Галина Романова - Чара силы

С размаху он налетел на стену и упал к ее подножию, не в силах подавить рыдания. Его господин и друг погиб, а сам он никогда не выйдет отсюда.

Постепенно слезы иссякли, а нагревшаяся в ладони рукоять ножа подсказывала выход. Он соберется с силами и вернется — найдет останки господина и предаст их земле для нового рождения в новом облике. А потом разыщет следы его убийц и отомстит. А если не удастся — сумеет умереть. У него должно хватить сил броситься на нож.

От размышлений его оторвал новый звук.

Агрик едва не подпрыгнул на месте, но то, что он услышал, не походило ни на крик, ни на рев, ни на стон. Это вообще не могло быть звуком, издаваемым живым существом — мягкий, обволакивающий шорох, скрежетание и монотонное сдавленное хрипение. Так могла шуметь вода, медленно и неотвратимо заливая низины в половодье. Но прорывающееся порой шипение леденило кровь — это все, что угодно, но не вода. Это обитатель пещер, убийца Тарха, шел по его следу.

Агрик вскочил и заметался в тупике. Бежать было некуда. Его окружал мрак, что не могло помешать его преследователю — свет был нужен только как приманка для беглецов, таких, как Агрик и его несчастный господин.

Под вытянутыми руками юноша ощущал лишь холодные земляные стены, но вот он нащупал решетку — здесь тоже был ход. Но за ним кто‑то заворочался и прежде, чем Агрик отпрянул, его окликнул человеческий голос:

— Ты кто?

Язык был знаком, только слова звучали странно, словно их выдергивали за веревку — резко и отрывисто.

— Агрик…

— За тобой гонятся? — шепнул голос.

— Да. Я…

— Стой спокойно!

Чья‑то рука ощупала сначала его руки, потом плечи и грудь, коснулась лица. Отрок безотчетно прижался к решетке, чтобы незнакомцу было удобнее.

— Малой совсем, — протянул голос. — Один прут я расшатал — пролезай!

Рука потянула его в сторону, и там, нащупав крайний справа прут решетки, Агрик обнаружил, что он и правда шатается.'Отрок скользнул внутрь, и его тут же отпихнули прочь от входа.

— Замри! — приказал незнакомец..

Он завозился у решетки — Агрик слышал только шорох земли и его дыхание. Закончив свою загадочную работу, незнакомец ощупью нашел отрока, легко сбил его с ног и закидал точно такой же прелой соломой, какая была в норе, после чего уселся сверху.

Агрик не успел открыть рта, чтобы возмутиться. Отсюда ему было плохо видно, но он заметил, что в коридоре появился свет — пришел его преследователь.

Это был не отряд подземных жителей с факелами и не чудовища из легенд. Это были змеи — несколько десятков слабо светящихся розовым и золотистым цветом змей, каждая длиной в три–четыре локтя. Они ползли сплошным ковром, тычась носами в землю и вынюхивая следы беглеца. В несколько мгновений они заполнили весь тупик и расползлись по нему, обыскивая. Агрик закрыл голову руками и зажмурился, отдавшись своей судьбе.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

У нежити–гонца буквально отваливались крылья, когда она наконец добралась до стана Кощея.

Рассвет только занимался, и солнце еще не до конца вышло из‑за окоема, но стан уже не спал. Сновали полукровки, оседлывая лошадей. Вились дымки костров, разносились от котлов запахи варева. Нежить, орудовавшая наравне с людьми и оборотнями, грелась в первых лучах светила, раскинув крылья.

Гонца заметили сразу несколько часовых, и, когда нежить приземлилась, бессильно уронив крылья, Кощей уже все знал и приказал подвести ее к нему.

Сейчас никто бы не назвал младшего брата Святогора подростком. За зиму Кощей вытянулся, стал на полголовы выше и шире в плечах, но не прибавил веса и оставался таким же костистым и худощавым. Однако теперь в его движениях появилась решительность зрелого мужа. И сам он, в расшитой женой рубахе, наброшенной на одно плечо подкольчужной куртке, смотрелся взрослее. Только узкое сухое лицо, странно бегающий взгляд светлых небольших глаз да длинные белые волосы остались прежними.

Опираясь на меч, Кощей присел на спил бревна, валявшегося у костра. Подле него на шкуре с вышитой мездрой растянулась молодая женщина, одетая по–мужски. Женщину в ней выдавала выпирающая из‑под куртки грудь, тонкая, затянутая поясом талия и рассыпавшиеся по плечам волосы, перехваченные на лбу шнурком. Она смотрела на Кощея томным взглядом раскосых карих глаз, но он даже не смотрел в ее сторону.

Нежить–гонец упала на землю у ног Кощея.

— Ну, нашла его? — отрывисто бросил он.

— Они там, там, — торопливо закивала нежить, указывая кривым пальцем назад.

— Кто — они? Я тебя за кем посылал?

— Он и еще один, — залопотала нежить. — Совсем чужой. Следует за тем человеком. Он маленький…

— Маленький? — ахнул Кощей. — Сын? Ребенок?

Нежить отрицательно замотала головой, перейдя на свой язык, поскольку от волнения забыла человеческий.

— Слуга… Слуга, — наконец нашла она слово.

Женщина лениво потянулась.

— Нет, хорошо ты сделал, что пригласил нас, — проворковала она. — С такими слугами, как эта, — она кивнула на нежить, — ты не поймаешь даже комара!..

— Отстань, — отмахнулся Кощей и снова обратился к нежити: —Где они?

— Там, там, в лесу… Змея, — забормотала нежить и, не дожидаясь вопросов, начала подробно рассказывать о том, как ей по разрядам магии удалось выследить Даждя, как она летела за ним до леса, о котором ее предупреждал повелитель, и как в этом лесу ее остановила белая змея, силой выведавшая все об этом человеке.

Выслушав сбивчивый рассказ, Кощей обернулся к женщине:

— Ну, Яблоня, что скажешь?

Та игриво перевернулась на живот, подперев голову руками.

— И думать нечего, — произнесла она благодушно. — Я ж говорила тебе, братец, когда просила меня с собой взять, — там владения Ехидны. — Она опять поменяла позу, явно заигрывая с Кощеем. — О, в этом ей нет равных — уж коли надо кого‑то изловить или заманить, второй такой искусницы не сыщешь во всем свете. Твой Сварожич наверняка уже у нее или она его вот–вот поймает…

— На кой он ей сдался?

— Тайна, покрытая мраком, — отозвалась Яблоня. — Ехидна всегда блестящее любила, еще в детстве. Собирала всякую всячину, даже воровала помаленьку. А потом на ее сокровища набрел какой‑то человек. Что там промеж них было — я не знаю, только гость тот у сестрицы подзадержался. Несколько лет прожил в любовниках — она ему трех сыновей родила. А потом любовник возьми и сбеги! И прихватил у нее кое–чего из сокровищ. Ну, Ехидна обозлилась, сыновей своих из дому выгнала, а сама в леса подалась. По–прежнему любимым делом занимается — собирает все подряд. Только теперь уж никого из тех, кто попадается, она не отпускает — уж лучше убьет и съест, а то работой насмерть заморит. Любовнику своему она так мстит!