, ничего не вышло, - решил Отай соврать, покуда такого позора он вынесть не мог.

- Ну, не твоя, значится, не твоя. Ладно, пойду я, - протянул руку охотник на прощание. – Путь до родных земель неблизкий, жена дома с детями дожидаются, небось испереживались все.

- Доброго пути, Горан! - Отай пожал ему руку, но сил в его рукопожатии совсем не было, подкосили слова Перуна парня, ой как подкосили.

Возвращался Отай домой на ватных ногах, ничего и никого вокруг не замечал. Мать-то его кликала, чтобы помог из сарая муки принесть, отец звал телегу поглядеть, но все мимо ушей Отая прошло. Вошел он в избу, прошел в светелку, сел на их с Весной кровать, и обхватил голову руками так, что аж покраснели те. И не хотел он верить словам пришлого охотника, но слова Горана никак не шли из головы.

Вот почему не допускала она его к себе, вот почему гнала! Стерва окаянная! Изменщица!

- Ну, ничего, ты токмо появись в избе, - зашептал Отай. – За все ответишь! Проведу по деревне в чем мать родила, змея подколодная. Розгами выпорю прилюдно! Будешь еще у меня в ногах валяться, молить о прощении, но глух и слеп останусь к мольбам твоим, волочайка[4] проклятая.

Часть 20

Весна воротилась к вечеру. Ох уж и намиловалась она с любимым, о невзгодах да печалях даже думать забыла. Всеми мыслями по-прежнему с Ланом была, ведь условились они пойти вдвоем к Велесу, обратиться к нему с просьбой, все ж Бог он могущественный, мудрый, может и внял бы речам влюбленных, подсобил чем.

Вошла краса в избу, хотела, было водицы испить, но ее у дверей свекровушка встретила:

- Иди, вона, в сарай. Там тебя Отай дожидается, - а потом скривилась и добавила. – Носится все с тобой как курица с яйцом, нежничает, была бы моя воля, ты давно бы уже ходила по струнке смирно.

Но Весна на ее слова токмо ухмыльнулась, чем рассердила свекровь еще сильней, та в запале кинула чарку в кадку с водой, что аж вода по полу расплескалась, да ушла восвояси.

- Бесись-бесись, змея подколодная, - прошептала девица. – Недолго вам осталось держать меня в заточенье.

И с улыбкой на лице отправилась краса на встречу с разнелюбым мужем. Думала дева, небось опять с нежностями приставать будет.

Однако, когда Весна заглянула в сарай, Отая там не было. Он к ней со спины подкрался, после чего толкнул хорошенько, что влетела краса в двери и приземлилась на мешки с мукой. Один аж развязался, отчего в воздухе мучное облако повисло.

- Сдурел? – вскочила дева и непонимающим взглядом уставилась на окаянного. – За старое принялся?

- Ты язык-то прикуси, гадюка! – рявкнул на нее Отай. – С кем по лесу шаталась, отвечай?! Перед кем юбку задирала?

- Да ты никак с дуба рухнул, да башкой оземь приложился! Чего городишь?

- Поведали мне об охоте твоей! Не за зверем видать охотилась! Еще раз говорю, отвечай! С кем была?

- Ни с кем! – выпрямилась Весна. – Тебе злые языки сплетни навели, а ты уши-то и развесил. Коль не веришь, так не моя в том вина.

- Ежели не врешь, то скидывай одежу. Отдашься мне – поверю, что верна. А нет – проведу по деревне, да розгами высеку при всех. Позорницей домой воротишься.

- Ах, вон оно как! – рассвирепела дева. – Не мытьем, так катаньем взять решил!

- Долго я скакал вокруг тебя, аки козел возле капустной грядки, прощенья вымаливал. Я ж из-за тебя посмешищем стал, народ потешается, мол сын Старейшины как мужик не вышел. И за что? За то, чтоб ты по лесам блудила?

- Ты говори-говори, да не заговаривайся! И расправами меня не стращай, пуганая ужо! Ежели расположенья моего добиться хочешь, то не тем путем идешь.

- Да всё уж, мне на слова эти ровно. Больше вошкаться с тобой не стану. Даю тебе времени до полуночи. Посиди под замком, подумай. Ворочусь за ответом, когда месяц в небе воссияет.

И Отай вышел прочь из сарая, после дверь на засов запер. А Весна забегала-засуетилась. Попыталась было высвободиться, но запер ее муженек наглухо.

А как улеглись страхи, так присела она на лавку, да призадумалась.

Выходит, видели их с Ланом. И теперича, ежели не согласится она на условие Отая, то он исполнит обещанное и глазом не моргнет. Однако ж не за себя дева пеклась, а за отца с матерью. Они-то такого позора не заслужили. И снова ей вспомнились слова Лешего про распри людские. Прав был старец, пока не положит она конец мытарствам своим – мира и покоя не будет.

Даже если пойдет дева супротив воли своей и отдастся Отаю, так все равно еще Перуну останется должна, а что важнее, разобьет сердце Лану. И уж тогда сама себя простить не сможет.

Коль откажет Отаю, признается в истинных чувствах, то сможет за Ланом уйти, распрощаться с жизнью мирской. И уж вдвоем-то они как-нибудь с Перуном совладают. Да только родичам люд покоя не даст, изведут.

Совсем Весна запуталась. И так думала, и сяк думала, токмо решенья правильного принять все равно не вышло. К тому времени уже ночь глубокая настала, вот-вот и Отай воротится.

Несчастная готова была сквозь землю провалиться, снова принялась ходить взад-вперед по сараю, половицами трещать. И вдруг снизошло озаренье, снова Весна мысленно поблагодарила Лешего. Надобно бежать в отчий дом, да рассказать родимым все как на духу. Как они скажут, так и будет.

Только дева подумала о затее, как послышались шаги с улицы. Весна тогда схватила ухват старый поломанный, да за спину спрятала.