Марик Лернер - Нестандартный вариант

— Вылезай, — сказала Лиза, что-то быстро переключив на пульте. Крышка гроба с легким жужжанием отодвинулась, освобождая выход на свободу. Он с кряхтеньем встал и потянулся. — Слушай, — недовольно скривилась она, — не устраивай цирк. Мне надо знать, как все прошло, а не выслушивать твои стоны.

— Было бы плохо, — признался Никита, — я бы не веселился. Ничего не чувствую. А должен?

— Сразу ничего, — вынимая диск из считывающего устройства, сообщила она, — разве что тепло при воздействии.

— Это было, но я решил, что почудилось.

— Нет, тут у нас, как в микроволновке, обработка идет, — барабаня по клавиатуре, пояснила Лиза.

— Так я поджариться мог?

— Не морочь голову, совершенно не заволновался при этом известии. До тебя тут побывало несколько сотен человек, о чем прекрасно знаешь.

— А сейчас ты что делаешь? — наблюдая за ее работой, поинтересовался он. — Вроде уже все. Или нет?

— Нам совершенно не нужно, чтобы кто-то обнаружил эти манипуляции с неизвестным биообъектом. А если не стереть, обязательно попадет в общую базу. Сейчас я работаю автономно, а завтра Надя подключит с утра, и пойдет сначала в больничный доступ, а потом и дальше. Вот… Теперь тебя как будто бы и не было. А информацию на диске для собственного интереса пока сохраним. Все равно потом положено сравнить с первоначальной.

— Потом — это когда?

— По правилам — это не менее трех суток наблюдения в стационаре. Поэтому если почувствуешь что-то из ряда вон, сразу скажи. Лежать будешь дома. О, — взглянув на часы на столе, воскликнула Лиза, — мы с тобой задержались. Пора все закрывать и уходить. Еще явится кто с проверкой, или пойдет сигнал на общий пульт, что здесь посторонние находятся… Совершенно ни к чему привлекать к себе внимание.

— А я теперь точно буду запросто прошибать стены и смогу дышать в газовой камере? — засомневался Никита. — Как-то не ощущаю себя суперменом.

— Летать, как в комиксах, не будешь — гарантирую, а остальному придется учиться. Тупо лупя по кирпичу, просто сломаешь кости. Ничего, еще почувствуешь, какое это удовольствие, — двусмысленно пообещала Лиза.

Никита очень скоро въехал, что значит быть инициированным. Уже в вертолете по дороге домой его накрыло. Мир сначала стал черно-белым, потом в мозгах закрутились колесики, настраивая на нормальное восприятие, и он, даже закрыв глаза, продолжал видеть окружающую обстановку. Ближе всего это было к ночному прицелу, когда в полной темноте он прекрасно продолжал различать все вокруг. Лампа под потолком светила совершенно диким зеленым светом, и даже неработающие многочисленные циферблаты на приборной доске вертолетика давали прекрасную картинку, позволяя прочитать данные. Не то остаточное излучение, не то он улавливал даже минимальную подсветку, абсолютно незаметную в солнечных лучах. Деревья, как ни странно, тоже были прекрасно видны, скорее всего, на разнице температур, но они еще и испускали ровное яркое сияние. Совершенно сюрреалистический вид — так и просился на картину сумасшедшего художника. При общем черно-бело-зеленом фоне была масса оттенков, позволяющих вполне уверенно двигаться. Люди различались прекрасно. Вблизи даже лица можно было рассмотреть, а при определенной сноровке наверняка и мимику различить. Теперь до него дошло, почему в общаге очень редко включали лампы и вечно сидели в полумраке. Они и так все прекрасно видели.

Спрыгнув на землю, он слегка пошатнулся, и Лиза с тревогой посмотрела на него. Никита погладил ее по руке, успокаивая, и, взяв под руку, шепотом объяснил:

— Я вижу с закрытыми глазами.

— А, — с облегчением кивнула она, — это нормально. Даже интересно на первых порах. Гораздо хуже, когда услышишь ультразвук и почуешь радиацию. А вот когда начинаешь нюхать, что в закрытой бутылке находится, так вообще на стенку лезть хочется. Мы ж не собаки, не привыкли к резким запахам. Сейчас придем, и я научу тебя контролировать все это. С регенерацией хуже. Ее можно освоить только практически, а резать тебя рука не поднимается. Жалко. Все-таки свое, не постороннее.

— Можно словами научить? — с сомнением спросил он. — Читать я уже читал, но пока на себе не испытаешь — это одна теория. Да, во всей этой технике йогов я не слишком силен. Правду сказать, всегда считал их идиотами.

— Будет гораздо проще, — пообещала Лиза, — через психоконтакт. Я врач, а не… — Тут она замолчала, обнаружив прямо у входа в дом Тамару в новом облегающем платье. Между телом и тканью при всем желании не удалось бы просунуть даже листка бумаги.

— Что такое? — воскликнула Тамара, хватая Никиту за руку и вроде бы совершенно случайно прижимаясь к нему грудью.

Он обнаружил в штанах невольную реакцию и забеспокоился.

— Мы тут слегка шалили… — вцепившись железными пальцами в его ладонь, сладко произнесла Лиза.

Он понял, что сейчас его порвут на части и очень удивятся результату. Совершенно не хотелось превращаться в игрушку, которую не поделили две девочки.

— Ага, — подхватил Никита, — упал, ушибся. Лиза меня полечит, и все будет замечательно.

Тамара нехотя отступила, внимательно заглядывая в его глаза. Он практически не сомневался, стоило ему пожаловаться на Лизу, и здесь бы завязалась нешуточная драка. Бывало, девицы стравливали парней и с интересом наблюдали, но это не тот случай. Да и превращаться в капризную красавицу Никите совершенно не хотелось. Вот выпороть Тамару очень тянуло, но в свете новых знаний как бы она его самого не высекла. Он демонстративно оперся на Лизу и подтолкнул ее к входу.

— Мне казалось, что я вполне бодро шагаю, — сказал Никита, когда они закрыли за собой дверь.

— Она хорошая читалка, — нехотя объяснила Лиза.

— Не понял?

— По движениям тела прекрасно может видеть, все ли с человеком в порядке. Даже врет ли он. Не хуже детектора лжи определяет. И уж реакцию на окружающую обстановку у человека в невинном разговоре моментально отслеживает.

— В смысле на себя? — с подозрением переспросил Никита, вспоминая не слишком красивые мысли, начинающие бродить в его голове при виде в очередной раз продемонстрированной длинной гладкой ноги.

— Вот именно. Недаром вокруг вьется, что-то ты ей показал, не понимая того.

— Я? Да не в жисть! — как можно убедительнее воскликнул Никита.

— Ага… Так я и поверила!

«О господи! — подумал он. — Еще и это на мою голову. Положительно, ни черта я не знаю про этих шизанутых девок. Нет, я догадывался, что в Штирлицы мне пока рано, и если бы случайно обнаружил штаб-квартиру местного абвера с оставленными на столах без присмотра секретными документами, немедленно бежал бы оттуда быстрее лани. Даже при здешней безалаберности не стоит так рисковать. Вот кто мне гарантирует, что Лизка не специальный агент ноль-ноль-семь? Никто. Пора домой. Ей самой страшно интересно, но надо слегка надавить, чтобы ускорить процесс. Одна про меня сильно много сообразила, другая… Завтра появятся серьезные дяди, подозревающие хрен знает в чем. Ну их всех с их коммунизмом и прочими материальными радостями…»